Книга Что такое "люблю" - София Яновицкая

– У меня уже правда все онемело. – Ярик шаркнул по луже. – Ног не чувствую.

Я сжал в кулаке край куртки – с него полила вода. Дождь почти прекратился, на улице стемнело, и каждому из нас уже по несколько раз звонили мамы.

– Ладно.

Домой мы шли молча. Внутри все выморозилось так, что уже ничего не чувствовалось. Попрощавшись с Яриком, я с трудом открыл дверь в квартиру посиневшими пальцами и тут же попал в руки к маме. После получаса полных ужаса нотаций и возмущенных растираний полотенцем я даже не стал пытаться впихнуть в себя ужин и пошел к себе в комнату. Мама посмотрела на меня, как на привидение, пощупала лоб и сказала ложиться спать. У себя в комнате я выбрался из мокрой одежды, достал из кармана джинсов наклейку и многозначительно посмотрел на единорога. Плюхнулся на кровать и хотел позвонить Ярику, сказать, что вроде у нас все получилось, но вдруг уснул.

* * *

Меня разбудил телефон. Спросонья я решил, что это будильник, и долго не понимал, почему вместо часов на экране высвечивается лицо Ярика.

– Але, – через несколько секунд я догадался взять трубку.

– Как ты себя чувствуешь? – из динамика раздался горестный шепот.

– Э… Нормально. – Я поморгал и попытался вспомнить, когда это Ярик начал разговаривать, как в бабушкиных сериалах.

– Вот именно! – подтвердил трагический голос. – Даже лучше, чем нормально! Как такое может быть? И что теперь делать?!

И тут до меня дошло. Я вытаращил глаза, подышал, сглотнул, подвигал руками и ногами – не болело ни-че-го. Ни тебе соплей, ни кашля, даже спать не хочется!

– Но… Единорог же…

– Ты сам единорог! Недоделанный, – мрачно выговорил Ярик и повесил трубку.

За завтраком мама потрогала мой лоб.

– Ты как себя чувствуешь?

Я замер над тарелкой с хлопьями. Можно сказать, что не очень. Потом посмотреть на маму снизу вверх несчастными глазами и помолчать. Главное, не переиграть. Тогда она снова пощупает мой лоб, нахмурится и, скорее всего, предложит сегодня остаться дома, «на всякий случай». Прощай, Конь, решай сам свои задачки – целый день можно делать все что хочу.

Я даже открыл рот и тут представил себе, что болтаюсь дома, как последний предатель, а Ярик сидит на контрольной…

– Все нормально, мам.

* * *

– А я его еще с собой взял, понадеялся. – Я устроился на мокрых и холодных перилах крыльца. Шмыгнул носом и презрительно посмотрел на переливающуюся блестками наклейку.

Физика только закончилась, и мы вывалились из школы после контрольной. Наверное, так себя чувствуют уцелевшие жертвы катастроф – ты вроде как и выжил, но вроде и не совсем. На улице, как и на душе, было пасмурно и мерзко.

Нахальный единорог ухмылялся как ни в чем не бывало. Как будто и не подставил нас. Хотя, если по-честному…

– Теперь мы все-таки прославимся. – Ярик невесело хмыкнул. – Как первые в истории школы, кто получит оценки хуже Денисова. Вот тебе и удача.

– Ты меня убьешь. – Я вздохнул и покосился на него. – Но этот амулет… точнее, просто наклейка…

Когда я закончил рассказывать, Ярик стукнул меня по затылку и вздохнул.

– Так и знал, что это все твои выдумки.

– Я потом уже сам поверил, – честно признался я. – Очень уж все совпадало, и так хотелось… чтобы он и правда… Ну, ты понял.

– Оказался волшебным. Можешь не стесняться и сказать вслух.

– Можешь что угодно приносить с Микки Маусом или с кем хочешь, я больше смеяться не буду, – виновато буркнул я.

Из школы вышла стайка мелких. В ушах тут же зазвенело от их визгов и чваканья резиновых сапог по лужам. Перед глазами замелькали разноцветные огромные портфели. Что-то больно пихнуло меня по ноге.

– Извините, – пробормотала маленькая девочка и поправила лямки рюкзака, в который могла бы поместиться она сама и еще парочка ее одноклассников.

Я бросил взгляд – рыжие кудряшки, та самая девчонка, которая тогда ревела из-за куклы. Она и сейчас шла отдельно – а две ее подружки шушукались в стороне.

– На, – рука вдруг сама дернулась вперед и сунула ей наклейку. – На удачу.

Девочка недоверчиво уставилась на меня серьезными глазами.

– Бери, пока дают!

Она испуганно выхватила наклейку и сбежала на несколько ступенек вниз. Остановилась, посмотрела на нее и смущенно обернулась на нас.

– Спасибо!..

– На удачу? – Ярик ехидно выгнул брови и чихнул.

– Тебе жалко, что ли, ребенка…

– Обмануть, – перебил меня Ярик.

– Порадовать! – Я толкнул его в бок и закашлялся. – Пойдем домой. У меня голова болит.

– У меня тоже, – выдохнул Ярик и чихнул несколько раз подряд.

– И глотать больно, – добавил я, медленно поворачиваясь к другу.

Ярик смотрел на меня круглыми глазами, полными ужаса.

– Ой, мамочка! – радостный детский голос перекрыл весь визг во дворе. – Спасибо!

Мы резко повернулись – рыжая девочка скакала на месте и смеялась, глядя на стоящую рядом женщину с волосами такого же цвета. Женщина улыбалась. У девчонки в руках была ярко-розовая коробка с куклой. Она принялась кружиться с ней в руках, прыгая по лужам.

– Яри-ик… – прошептал я, как в трансе.

Из школы, как по заказу, торжественно выплыл Конь с охапкой листочков в руках.

– Наши контрольные, – простонал сквозь зубы Ярик. – Проверять понес. Издевается, нет чтобы в портфель убрать…

Я мрачно глянул на Коня исподлобья. На секунду показалось, что он сейчас примется выделывать танцевальные па, подпрыгивать и размахивать нашими двоечными работами, как веером – ну, как во всяких дурацких мюзиклах.

Я стиснул кулаки и помотал головой. Физик, не обращая на нас никакого внимания, поправил шарф и стал чинно спускаться с крыльца. Ярик рядом душераздирающе вздохнул.

– Ура-а, ура, видели?!

Рыженькая девочка, не переставая кружиться, вытянула коробку с куклой в руках и полетела к своим подружкам. Конь встал на последнюю ступеньку лестницы. Я увидел, как к физику несется рыже-розовый вихрь. Как, будто в замедленной съемке, у девчонкиной мамы широко открывается рот и выпучиваются глаза. Как голова в рыжих кудряшках с разгона врезается Коню в живот…

Физику в лицо метнулся его собственный шарф, он взмахнул руками, теряя равновесие. В следующую секунду листочки с контрольными взлетели в воздух и, красиво покачиваясь, спланировали прямиком в грязную лужу.

Ярик издал булькающий звук, похожий на сдавленное горловое пение. Конь выплюнул свой шарф и уставился на то, что было нашими работами – а теперь превратилось в темно-коричневые сморщенные тряпочки. Несколько секунд мы вчетвером – Конь, мы с Яриком и перепуганная девочка – разглядывали их.