Книга Молот и наковальня - Гарри Тертлдав

— Теперь я его легко могу отличить, — пробормотал Маниакис.

Гребцы корабля Эринакия гнали дромон вперед мощными, ровными и быстрыми рывками весел. Маниакис не мог припомнить, чтобы ему раньше доводилось видеть такую великолепную слаженность: казалось, одна рука движет всеми веслами сразу. Корабль быстро приближался; вскоре стали видны отсверки солнечных бликов на его таране, бронза которого позеленела от морской влаги всюду, кроме блестящего полированного, несущего смертельную угрозу острия. Было ясно, что команда Эринакия приложит все старания, чтобы таран нанес врагу максимальный ущерб.

— Двигайтесь встречным курсом, — приказал Маниакис. — Поднимем щит мира; но если он все же ринется на нас, необходимо, чтобы все были готовы мгновенно вступить в жестокую схватку.

— Да уж, подготовиться надо, — согласился Фракс. — Иначе можно считать себя покойниками. — Он успел оценить, на что способны гребцы друнгария, а также возможности приближающегося судна, которое было заметно больше «Возрождающего» и куда лучше вооружено.

Дромон Эринакия надвигался потрясающе быстро. Маниакис не видел на его носу никаких признаков щита мира, только таран, направленный в одну точку, в борт его собственного корабля, чуть левее носа. Весла вражеской галеры взлетали и падали, взлетали и падали…

— Лево на борт! — скомандовал Фракс рулевому на корме. — Клянусь Фосом, ему не удержать угол атаки!

«Возрождающий» слегка изменил курс, но Эринакий и его команда показали настоящий класс: спустя несколько мгновений сверкающее острие тарана снова смотрело в ту же точку, что и прежде. Фракс прикусил губу.

— Хороши! — пробормотал он. — Очень хороши!

Оба дромона уже сблизились на расстояние выстрела из лука, когда матрос на носу галеры Эринакия поднял щит мира.

— Отвернуть в сторону! — закричал Маниакис.

— Что? Никак ты сошел с ума? — Фракс одарил его бешеным взглядом. — Это же просто хитрость, величайший! Стоит подставить ему борт, и мы глазом не успеем моргнуть, как окажемся на дне!

— Отваливай в сторону! — повторил Маниакис. — Немедленно!

Если его предположения верны, Эринакий захотел посмотреть, не сдадут ли у него нервы в решающий момент. Если неверны… Тогда рыбешек, морских ежей и моллюсков, ползающих по морскому дну, сегодня ждет отличный ужин.

— Право на борт! — прокричал рулевому Фракс — со слезами на глазах и с болью в голосе. Галера Эринакия была настолько близко, что даже отворачивать рискованно: если оба корабля свернут в одну сторону, столкновение неизбежно.

Мгновение казалось, что так и будет. Флагман с Ключа начал повторять движение «Возрождающего». Маниакиса прошиб холодный пот. Если Эринакий решил сохранить верность Генесию, лучшую возможность сделать великолепный подарок тирану трудно было представить. Но дромон друнгария тут же отвернул вправо и занял параллельную позицию, едва не цепляя кончиками своих весел за весла «Возрождающего».

Легко перекрыв узкую полоску воды между двумя кораблями, хриплый голос проревел:

— Эй, там! Решили проверить, насколько у вас нервы крепкие, что ли?

Если у ограждения на левом борту дромона стоял сам Эринакий, то он выглядел в точности так, как его описывал Курикий: нервный человек с ястребиными чертами красного злого лица, украшенного клочковатой, с волчьей проседью бородой.

— А разве ты сам не пытался выяснить именно это, высокочтимый Эринакий? — прокричал в ответ Маниакис.

Друнгарий расхохотался. Его смех напоминал волчий вой.

— Да, я имел в виду что-то в таком духе! — рявкнул он. — Ну и как тебе это понравилось?

Маниакис еще не забыл мгновенного липкого ужаса, охватившего его перед, казалось бы, неизбежным столкновением. Но ужас уже почти смыла волна жаркого гнева; первая его мысль была о мести. Но потом ему стало стыдно, и стыд легко погасил ярость. В конце концов, Эринакий имел полное право знать, какого монарха он увидит на троне, если пошлет Генесия к Скотосу.

— И что же, удалось мне пройти твое маленькое испытание, высокочтимый Эринакий? — спросил Маниакис.

Тем временем расстояние между двумя дромонами увеличилось, и друнгарию пришлось немного повысить голос.

— Да, тебе это удалось, — ответил он и добавил, как бы подводя итог: — величайший. — Маниакис почти не обратил внимания на это слегка грубоватое признание своего верховенства. Он с тревогой наблюдал за тем, что происходило на флангах противостоящих друг другу флотилий. В центре, где капитаны обеих сторон видели своих командиров ведущими переговоры, тоже воздержались от боевых действий. Но на флангах разгорелось настоящее сражение. Пара-другая протараненных дромонов уже пошла ко дну, люди барахтались в воде, отчаянно цепляясь за весла, доски и обломки обшивки. На нескольких кораблях полыхали пожары, вызванные боевой горючей смесью, использовавшейся на видессийском флоте.

— Может, прикажешь своему трубачу сыграть перемирие? — спросил Маниакис. — Ибо в гражданской войне империя всегда несет двойные потери, получая незаживающую рану всякий раз, когда гибнет еще один воин, на чьей бы стороне он ни сражался.

— Одной этой причины более чем достаточно, чтобы сыграть перемирие, — отозвался Эринакий. — Генесий не понял такой простой истины до сих пор и не поймет никогда, проживи он хоть тысячу лет! — Друнгарий подал знак трубачу.

Сладкие звуки сигнала перемирия поплыли над водой. Маниакис слегка подтолкнул локтем Фракса, тот подозвал своего горниста, и спустя мгновение простая мелодия, призывающая прекратить сражение, лилась уже с обоих флагманов.

Не все капитаны и далеко не сразу вняли этому призыву. Некоторые командиры кораблей с Ключа искренне сохраняли верность Генесию. А кое-кто из капитанов Маниакиса, успевших ввязаться в сражение до того, как прозвучал сигнал к перемирию, не желал прекращать почти выигранную схватку.

Эринакий с Маниакисом принялись вместе наводить порядок. Дромоны Маниакиса выходили из сражения там, где могли это сделать. А где не могли, внезапно получили поддержку верных Эринакию кораблей. Большинство дромонов, капитаны которых остались на стороне Генесия, пошло ко дну, кое-кто сдался. На двух или трех взбунтовавшаяся команда силой принудила к капитуляции своих непокорных капитанов.

Но несколько кораблей сумели-таки прорваться и устремились на северо-запад, к Видессу; их весла бешено вспенивали воду. Отчаяние позволило им развить скорость, которая оказалась не под силу их преследователям.

— Когда завтра поутру Генесий узнает об измене и поражении, он от злости повыдергает себе усы, — усмехнулся Эринакий. Точнее, ощерил зубы в волчьем оскале. — Эта мысль греет мне душу.

— Мне тоже, — согласился Маниакис. — Но это значит, что завтра нам придется заботиться о собственной безопасности куда больше, нежели сегодня. Есть ли у тебя колдун, которому ты доверяешь? Тиран уже пытался покончить со мной при помощи магии.