Книга Средневековье. Полная история эпохи - Кэтрин Грейс

Могли заключить новый брак те, чьи супруги попали в плен к врагу и чья судьба была неизвестна. Здесь было несколько способов урегулирования по поводу срока отсутствия и того, будет ли вернувшийся неожиданно супруг/супруга иметь легальные брачные права на свою заключившую новый брак половину. Вообще взгляды Христианской церкви на развод сильно изменялись, очевидно, вместе с условиями и прочими реалиями жизни. Историки считают, что в шестом-седьмом веках разводы по взаимному желанию были обычным делом, в восьмом веке за разведенными не признавалось права на следующий церковный брак, и в последующие столетия, когда светский закон стал потихоньку передавать все дела, связанные с браком, под эгиду церковного закона, Церковь все тверже начинает отстаивать доктрину, что брак — это договор на всю жизнь, благословляемый Богом, и на этом основании не может быть «передуман» человеком.

Женщина в бане. Ганс Себальд Бехам, первая пол. XVI в.

Право на развод

Так что же могло стать официальной законной причиной для развода?

Ничего. То есть в период раннего Средневековья были вполне разумные и логичные поводы для расторжения брака, в основном оставшиеся еще с античных времен. По большей части все они актуальны и сейчас. Но уже к Высокому Средневековью, когда Церковь окончательно взяла брачное законодательство в свои руки, в большинстве стран браки стали абсолютно нерасторжимы.

И в то же время люди все равно разводились.

Как это было? На удивление просто. Развестись было нельзя, но можно было найти причину, по которой брак признавался недействительным. И список этих причин был довольно длинный: двоеженство или двоемужие (когда один из супругов уже состоит в браке), генетическое родство, родственные связи через браки родственников (нельзя было жениться на сестрах прежней жены, на крестной своего ребенка, на вдове брата и т. п.), принуждение к браку силой или запугиванием, несовершеннолетие, имеющийся в наличии официальный обет безбрачия, ситуация, когда один из супругов не состоит в христианской вере.

Если удавалось доказать, что существует одна из этих причин, брак аннулировался и бывшие супруги считались как бы никогда не состоявшими в браке. При этом дети, родившиеся в то время, что они были женаты, оставались законными.

Именно так и развелись Генрих VII и Алиенора — они вдруг «вспомнили», что состоят в довольно близком родстве. Так же развелся и Карл IV: то, что его жена была поймана на прелюбодеянии, поводом для расторжения брака не являлось, пришлось тоже «вспомнить», что она была его крестной матерью, а это в глазах Церкви значило не меньше кровного родства.

Дело случая или расчет?

Ответ на возможный вопрос — естественно, когда заключались браки между родственниками, все знали об этом родстве. В знатных семьях своих предков и родню знали наизусть. И Церковь знала, но либо закрывала глаза, либо, когда родство было уж совсем вопиюще близкое, выдавала разрешение на брак. То есть документ, что люди вроде как и не родня и их брак вроде как не кровосмесительный в глазах Бога. Лицемерие, конечно, но политика и деньги значили слишком много. К тому же, учитывая, как невелик был круг высшей европейской знати, короли и аристократы все были друг другу какими-нибудь да родственниками.

С одной стороны, это было очень удобно — всегда оставлялась лазейка для развода, мало ли — вдруг наследников не будет (у Алиеноры и Людовика не было сыновей), или политические соображения потребуют расстаться. Но с другой — Папа тоже мог передумать, сначала дать разрешение на брак, а потом забрать его обратно. Или его преемник мог объявить решение прежнего Папы недействительным. Так что в тех случаях, когда король хотел найти себе такую жену, чтобы точно потом не было проблем с законностью, ее приходилось привозить издалека — как ту же Анну Ярославну. Но Анна с Генрихом жили вполне неплохо, а вот Филиппу Августу не повезло, и то, что он привез Ингеборгу из Дании, сыграло против него — ему не удалось доказать родство с ней, и в аннулировании брака ему было отказано.

Импотенция

Но все-таки одно исключение из правил существовало — была одна ситуация, которая могла проявиться только после заключения брака и послужить поводом для его расторжения. Речь об импотенции супруга.

В рукописи Томаса Чобхемского, английского профессора-богослова XII века, есть, к примеру, такая рекомендация: «После того как новобрачные возлягут на кровать, знахарка должна находиться неподалеку много ночей. И если мужские члены всегда будут бесполезны и мертвы, пара имеет право быть разведена».

Строго говоря, при том подходе к браку, который существовал в Средневековье, эта причина тоже была добрачной, и она тоже аннулировала заключенный союз, как будто его и не было. Потому что брак в то время должен был быть не только освящен в церкви (кое-где это даже и не требовалось), но и подтвержден физически. А если консумации, то есть закрепления его сексом, не произошло, то люди вроде как и не совсем женаты. Поэтому, кстати, браки, заключенные с детьми, расторгались достаточно легко — если жених и/или невеста не вошли в разрешенный Церковью брачный возраст, там и доказывать ничего не надо было.

Собственно, из этой причины и росли некоторые традиции, вроде крови на простыне, которую демонстрировали гостям после брачной ночи. В XIX веке распространилось мнение, что это было свидетельством девственности невесты, причем до сих пор многие так и считают. Но в Средневековье, несмотря на декларирование важности чистоты и непорочности, большинству было глубоко наплевать на девственность (вспомним Генриха VIII), да и вообще мужчины, особенно в аристократических кругах, женились не на девственности, а на приданом и связях. Кровь на простыне подтверждала, что брак состоялся и лишала родню невесты возможности в будущем аннулировать брак по причине несостоятельности супруга.

Развод с импотентом — процедура

Надо сказать, эта причина для развода использовалась крайне редко. Все-таки в основном люди старались расстаться полюбовно, а такой способ приводил к вражде не на жизнь, а насмерть.

Самый известный развод из-за несостоятельности супруга — расторжение брака Лукреции Борджиа и Джованни Сфорца. Несмотря на то, что никто не сомневался в реальности их супружеских отношений (и ходили слухи даже, что Лукреция беременна), брак все же расторгли, заставив Джованни признать себя импотентом. Не помогло даже то, что у него был ребенок от первого брака — генетической экспертизы не существовало, поэтому доказать, что покойная супруга родила его не от любовника, было невозможно. Опозоренный и униженный Джованни, которого не поддержала даже родня (потому что договорилась с Папой о финансовой компенсации), отомстил тем, что стал источником сплетни, будто Лукреция — любовница собственных братьев и отца.