Книга Седая весна - Эльмира Нетесова

— Это мелочь! Он такое может отчебучить, когда разозлится, всем места мало! — успокоила мать.

— А что он может? — удивилась Шурка.

— Да вон соседа закрыл наглухо в его же доме! Тот выйти не мог. И даже двор, калитку запер. Человек целый день взаперти просидел с семьей, пока другие не подсобили — сбили замки с ворот и калитки, подпоры с крыльца убрали. Вчера ему двери перевесили, чтоб не наружу, а внутрь открывались, каб еще раз свой дом ловушкой не стал, — смеялись родственники. И продолжили: — Говорят, с ним не соскучишься. Шустрый на пакости. Их у него в запасе полные карманы.

— А зачем он соседа закрыл? — спросила Шура.

— Кто его знает! Тот, когда из дома выпустили, про калитку забыл и полез через ворота, с них еще не успели замок сбить. А Васька как раз мимо шел — с работы. И громче всех над соседом хохотал. Скалолазом называл. Обещал его еще бегуном сделать.

— Как же тот смолчал? И ничего ему не сделал? — удивился Михаил.

— Они с детства дружат. Привык, наверное!

— Да к такому как можно? — изумился хозяин.

— Закрыть в доме — мелочь для Васьки. Знаешь, что отмочил он еще одному, вон в том доме, через один от твоего. Его хозяин в органах безопасности всю жизнь работал. Кем? Кто знает. Сам о том — ни слова. Но с работы иногда привозили на служебной «Волге». И, как на грех, однажды именно эта машина, проезжая мимо, облила грязью внука Василия. Что тут было — не передать! Васька посинел от злобы. Сделал внуку рогатку, научил пользоваться ею. Сам нарезал для него пульки из алюминиевого провода и подсадил на дерево, напротив окна того мужика. Внучок не промах, весь в деда — босяк. Выждал свое. Вначале в кота стрелял, что на окне сидел. А потом бабке чекиста чуть глаз не выбил. Хорошо, что в очках была. Та с воем к бандюге. Он, от радости обоссавшись, кричит: «Эй, дед! Я старую гниду стрельнул. Попал в глаз. Дай еще пулек — второй выбью!» Бабка на него настрочила жалобу в милицию. Ваську вызвали. Но он отбрехался. А через месяц дед этой бабки помер. Фронтовик. Чекист хотел похоронить отца с почетом. Но Вася все им испортил. Заплатил музыкантам. И те, когда гроб стали в землю опускать, сбацали «Камаринскую». Никто такой пакости не ждал, все растерялись. А музыканты сказали, что выполнили пожелание покойного, о каком шепнул родственник. Там на кладбище небось все покойники, соседи того старика, со смеху уссались, увидев, какие дурацкие рожи были у настоящих родственников деда. Не получилось почетных похорон. Вася, при желании, всюду пролезть сможет и все испортит. Надо с ним помириться. Иначе жизни не даст…

Мишка головой крутил:

— Сколько ж лет тому Васе? — спросил, с трудом сдерживая смех.

— Скоро ему на пенсию!

— Да он старей меня! — ответила мать.

— Силен мужик! Видно, потому до этих лет все в Васях живет, без отчества, что из детства никак не выскочит, — обронил Селиванов.

— Не скажи! Да, озорной он! Но не без царя в голове! Отменный каменщик. И в работе серьезный. Многое умеет. Вон и внучок. Совсем еще беспортошный, а уже глянь, деду помогает строить дом. Новый на месте старого. Им уже немного осталось. Все своими руками. Ну и соседи помогают. Был бы говном, никто к нему не пришел бы. Тут же мужики — роем. Как раньше было. Глядеть приятно. Не растеряли люди тепло в душе, — говорили родственники.

Михаил порадовался молча за своих земляков. А вечером, подойдя к открытому окну, увидел Васю с Катериной. Те грядки поливали.

