Книга Театр отчаяния. Отчаянный театр - Евгений Гришковец

Я добрался до Сашиной квартиры глубокой ночью, перевалившейся к утру. Открыл дверь ключом. Старался действовать бесшумно, но не вышло. Я что-то с грохотом уронил в темноте прихожей. На шум вышел Саша, закрыл за собой дверь в спальню и включил свет. Он был в одних трусах. Щурился.

– Привет, – сказал он хриплым голосом.

– Привет, – сказал я. – Прости, что разбудил.

– Ничего… Пошли на кухню… Только тише…

На кухне Саша поставил кипятиться чайник. Мы сели за стол. Саша тёр глаза и пару раз широко зевнул.

– Отметили? – спросил он.

– Ещё как! – ответил я.

– Правильно! Я бы тоже с вами… с удовольствием… Но у меня неприятности с буфетом… Да и бог с ним!.. Хорошая у тебя получилась работа. Уже видно ремесло. Видно, как ты умеешь работать с пространством… Чай будешь?..

– Нет, спасибо… Водички мне налей, пожалуйста.

Саша долго наливал мне воду, а себе чай. Я с жадностью выпил целый стакан сразу. Саша налил ещё.

– Я не видел твоих работ больше года… Ты в этом спектакле другой, – сказал Саша, – и новые ребята у тебя интересные…

– Саш, – сказал я, – прости, пожалуйста, но давай не будем говорить о спектакле… Пожалуйста!

– Что, уже наслушался? – усмехнулся он. – А мне есть, что сказать.

– Нет… Не наслушался… Ни с кем даже не поговорил… Так, несколько дежурных комплиментов… Просто… Саш! Не о чем говорить… Я всё про этот спектакль сам сегодня понял…

– Не хочешь моего мнения, не надо… А мне действительно есть что сказать… Этот спектакль… В нём многое видно…

– Дружище! – мягко перебил я Сашу. – Этот спектакль, какой бы он ни был, уже в прошлом… Его больше нет… Он никому не нужен… Он был нужен мне… Так мне казалось… Но и мне он больше не нужен… Ты меня прости… Я выпил… Немного… Нормально выпил… Но я в порядке… Могу я тебя спросить?..

– Спрашивай.

– Может, ты спать хочешь?.. Вопрос не в двух словах.

– Спрашивай… На две чашки чая меня хватит, – ответил он.

– Послушай… – сказал я и отпил воды. – Что ты скажешь про такую идею… Думаю написать пьесу, но не знаю, стоит ли… Помнишь, у Стивенсона в «Острове сокровищ» в конце… Джон Сильвер всё-таки сбежал… Там написано, что он выкрал немного сокровищ и сбежал с Эспаньолы в каком-то порту. А потом уже в самом-самом конце книги мы узнаём, что после приключений, случившихся в романе, у всех героев сложилась скучная, серая, убогая жизнь… То есть самым ярким в их жизни событием было путешествие за сокровищами, или, проще говоря, встреча с Джоном Сильвером… Который конечно же самый интересный, умный, сложный и притягательный персонаж книги… Так вот… Я подумал, не написать ли мне пьесу, в которой собираются герои «Острова сокровищ» спустя годы… Доктор Ливси, сквайр Трелони, капитан… уже адмирал Смоллетт, Бен Ганн и Джим Хокинс… Встречаются они, говорят о том о сём, а потом выясняется, что все они внимательно следят за новостями, читают газеты со всего света и делают вырезки, пометки и выписывают все сообщения об одноногих людях… Сколько бы лет ни прошло, но фигура и личность Джона Сильвера не даёт им покоя… Потому что их последующая жизнь неинтересна совсем… Вот такой замысел… Как тебе?..

– Замысел прекрасный, – сказал Саша и немного помолчал, отпивая чай, – но ты мне его рассказал, и этого достаточно… Такую пьесу ни писать, ни читать не стоит… А идея остроумная… Ты её придумал, рассказал, я её послушал, оценил… Всё! А читать такую пьесу… И тем более смотреть такой спектакль… Пару часов?.. Нет!.. Так что не трать времени…

– Вот именно!.. – сказал я. – Мой спектакль «Было тихо» – то же самое… В том-то всё и дело…

– Так ты огорчён? – спросил Саша.

– Нет… Нужно какое-то другое слово… Огорчён – это как-то… Слишком просто…

– Вот в чём дело! – сказал Саша. – А я думал, ты всё-таки доволен…

– Представь!.. Вот ты жил в изоляции… На сраном небольшом острове… Или в дремучей тайге…

– Тиша, тише! – сказал Саша.

– Или в дремучей тайге, – шёпотом повторил я. – Что-то делал там, изобретал… А у тебя не было никакой информации, никаких сведений… Ни одного учебника. Ты сам себе всё придумывал, изобретал их, наконец изготовил… Обрадовался и поехал осчастливить и удивить мир… Привёз, показал, все посмотрели… А потом и говорят: «Вы большой молодец! В изоляции, без подсказки и учителей вы совершенно самостоятельно изобрели велосипед. Поздравляем!»

– Что ж, представляю… – сказал Саша, поразмыслив. – В этом случае есть два варианта… Можно вернуться к себе на остров или в тайгу и горевать, жечь мастерскую, ломать инструменты и рвать чертежи… Ну и жалеть себя, как водится… Это нормальный, проверенный многими вариант… А можно наоборот… Можно обрадоваться и понять, что в изоляции, в одиночку, самостоятельно добился универсального результата… Действующего!.. Изобрёл велосипед, который ездит, который работает и существует… Обрадоваться и двинуться дальше, чтобы сделать уже то, чего нет… Надо выбирать…

– Ты предлагаешь обрадоваться? – спросил я.

– Я предлагаю ничего не ломать и не горевать, – ответил Саша.

– А есть третий вариант…

– Какой же?

– Уехать из тайги, к чертям… И бросить всю эту механику… – сказал я, допил воду и поставил стакан на стол.

– Или уплыть с острова, – сказал Саша. – Пойдём спать…

– Я ещё посижу, – сказал я.

– Нечего тут высиживать, – возразил он, – пойдём спать… Говорю на правах хозяина…

Уснул я тогда, как только лёг. Мгновенно. Но ботинки перед тем, как лечь, спрятал от кота под диван.

Улетели мы из Москвы через сутки после спектакля. День ребята запланировали на магазины. Я не помню тот день. Совсем. Знаю только, что это был Старый Новый год. Встретились мы вместе в аэропорту. Съехались к рейсу. Все были весёлые и удовлетворённые. Декорации и костюмы ребята самостоятельно забрали из театра, упаковали и отвезли на вокзал. Двое поехали с вещами поездом. Я обо всём этом даже не подумал. Подобного со мной прежде не случалось.

Я видел радость ребят, их воодушевление. Они были уверены, что выступили успешно, что всё хорошо и можно жить, работать, репетировать, играть дальше. А потом придёт весна. А потом будет лето. И самый правильный тост любого застолья – это: «За здоровье! Здоровье – вот что главное! Остальное – как-нибудь…»

Я видел это в них и чувствовал, что меня их радость раздражает. Понимал, что раздражаюсь напрасно, несправедливо и что не прав! Но справиться с раздражением не мог.

Всего три дня прошло с того момента, как я, энергичный и полный надежд, вылетал со своим театром в Москву. И вот возвращался из Москвы в отчаянном непонимании, что делать дальше и без театра. Я летел с ребятами, которые для меня уже не были моим театром, но ещё об этом не знали.