Книга Ольга - Бернхард Шлинк

Эта экспедиция не обнаружила следов Герберта. Человек, потерявший ключ, может искать его только под фонарем – ведь только под фонарем достаточно света для поисков, – так что экспедиция могла вести поиски лишь там, где позволяли условия местности, но не на ледяных горах и глетчерах, на которых, вернее всего, и пропал Герберт. В отчете экспедиции говорилось об эффективных солнечных батареях, о встречах с северными оленями и белыми медведями, а также о переездах на нартах; почти все время люди с мучительным трудом пробивались то сквозь паковые льды, то в ледяной шуге, но в иные минуты на них вихрем налетало ощущение счастья. На фотографиях было много белого снега и синего неба, красные палатки, красные сани, ездовые собаки хаски с красными высунутыми языками и веселые, закутанные до глаз люди.

В моем представлении Арктика была совсем другой – бездной мрака, пустыней, в которую завело Герберта страстное влечение в дальние дали. В университетской библиотеке я нашел книги о его экспедиции, в них были только черно-белые фотографии, на которых все очень мрачно: снег и небо серые, люди и собаки точно темные тени, ландшафт едва различим, изрезан трещинами, бесприютен… Один из вернувшихся участников экспедиции Герберта, завершая свои записки, сокрушенно признает непостижимую власть жестокой природы, перед которой он готов склониться с молчаливым, исполненным ужаса почтением.

19

Экспедиция, не нашедшая того, что искала, и дюжина открыток, которые были напечатаны, дабы вызвать национальное воодушевление, а сегодня представляют собой лишь курьез, – какие удивительные вещи порой определяют наши пути!

Через полгода после появления статьи о безуспешной экспедиции я получил письмо от некой Адельгейды Фолькман из Берлина, просившей о встрече со мной. Отец ей рассказывал о Герберте Шрёдере и Ольге Ринке, а газетная статья об экспедиции побудила Адельгейду возобновить поиски, которые она когда-то начала, но бросила, не добившись успеха, – поиски Ольги Ринке. Теперь она обратилась в детективное агентство и нашла меня – наследника Ольги Ринке.

В те же дни пришло электронное письмо от Роберта Курца, филокартиста из городка Зинсгейм. После покупки тех открыток с немецкими кавалеристами в Африке ко мне вернулось мое давнишнее увлечение старинными открытками. Когда-то мы с женой любили гулять по вещевым рынкам, и пока она рассматривала все подряд, я шел прямиком к прилавкам, где стояли короба со старыми открытками. С тех пор я перезнакомился со всеми филокартистами и знаю, что у них существует специализация по темам, событиям и географическим ландшафтам, мне приходят сообщения о встречах коллекционеров, я знаю их журналы, интернет-страницы, чаты, я разбираюсь и в критериях, по которым определяют ценность и стоимость открыток. Но серьезным коллекционером я не стал. Серьезные коллекционеры всегда на чем-нибудь специализируются, а особенно честолюбивые мечтают составить полную коллекцию, посвященную определенной теме, скажем, надеются собрать у себя все открытки с изображением башни Барбароссы в Кифхойзере или моста Золотые Ворота в Сан-Франциско. Я же просто собирал открытки, которые мне нравились. И еще я всегда читал написанное на открытках – серьезные коллекционеры считают это ниже своего достоинства, а мне как раз нравится, когда открытки рассказывают истории.

В моей коллекции есть открытка с маяком «Бостон лайт», в сентябре 1918 года мать послала ее своему сыну в Касабланку, она пишет, что в Европе свирепствует инфлюэнца, и просит сына пока отложить возвращение в Бостон. Некий Гилберт из Белфаста в октябре 1926 года послал своему другу Хокону в Осло открытку с изображением наполненного бокала – чтобы тот не слишком задерживался в отпуске и не забыл вовремя проголосовать: я, дескать, приеду в Осло, только если норвежцы большинством голосов отменят в своей стране сухой закон. На открытке, датированной июнем 1936 года, нарисован Наполеон на острове Святой Елены: некто Джеймс посылает с этого острова привет своему брату Филу в Оксфорд и пишет о своем открытии – в почве с могилы, где был похоронен Наполеон до того, как его прах перенесли в Париж, им, Джеймсом, обнаружены следы мышьяка. И есть у меня старинная открытка с тем самым памятником Бисмарку – на ней видно, что бюст «Железного канцлера» стоит на цоколе абсолютно ровно. Однако я отвлекся.

