Книга Кольцо принца Файсала - Бьярне Ройтер

За работой он порезал себе руку. Почувствовал боль и увидел, как хлынула кровь. Пара коричневых тусклых капель все еще лежит на земле под гамаком.

Теперь рана перевязана. Кузнец, помогая ему бинтовать руку, рассказывал историю об одном знакомом, которому отрезали ногу по колено.

– Я намазал рану дегтем, придется потерпеть.

– Да, – вздохнул Том, – он здорово жжется.

Они почти не разговаривали. Когда кузнец закончил, он встал и сказал то, что всегда говорил в подобных случаях: каждому – по его желаниям.

«Хорошее выражение, – подумал Том, – наверно, полезно иметь его под рукой, но у меня рука все равно уже искалечена».

На следующий день, когда у Тома снова не заладилась работа, к нему подошел кузнец.

– Забудь про нее, – велел он, – в мире полно девчонок. Вот увидишь, для тебя тоже найдется.

Том не ответил, но про себя подумал, что именно эта девушка с сережками должна была стать его девчонкой. Но она уже была матерью ребенка с именем Анабель. Поэтому между ними ничего не будет.

Тем же вечером он напился.

Кузнец все понял и ничего не сказал. Сам он имел лишь один порок: когда появлялись деньги, он брал свою лодку и плыл на островок, известный своими тавернами, женщинами, дешевым алкоголем и странными способами развлекать матросов.

Том считал, что когда речь заходила о шпагоглотателях, свистящих птицах и людях, изрыгающих огонь, то он повидал этого добра достаточно; но на том острове в ходу были совершенно особые развлечения – вроде человека, рискующего своей жизнью за деньги.

– Махнем вместе, а, Том Коллинз? – зовет кузнец, позвякивая монетами, которые он получил от одного плантатора в награду за работу. – Увидишь изнанку жизни. Фу ты, черт, о чем это я? Ты же еще молокосос, чтобы соваться в такие места.

Том машет на прощание кузнецу рукой, глядя, как тот, сидя в лодке, гребет, переваливаясь через гребни черных волн.

Восемь часов спустя кузнец возвращается. Он похож на потухшую сальную свечку. Но что-то тянет его обратно, и две недели спустя кузнец снова исчезает в том же направлении.

– Каждому – по его желаниям, – бормочет Том, рисуя кружки на коричневом песке, похожие на маленькое колечко, его собственность, которую человек, назвавший себя Благочестивым, у него похитил. Возможно, теперь Рамон задолжал Тому уже гораздо больше, чем украл, если он достиг островов Зеленого Мыса, получил награду и теперь проживает свою жизнь в безделье и роскоши.

– А я сплю на соломе на задворках кузницы и рисую кружки на песке. Схожу с ума по девушке, у которой уже есть ребенок, и вообще веду себя как последний дурак.

Так прошло два месяца, а потом произошло кое-что.

Кузнец моется и приводит себя в порядок. Ухаживать за собой он не привык, а жены у него отродясь не было, поэтому умывается он только в те дни, когда к нему приходит посетитель, которому нужно вырвать больной зуб.

Затем он пересчитывает деньги и дает Тому последние указания насчет огня в горне и работы, которая должна быть выполнена к его возвращению.

Том, как обычно, провожает кузнеца до берега и помогает ему дотащить до воды лодку. У кузнеца, как всегда, когда он собирается на остров, настроение странное: он одновременно и оживлен, и раздражен, как будто ждет и страшится предстоящей поездки. Но он молчит, а Том не спрашивает, предпочитая тоже хранить молчание. Вдруг кузнец произносит:

– Это моя последняя поездка на остров. Каждую ночь у моей постели собираются люди с огненно-красными лицами – все они из «Сапога Люцифера». Каждое утро я просыпаюсь в холодном поту, чувствуя, как языки адского пламени лижут мое тело. Я не слабак, но так больше не могу, поэтому сегодня плыву туда в последний раз.

Том сталкивает лодку в воду и собирается идти обратно в кузницу – и тут останавливается.

Он смотрит, как кузнец забирается в лодку, но перед глазами Тома стоит совершенно другой человек. Он слышит хриплый голос, который говорит:

– На Ямайке есть кабачок, прозванный в народе «Сапогом Люцифера». Когда все другие возможности будут исчерпаны, ты найдешь там то, что ищешь, ибо «Сапог» – это настоящее кладбище заблудших душ.

Плохо понимая, что делает, Том шагает в воду и хватается за борт лодки.

Кузнец качает головой.

– Там не место для тебя, юный Коллинз, – говорит он, но Том уже залез в лодку и взялся за весла.

– Там надо платить, – снова пытается его отговорить кузнец.

– Будем считать, что вам все равно нужен кто-то, кто сможет вас отвезти домой после пирушки.

И Том принимается грести.

* * *

На острове было всего несколько домов, но у пристани теснилось много лодок и малых парусников, даже один парусник побольше.

Уже издалека было видно и слышно, что в «Сапоге Люцифера» дым стоит коромыслом. Но Тому было все равно. Он молча греб, пока лодка не стукнулась днищем о песок, и, привязав швартовый, помог кузнецу выбраться на причал.

Грязный, с низким закопченным потолком кабачок был битком набит посетителями. Здесь пили, играли в карты, отдыхали, рассказывали истории, заключали пари и небольшие торговые сделки. В дальнем конце помещения возвышалось нечто вроде сцены, на которой горело четыре больших канделябра. За сценой висел длинный черный занавес.

Том стоял, осматриваясь по сторонам, когда кузнец подошел к нему с кружкой пива в руке.

– Если тебе предложат купить ножик для метания, сразу отвечай «нет». Обещай мне, Том. Иначе это станет дорогим испытанием не только для твоего кошелька, но и для твоей совести.

Том кивнул своему мастеру, тот похлопал его по щеке и исчез в клубах дыма.

Больше Том его не видел.

И тут начались те самые странные развлечения, которым «Сапог Люцифера» был обязан своей репутацией. На сцене появился пожилой мужчина в черной шляпе и принялся успокаивать публику, которая при виде него тут же разразилась бурными аплодисментами. Мужчина в шляпе представил человека из Бразилии, чьи руки были утыканы иголками.

Том лишь равнодушно пожал плечами.

Публику за столами можно было поделить на три категории: на тех, кто уже был в стельку пьян, и тех, кто пытался заигрывать с женщинами. Была еще одна малочисленная группа людей, которые сидели неподвижно уставившись в одну точку и почти не притрагивались к пиву. Они словно чего-то напряженно ждали, их лица походили на застывшие маски.

Пожилой мужчина на сцене тем временем представил еще один номер – фокусы с огнем. Следом вышли две женщины, закутанные в прозрачные покрывала, которые они, танцуя, принялись с себя сбрасывать. В конце обе женщины встали на руки. Из зала послышались жидкие хлопки, затем все стихло.

По кругу пошел поднос. На подносе лежало пятьдесят маленьких ножичков для метания, их можно было купить за деньги. Покупали ножи не все, а лишь те, кто еще оставался трезвым.