Книга Русская история в легендах и мифах - Матвей Гречко

Они прожили в любви и согласии десять лет. Детей у них не было. Дмитриев-Мамонов скоропостижно скончался 24 мая 1730 года, в то время, как сопровождал в село Измайлово будущую императрицу Анну Иоанновну. О его смерти ходило много слухов: возможно его отравили. Прасковья Иоанновна пережила мужа всего на несколько месяцев, не вынеся утраты.

Племянница Петра Великого

Анна Иоанновна была второй дочерью царя Ивана V, единокровного брата и соправителя Петра I. Ее воспитывали еще по понятиям допетровской Руси: обучили грамоте и заставили вызубрить церковные книги. Вот и все.

Затем она затвердила светский этикет и танцевальные па. Юст Юль отзывался о ней как об «очень красивой, умной девушке, отличавшейся кротостью и благожелательностью».

Семнадцати лет Анну выдали замуж за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма, Петр подарил ей на свадьбу «на самару и юппку» (то есть на платье и верхнюю долгополую одежду) материи золотой по белой или алой земле и соболей «на одеяло» всего на 700 руб.

Молодая женщина овдовела через четыре месяца после свадьбы: муж скончался от чрезмерного количества выпитого вина. Но четыре месяца семейной жизни запомнились на всю жизнь бедной Анне: с тех пор она на дух не выносила пьяных.

Она тихо и незаметно жила в Курляндии, в Митаве, научилась понимать немецкую речь, но не могла говорить на этом языке. Митава (нынешняя Елгава), была столицей Курляндии – крошечного герцогства, располагавшегося на территории современной Латвии к западу и юго-западу от Рижского залива.

Чувствовала Анна себя крайне одиноко, друзей не имела, но что совершенно естественно для столь молодой женщины – она влюбилась. Избранником ее стал Эрнст-Иоганн Бирен или Бирон – курляндский дворянин. Злопыхатели утверждали, что он был внуком придворного конюха. В своей фамилии Бирен он специально изменил одну букву, чтобы она звучала так же, как фамилия старинного герцогского рода.

Эрнст Иоганн фон Бирон. Неизвестный художник. XVIII в.

Некоторое время он учился в Кенигсбергском университете, но не окончил курс: из-за какого-то нехорошего происшествия – то ли мошенничества в карты, то ли даже убийства – Бирону пришлось бежать и вернуться в Митаву. Там он сумел втереться в доверие к Петру Михайловичу Бестужеву-Рюмину, гофмаршалу, и стал появляться при дворе вдовствующей герцогини Анны Иоанновны. Даже много лет спустя самые ярые недоброжелатели Бирона признавали, что внешне он был очень хорош: стройный, великолепно сложенный, с эффектным гордым профилем. Этим он и привлек внимание Анны, получил звание камер-юнкера ее двора и стал ее любовником. Они прожили вместе, как муж и жена, семнадцать лет, до самой смерти Анны. По ее настоянию Бирон женился на девице Бенигне Готлибе – горбатой и рябой, к тому же, по выражению современников, «неспособной к супружеской жизни». У Анны с Эрнстом-Иоганном было несколько детей – все они официально считались детьми Бенигны, но кто их настоящая мать, ни для кого не было секретом.

Избрание российской императрицей круто меняло до того скучную жизнь Анны. Она сразу согласилась на все условия.

Однако, многих не устроило предложение Верховного тайного совета ограничить самодержавие. Все привыкли интриговать, желая выслужиться перед одним государем, а теперь задача осложнялась: пришлось бы угождать сразу нескольким верховникам.

Ягужинский, не мешкая, отправил Анне доверенного человека, который разъяснил герцогине, что после можно от Кондиций и отказаться. Эта поездка не осталась незамеченной: на обратом пути курьера схватили, кинули в тюрьму, били кнутом, подвешивали на дыбе… Вслед за ним был арестован и сам Ягужинский, с которым обошлись мягче, просто кинув в тюрьму.

Испуганная Анна тут же заверила верховников, что не желает знаться с заговорщиками и всем довольна, подписала «Кондиции» и поспешно выехала в подмосковное село Измайлово. Здесь ее встретили сестры – Екатерина и Прасковья. Правда, радость встречи вскоре была омрачена смертью Прасковьи и ее мужа.

В первые же дни в России с Анной сблизилась Марфа Ивановна Остерман. Андрей Иванович при дворе не показывался, ссылаясь на болезнь, но через свою умную и деловитую супругу давал будущей государыне весьма ценные советы. Состоялась коронация, подданных привели к присяге.

Скоро императрица почувствовала себя увереннее и решила избавиться от верховников. Для этого она устроила целое представление.

В тронном зале она собрала всех придворных. Из толпы выступил граф Матвеев, заявив, что имеет поручение открыть императрице глаза на то, что верховники ввели ее в заблуждение. Федор Андреевич Матвеев имел личные причины для такого выступления: несколько лет назад он повздорил с герцогом де Лирия, испанским послом и вызвал того на дуэль. Матвеев воспитывался за границей и имел некоторое представление о тамошних обычаях. Это был первый вызов на дуэль в России, до этого споры решались кулачным боем. Одного не учел граф: де Лирия был послом и, следовательно, мог рассчитывать на неприкосновенность. Испанец не стал рисковать: он пожаловался канцлеру, тот довел дело до Верховного тайного совета. По распоряжению последнего Матвеева посадили под арест и заставили извиниться перед герцогом де Лирия. Верховный тайный совет не мог действовать иначе, но обер-камергер Иван Долгорукий, друг герцога, позволил себе послать сказать графу Матвееву, что тот заслужил несколько добрых ударов кнута. Так Матвеев стал заклятым врагом Долгоруких. Теперь он намеревался свести счеты. Матвеев громко заявил, что Россия в продолжение веков была управляема царями, а не каким-либо Советом, вот и теперь русские дворяне умоляют ее взять в свои руки бразды правления. На эту речь императрица отвечала притворным удивлением.

– Как, – спросила она, – разве не по желанию всего народа я подписала поднесенный мне в Митаве акт?

– Нет! – отвечало собрание единодушно.

Тогда она обратилась к князю Долгорукому со словами:

– Так ты меня обманул, князь Василий Лукич? – Затем она приказала великому канцлеру принести подписанные ею «Кондиции», заставив его прочесть содержание вслух. Она останавливала его после каждого пункта, спрашивая присутствующих, удовлетворяет ли это условие нацию. Каждый раз собрание отвечало отрицательно. В заключение императрица взяла документ из рук канцлера и, разорвав его пополам, сказала:

– Следовательно, эти бумаги лишние!

За сим последовало всеобщее ликование и торжество.

Многие мемуаристы передают слова Дмитрия Михайловича Голицына, будто бы сказанные им при выходе из тронного зала: «Пир был готов, но званые не захотели явиться. Знаю, что головой отвечу за все, что произошло, но я стар, жить мне недолго. Те, кто переживет меня, натерпятся вволю».

28 апреля Анна вторично короновалась, осыпав милостями тех, кто помогал ей в борьбе с верховниками. Она освободила Ягужинского и страдальца-курьера. А затем последовала расправа: почти все верховники были отправлены в ссылку.