Три года тому назад мне попалась открытка с Германским рейхстагом, дата – май 1913 года, адресат – Петер Гольдбах, адрес – Тромсё, до востребования. Продавец не помнил, откуда она у него взялась. На всех сайтах, где дают свои объявления филокартисты, я поместил вопрос: знает ли кто-нибудь продавца открыток, посланных в 1913–1914 годах до востребования в Тромсё? От ссылок, которые пришли в ответ, толку было мало, но я не сдавался и помещал свой запрос снова и снова. И через несколько дней после письма Адельгейды Фолькман с электронной почтой пришло сообщение от Роберта Курца. Он писал, что его сын недавно вернулся из путешествия по Норвегии и привез ему в подарок целую кипу открыток, которые купил в Тромсё у антиквара. Все открытки адресованы в Тромсё до востребования. Но фамилию антиквара сын Курца не запомнил.

Я нашел в Интернете страницу антикварного магазина в Тромсё и телефон, позвонил, я задавал вопросы по-английски, и по-английски мне отвечали. Нет, сын Курца не у них купил те открытки. А есть ли в Тромсё другие антикварные лавки? Только одна, но ее владелец проводит сейчас ремонт и перестройку помещения, а торговлей пока по-настоящему не занимается. К сожалению, ни фамилии, ни адреса, ни номера телефона сообщить мне не могут…

Я написал Адельгейде, предложил встретиться через две недели, сообщил ей свой телефон и адрес электронной почты. Заказал билет и спустя два дня рейсом через Осло вылетел в Тромсё.

20

Проснувшись утром в Тромсё, я увидел, что за окном темно, и сообразил, что здесь в январе иначе и не бывает. Лишь к полудню что-то слабо забрезжило. Подойдя к окну, я увидел гавань, а в ней лихтеры и прочие большие и маленькие суда, увидел также несколько гостиниц с плоскими крышами и скучными фасадами и серую от грязного снега площадь. Накануне вечером автобус привез меня из аэропорта в город, мы ехали по заснеженной местности, потом через длинный туннель, потом по ярко освещенной улице с магазинами и ресторанами; мой отель находился на одной из поперечных улиц. Ярко освещенная улица – должно быть, главная улица города, решил я, на ней, конечно, есть книжный магазин, там я куплю план города и спрошу, где у них антикварная лавка.

В книжном мне сказали, если эта лавка вообще существует, то она на какой-то из улиц на склоне. Я обошел все улицы на склоне, видел церковь, университетский кампус, офисные здания, жилые дома, цветочный магазин какого-то садоводства и бывший магазин, где уже не торговали, а люди работали за компьютерами. Я пообедал в ресторане на главной улице и снова отправился обследовать улицы на склоне. Пошел снег, я медленно и осторожно пробирался по заледеневшему тротуару, шаг за шагом.

Антиквариат отыскался, когда серенький денек уже сменился темнотой. Лавка находилась в подвале жилого дома, к двери надо было спускаться по ступенькам, окна размещались вровень с землей. На стеклах налеплены большие белые буквы Antikvariske, а за этими буквами я разглядел хозяина лавки, который расставлял книги на полках. Я вошел, поздоровался, мне ответили… И все. Других посетителей не было, однако антиквар даже не обернулся и не подумал спросить, может, я ищу что-то определенное и не надо ли помочь. Он взглянул на меня оценивающим взглядом, с холодной, подозрительной миной, и тут же снова занялся книгами.