Книга Вундеркидз. Вилдвудская академия - Жаклин Сильвестр

Из-за частого отсутствия денег расходы на врачей были Дарье не по карману, да и вообще мама Ники предпочитала нетрадиционную медицину. Иногда она применяла народные средства – например, растирание водкой, чтобы сбить температуру, или сухую горчицу в носки при сильном кашле.

– Снимай блузку, – велела медсестра.

Ника дисциплинированно стала расстегивать пуговицы, хотя пальцы не слушались. Она отложила форменную блузку в сторону, стараясь дышать ровнее. Сестра Смит заметила ее испуг.

– Это всего лишь прививка, милая, очень эффективная, – добавила медсестра самым что ни на есть уверенным и успокаивающим тоном.

Не успела Ника ничего возразить, как сестра Смит уже вонзила длинную иглу ей в плечо. Девушка покрылась испариной, а ладони стали мокрыми. Когда все закончилось, Ника с облегчением вздохнула.

– У тебя может кружиться голова, но это совершенно нормально. Если затошнит, обязательно зайди ко мне, я дам противорвотное, – наставляла ее медсестра, заклеивая место укола пластырем и помогая Нике подняться с кресла.

Ника надела блузку и постояла, приходя в себя. Она хотела бы еще расспросить о прививке, но медсестра уже вывела ее из кабинета, мягко, но настойчиво подталкивая вперед. Сестра Смит прокаркала что-то на прощание и с грохотом захлопнула дверь.

Ника медленно побрела в сторону выхода. Стены раскачивались, голова кружилась. Лес, видневшийся сквозь стеклянные двери в конце коридора, сиял, словно зеленый маяк надежды. Пошатываясь, девушка вышла на улицу – ей не терпелось покинуть тошнотворно-стерильное здание.

На свежем воздухе Нике стало гораздо лучше. Воздух был холодным и в самом деле свежим, словно витаминизированным, и после каждого вдоха во рту оставался легкий привкус мокрого мха и коры.

Девушка прошла примерно четверть мили по направлению к кампусу, когда случайно свернула не туда. Оказавшись рядом с маленьким корпусом, которого она раньше никогда не видела, Ника поняла, что заблудилась.

Девушка подошла к зданию поближе: ей стало интересно, какие занятия идут так поздно и так далеко. Возможно, это даже жилой дом. Ника старалась держаться в тени деревьев, рискнув все же заглянуть в окно.

Она увидела учебную аудиторию, залитую ярким светом. За учительским столом у доски сидел худой, похожий на хорька преподаватель. Он молча глядел на угрюмых студентов: одни копировали выражение лица преподавателя, другие уставились в стену. «Да здесь отбывают наказание!» – догадалась Ника.

Тристан тоже находился здесь. На его точеном лице читалось крайнее уныние. Неизменная кепка была низко надвинута на лоб, а густые каштановые брови сердито нахмурены. Ника видела, что он свирепо вырезает что-то из деревяшки швейцарским складным ножом.

«Если бы тебя поймали, точно бы исключили», – вспомнила Ника, и ей снова стало совестно. Сама не понимая, что на нее нашло, девушка нагнулась, схватила булыжник и швырнула в ближайшее к преподавателю окно. Тяжелый камень пронесся по воздуху, и стекло разлетелось на тысячи крошечных осколков.

Несколько студенток завизжали от испуга, а преподаватель был так потрясен, что едва не свалился на пол со стула. Когда он опомнился, то бросился к разбитому окну посмотреть, что случилось. Гнусавым и нудным голосом мужчина потребовал, чтобы класс успокоился, а потом ринулся к передней двери, чтобы найти преступника.

Однако Ника уже проскользнула за дом и приоткрыла заднюю дверь – совсем немного, так, чтобы заметил только Тристан. Парень сразу увидел ее. Не медля ни секунды, он схватил сумку и, никем не замеченный в суматохе, выскочил наружу и стиснул руку девушки. Они молча рванули прочь от корпуса.

Вскоре парень и девушка оказались на большом пологом склоне, который студенты назвали просто – Долиной. Обычно в Долине проходили выпускные церемонии и концерты на открытом воздухе, однако это место славилось еще тем, что там можно было нарушать строгие запреты: устраивать тайные свидания с городскими или курить. От всех прочих окрестных лугов Долина отличалась только тем, что ко всем деревьям по периметру крепились на растяжках огромные куски желтой материи, образующие навесы, поэтому днем луг заливало золотым сиянием. А сейчас на фоне ночного неба купола из парашютной ткани были похожи на гигантские желтые цветы.

Кроме того, было известно, что с крутого склона отлично кататься на санках, и Нике не терпелось, как только выпадет первый снег, удостовериться в этом лично. А вот откуда взялись исполинские желтые навесы, никто не знал. В ветреную погоду они мягко вздымались к небесам, так что все под ними окрашивалось в желтый. Считалось, что купола остались после выпускного бала, но кое-кто поговаривал, будто это остатки потерпевших массовое крушение воздушных шаров.

Тропинки не освещались, так что Ника с трудом различала дорогу. Тристан вдруг споткнулся, она полетела следом. Они бы угодили прямо в темную канаву, но в последний момент он схватил Нику за рукав и дернул. Стремительно прокатившись на спине вниз по склону, теперь они оба лежали рядом под звездным небом и хохотали.

Тристан был так близко, что Ника чувствовала тепло его тела. Он придвинулся еще немного, теперь они лежали бок о бок. Мама, конечно, сказала бы, что это не совсем прилично. «Зато приятно», – мысленно возразила ей Ника.

Разговоры с мамой по душам остались далеко в прошлом, как и ее утешительные объятия. Объятия Стеллы не считались – они были краткими, вялыми и вообще предназначались для того, чтобы утешить саму Стеллу, когда в ее безмятежной жизни вдруг случалось какое-нибудь пустяковое огорчение.

Тристан приподнялся, усаживаясь. Ника тоже села. Парень словно угадал ее желание и мягко обхватил девушку за плечи, привлекая к себе. Ника ничего не сказала – просто сидела и вдыхала пряный аромат его одеколона, будто растворяясь в нем. Тристан первым нарушил молчание:

– С ума сойти. Ты вызволила меня из плена. Ника Мейсон, ты какое-то чудо чудесное. Ты это знаешь? – с нежностью спросил он и засмеялся. Ника тоже засмеялась, тут же подумав, что совсем ничего о нем не знает.

– Расскажи о себе! – произнесла она вслух.

Тристан тихонько вздохнул, и на миг лицо его затуманилось, но он сразу же весело воскликнул:

– Ну так спрашивай! Что тебе интересно?

Ника задумалась.

– Что тебе нравится, что не нравится, что ты любишь? – спросила она.

– Это легко! Нравится – покер. Не нравится – перец. Люблю маму и сестренок. То есть маму любил, – добавил он. – Ее больше нет.

– Как грустно, – сочувственно сказала Ника. Девушка потянула парня за руку, чтобы он крепче обнял ее. У Тристана вдруг стало такое лицо, как будто до него только что дошло что-то важное, и он прикусил губу.

– Ты только никому в школе не говори, ладно?

– Конечно! – кивнула Ника.

– Теперь твоя очередь. Только скажи что-нибудь такое, о чем я сам не догадываюсь, – предложил Тристан с прежней лукавой усмешкой.