Книга Молот и наковальня - Гарри Тертлдав

— Что ж, — сказал он, — если кто-то предпочитает остаться на стороне кровавого палача, который намерен скормить по кусочку всю Видессийскую империю Царю Царей Сабрацу, — скатертью дорога. Имея командирами подобных болванов, Генесий станет только слабее.

Тиберий обмозговал сказанное и так и эдак, потом все-таки — гораздо медленнее, чем надеялся Маниакис, — обнаружил в шутке соль и рассмеялся:

— Отлично сказано! Ну уж теперь-то, когда доказано, что ты придерживаешься истинной веры, мало кто из моих капитанов не примкнет к правому делу!

— Из тех твоих капитанов, которые находятся здесь? — поинтересовался Маниакис. — А как насчет оставшихся на Ключе?

— Боюсь, большинство из них склонны принять сторону твоего врага, — ответил Тиберий. — Я привел те корабли, капитаны которых сами склонялись присоединиться к тебе.

В этот момент к ограждению правого борта вышел Курикий и встал рядом с Маниакисом. Глаза Тиберия расширились от изумления, когда он узнал казначея.

— Да, я тоже на стороне Маниакиса, — произнес Курикий, — как и многие другие влиятельные люди в столице. То, что ты делаешь сейчас для спасения Видессии, заставляет меня освободить тебя от твоих долговых обязательств по отношению ко мне в знак признательности за твои заслуги перед империей.

— О, ты… ты очень добр, высокочтимый Курикий, и очень великодушен! — Тиберий поклонился казначею едва ли не ниже, чем Маниакису.

— Скажи, а друнгарий флота на Ключе по-прежнему Эринакий? — спросил Курикий.

— Совершенно верно, — ответил Тиберий. — Генесий уничтожал генералов и назначал новых до тех пор, пока среди них едва ли остался хоть один, способный отличить запад от востока, если ты понимаешь, что я хочу этим сказать. Но он не решился так же разделаться с нами, моряками, понимая, что не сможет найти нам равноценную замену.

— Равноценной замены убитым генералам он тоже так и не нашел, — заметил Маниакис и, понизив голос, попросил Курикия:

— Расскажи мне об этом Эринакии. Ведь мы, васпураканцы, не очень-то смыслим в морских баталиях.

— Он весьма вспыльчив. Можно сказать, всегда как на иголках, — начал Курикий. — За все шесть последних лет ни разу открыто не высказался против Генесия. Но он не задержал нашего торговца, когда мы проходили мимо Ключа; не преследовал нас и потом, хотя легко мог сделать и то и другое. На чьей стороне он сейчас, судить не берусь.

Маниакис задумчиво дергал себя за бороду.

— У собравшихся здесь ноблей имеются с ним какие-нибудь связи? — спросил он наконец.

— Он занимал у меня деньги три года назад, — ответил казначей. — Примерно тогда же, когда и Тиберий. Но Эринакии вернул всю сумму раньше назначенного срока. — В голосе казначея прозвучала обида, будто друнгарий нанес ему ущерб. Впрочем, с его точки зрения, так и было, ведь в результате он частично недополучил свои проценты. — Я должен навести справки, — продолжил Курикий, — но в предварительном порядке скажу, что ни о каких тесных связях между друнгарием и кем-либо из моих единомышленников мне не известно.

— Ладно, посмотрим, как можно помочь делу! — Маниакис старался говорить по возможности бодро, хотя на душе у него кошки скребли. Надо же, совсем недавно Курикий и его знатные сотоварищи вовсю хвастали своими знакомствами со всеми самыми важными и нужными людьми! Но в первый же раз, когда действительно потребовалась их поддержка, они подложили ему свинью. — Скажи-ка мне, — крикнул он Тиберию, — знал ли Эринакий, почему ты выбрал именно этих капитанов, когда собирал флотилию, которая направилась на поиски моих кораблей?

— Не уверен, — ответил иподрунгарий. — Мы не затрагивали эту тему. Но если он задумается над тем, кто ушел в море, а кто остался, то быстро доберется до сути. Иногда кажется, что Эринакий сплошь покрыт острыми колючками, как еж, это верно. Но ум у него не менее острый.

Выслушав ответ, Маниакис обратился к Фраксу:

— Может ли наша флотилия совместно с кораблями иподрунгария нанести поражение той части флота, которая осталась на Ключе?

По-видимому, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, капитан «Возрождающего» скорчил одну за другой несколько уморительно-глубокомысленных гримас, а затем проговорил:

— Думаю, сможем, величайший. Если только на помощь Эринакию не придет флот из Видесса. Но с другой стороны, если он пустит в дело все свои силы, мы понесем такие потери, которые не позволят нам бросить вызов флоту, стоящему в гаванях столицы.

Фракс имел обыкновение высказываться предельно пессимистически независимо от того, насколько плоха ситуация в действительности. Маниакис уже привык к этой манере и включил ее в свои расчеты.

— Насколько вероятно, что Эринакий пустит в дело все свои силы? — задал он следующий вопрос.

— Если тебе нужно мое личное мнение, величайший, то вряд ли он так поступит, — ответил Фракс. — Будь у него такое намерение, он встретил бы нас, не разбивая свой флот на части, далеко к югу отсюда. Но это лишь мое предположение. Желаешь знать точнее — спроси Тиберия.

— Ты прав, — сказал Маниакис и прокричал свой вопрос иподрунгарию.

Тиберий долго размышлял, дергая себя то за один ус, то за другой.

— Просто не знаю, что и сказать, величайший, — ответил он наконец. — Бывали дни, когда он поносил Генесия на все лады, осыпал такими проклятиями, которые, будь он колдуном, в два счета прикончили бы любого, причем тот бедняга радовался бы донельзя, что смерть пришла так быстро и избавила его от ужасных мучений. А в другие дни он поносил мятежников теми же самыми словами. Думаю, Эринакий и сам не знает, на какую сторону ему стать, когда придет время выбирать.

— А это время наступит очень скоро, — сказал Маниакис.

* * *

Горы Ключа имели две главные вершины. Казалось, они вырастают прямо из морской пучины. Внизу на их склонах зеленела растительность, выше виднелись серо-коричневые пятна голой скальной породы. Ни одна из вершин не была достаточно высока, чтобы на ней летом оставался снег.

Сами по себе вершины мало интересовали Маниакиса; они лишь указывали то место, где посреди моря лежал остров. Зато его очень интересовали порты Ключа, особенно южный, Гавдос. Часть флота, остававшаяся под командованием Эринакия, вышла в море и заняла позиции неподалеку от этого порта. Надежды застать дромоны флота врасплох, у причалов либо вытащенными на берег, не сбылись. Эринакий недвусмысленно давал понять, что хорошо подготовился к сражению.

Галера Тиберия лежала в дрейфе борт о борт с «Возрождающим», так что иподрунгарий мог, не надсаживая голос, рассказывать Маниакису все необходимое о кораблях и капитанах неприятельского флота.

— Каким судном командует сам Эринакий? — спросил Маниакис для начала.

Тиберий окинул взглядом приближающиеся дромоны.

— Было бы легче определить, если бы они шли под парусами, — ответил он брюзгливым тоном. — Но он уже свернул их и опустил мачту, готовясь к бою. То же и на остальных кораблях. Я думаю, вон там! Слева по борту. Да, вон тот, с красными глазами под самым тараном.