— Здравствуйте, соседи! — сказал Михаил, улыбаясь. Вася первым кивнул головой.

— Вы уж извините за недоразуменье. Скажите, сколько мы вам должны за потраву? Рассаду я вам куплю и привезу! — пообещал Селиванов.

— Коль рассаду купишь, о каких деньгах говоришь? На соседях не наживаются. Давай поправь оплошку. На том помиримся! — пообещал Василий.

Утром родственники привезли рассаду огурцов и помидор. Михаил вместе со всеми вышел в соседский огород. Вынес поломанную рассаду, заменил на новую.

— А ты — нашенский человек. С чего ж это тебя приезжим посчитали? — удивлялся Вася.

— Рассказали или вспомнил? — спросил Михаил.

— А чего тут мудрого? Тебе подсказывать ничего не привелось, сам сумел все путем сделать. Хоть и говорят, что вы северяне, выходит, и там наши прижились.

— Северянами не все по своей воле стали. А и вживались вынужденно. Зато вернуться сумели! Домой!

— И слава Богу! Отходи от холодов! Душой и телом. Все ж среди нас — своих, это проще. Коли что понадобится подсобить, приходи, не гнушайся! Мы, конечно, с виду корявые. Бывает, натура осечку дает. Особливо когда нас задевают, — глянул на окно столовой Михаила и продолжил: — А все ж людей чувствовать не разучились, сохранили, сберегли тепло. Его и па тебя хватит. С приездом, сосед! — подал жесткую руку Вася и улыбнулся по- детски озорно и чисто…

Глава 4 ВЕДЬМА

В этот дом милиция заходила так часто, что соседи давно перестали удивляться их приездам.

Постучав кольцом в калитку, дергали шнур колокольчика на двери и кричали требовательно:

— Ульяна! Выходи! Иначе выведем!

— Чего надо? Зачем закатились? Я вас не звала! Уходите с подворья! — открывала двери круглая, как луковица, старуха. И, напирая па милиционеров толстым животом, выдавливала их с крыльца. — Чего засвербело? Что вас точит, окаянные?

— Опять врачи на тебя жалуются! Всю клиентуру у них поотшибала! Всех переманила! Доктора вовсе без дела пооставались, голоднее дворняг. А ты жиром заплыла! Нехорошо! Они в институтах мучились! А ты, дремучая, весь люд к себе сгребла! Совести никакой!

— Народ теперь сам понял, кто лечит, а кто калечит. Сам выбор делает. И никто ему не укажет. Укатили ваши денечки нас — лекарей, под микитки хватать и в каталажку волочить. Нет у вас таких прав, А и врачам на себя посмотреть надо. Лечить навовсе не умеют. Оттого не идут к ним люди. И вы не подмога. Силой к врачам не затянете. Я вон никого не зову к себе. Сами находят и просят подмочь! Да кто ж откажет живой душе?

— Ульяна! Все знаем! Но ведь нельзя так! К тебе уже со всей России едут. А от них свои горожане отворотились. Хоть немного оставляй докторам! Им ведь тоже жить надо!

— А что поделаю? Ить лечат без души!

— Смотри, опять к тебе прикатили. На машине! К врачам даже свои пенсионеры не заглядывают,

— Ты лучше с кажи, у твоего Саньки лишаи прошли? — перебила лейтенанта старуха.

— Все до единого! Уже и следов нет. Цыпки тоже пропали после того заговора!

— А чего ж мазь не помогла, какую доктор прописал? Ты за нее полполучки отдал, а меня не минул. Так и другие, — вздохнула Уля и пошла навстречу приехавшим: — Ну, вот уже и на своих ногах ходишь, голубчик мой! Как обещала, так оно и вышло! Заходи, касатик! Гляну твои ножки резвые! — взяла за руку деда лет восьмидесяти. Он выпрямился. Не хотелось рядом с Улей сутулиться и скрипеть старыми костями. Шел молодцем. Хотя одной рукой все еще за спину хватался.