Книга Assassin's Creed. Единство - Оливер Боуден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не нуждаетесь? Да вас там чуть не похитили. Думаю, вы догадываетесь, что́ они сделали бы с вами, если бы сумели увезти со двора. Вы бы не сидели на палубе, попивая винцо с капитаном. Вас бы держали в трюме, где вы доставляли бы известные утехи команде. Всем ее членам, сколько бы их там ни было. В Дувр бы вы приплыли, сломленная душевно и телесно, а там вас с Элен продали бы, как скот. И это случилось бы, не окажись меня в таверне. И вы до сих пор считаете, что я не вправе указывать на ошибки в ваших действиях?
– Моей главной ошибкой было то, что сунулась в эту чертову таверну, – призналась я.
– Вы уже бывали в Англии? – спросил Байрон.
– Нет, но владению оружием меня учил англичанин.
Капитан усмехнулся:
– Будь он здесь, он бы сказал, что промедление едва не стоило вам жизни. Короткий меч не является оружием предостережения. Это оружие действия. Раз уж вынули меч из ножен, пускайте его в ход, а не размахивайте, как палкой. – Он опустил голову, надолго припав к кожаному горлышку, затем протянул фляжку мне. – Есть множество причин для убийства: долг, честь, отмщение. Все они требуют времени на обдумывание. Они же после вызывают угрызения совести. Но самозащита или защита другого человека – единственная причина для убийства, которая позволяет вам действовать незамедлительно.
На следующий день мы приплыли в Дувр, где простились с капитаном Байроном Джексоном. Он сказал, что у него дел по горло, поскольку нужно обойти таможенные службы. До Лондона нам с Элен предстояло добираться самостоятельно. Он с учтивым поклоном принял от меня плату за проезд, и на этом мы расстались.
Немного отойдя от берега, я обернулась. Байрон глядел нам вслед. Я помахала ему и обрадовалась, когда он помахал в ответ. Затем контрабандист повернулся и быстро исчез, а мы с Элен двинулись к вершине скалы, держа ориентир на Дуврский маяк.
Меня предупреждали, что ехать до Лондона в карете небезопасно, поскольку на дороге попадаются разбойники. Однако наша поездка прошла без приключений. Увидев Лондон, я поняла, что он очень похож на Париж. Только здесь над крышами висела плотная стена тумана, а по угрюмой реке Темзе в обе стороны безостановочно двигались корабли и лодки. Едкий запах дыма, нечистот и лошадиного пота ничем не отличался от парижского.
Наняв кеб, я обратилась к кучеру на безупречном английском языке:
– Прошу прощения, месье, не могли бы вы отвезти нас со спутницей в Мейфэр, к дому семейства Кэрролл?
– Четытамгришь? – С этими звуками кучер уставился на нас через окошечко в передней стенке кеба. Оставив попытки объясниться словесно, я подала ему клочок бумаги с адресом. Когда кеб тронулся, мы с Элен опустили шторы на окнах и занялись переодеванием. Переднее окошечко мы поочередно закрывали спиной. Со дна сумки я достала сильно помятое и далеко не новое платье, запоздало пожалев, что не сложила его аккуратнее. Элен, сбросившая крестьянский наряд, облачилась в мои бриджи, рубашку и жилетку. Это было немногим лучше ее коричневого платья, поскольку за три дня пути моя одежда успела запачкаться, но другого выбора не было.
Наконец кеб добрался до Мейфэра и остановился возле дома Кэрроллов. Открыв дверцу, кучер снова выпучил глаза, но теперь уже по поводу нашего нового облика. Он предложил постучаться в дверь и известить о нашем прибытии, но я отказалась, расплатившись с ним золотой монетой.
Мы с моей недавно обретенной горничной оказались на величественном крыльце, по обе стороны которого высились колонны. Заслышав шаги, каждая из нас глубоко вздохнула. Дверь открылась. На пороге появился круглолицый человек во фраке. От него слегка пахло средством для чистки серебра.
Я назвалась. Он кивнул, после чего провел нас через просторный вестибюль в устланный коврами коридор. Там он попросил подождать у двери помещения, оказавшегося столовой. Оттуда доносились слова учтивой беседы и негромкий стук посуды.
Дверь оставалась приоткрытой, а потому я услышала, как он доложил:
– Миледи, к вам посетительница. Вас желает видеть некая мадемуазель Де Ла Серр из Версаля.
В столовой стало пугающе тихо. Я перехватила обеспокоенный взгляд Элен. Наверное, я выглядела не менее встревоженной.
Затем дворецкий вернулся к нам:
– Прошу входить.
Мы проследовали в столовую. До нашего появления люди за столом наслаждались обильным обедом. Сейчас мистер и миссис Кэрролл застыли с открытым ртом, а Мэй Кэрролл, которая из девочки успела превратиться в настоящую женщину, по-детски захлопала в ладоши и произнесла со знакомым мне сарказмом:
– О, никак к нам пожаловала сама мисс Вонючка.
Я легко могла подскочить к ней и отблагодарить пощечиной за такое приветствие. Но меня остановили слова еще одного участника трапезы, который при моем появлении резко поднялся из-за стола.
– Какого черта ты здесь делаешь? – багровея, спросил мистер Уэзеролл.
Мой покровитель дал мне пару дней на то, чтобы прийти в себя, а сегодня утром навестил меня в моей комнате. За это время Мэй Кэрролл великодушно одолжила мне кое-что из своей одежды. Она на разные лады повторяла, что платья эти «старые» и «давно вышли из моды», а потому «в нынешнем сезоне такие ни за что не наденет».
– Зато тебе, Вонючка, они вполне подойдут.
– Если ты еще раз так меня назовешь, я тебя убью, – тихо сказала я.
– Я что-то не расслышала. Что ты сказала?
– Так, пустяки. Большое спасибо за платья.
Моя благодарность была вполне искренней. Я унаследовала материнское равнодушие к нарядам. Пусть эти платья считались вышедшими из моды, пусть Мэй намеренно подбирала их, чтобы меня позлить, они не вызвали у меня ни капли раздражения.
Что, а вернее, кто меня раздражает, так это Мэй Кэрролл.
Меж тем Элен стойко выносила жизнь на половине для слуг, убедившись, что ее коллеги ведут себя еще презрительнее и надменнее, чем их господа. Надо сказать, с ролью моей горничной она пока что справляется ужасно. Делает странные реверансы невпопад и без конца бросает испуганные взгляды в мою сторону. Вне всякого сомнения, нам придется поработать над ее манерами. Хорошо еще, что Кэрроллы заняты исключительно собой. Они сочли поведение Элен «слишком французским», отнеся туда же и ее наивность.
– Ты одета? – постучавшись, спросил мистер Уэзеролл по-английски.
– Да, месье, вполне, – ответила я.
Едва войдя, мой покровитель тут же прикрыл глаза рукой.
– Черт тебя побери, девчонка, ты же говорила, что одета, – хрипло проворчал он.
– Я и сейчас могу это повторить.
– Но ты же встречаешь меня в ночной рубашке!
– Однако я тем не менее одета.
Он покачал головой:
