Книга Армас. Зона надежды - Юлия Венедиктова

– Хм. Конечно. Я буду старенькая, скрюченная и кто-то должен будет переводить меня через дорогу. На Объекта тут надежды нет, он старше меня. Так что это будешь ты, внученька!

Говорю дребезжащим голосом и тяну к ней трясущиеся руки, и она с визгом отскакивает.

Все-таки еще побаивается!

Мама возвращается с видом феи-крестной, приготовившей сюрприз. В руках у нее синее платье-футляр на лямочках.

К сожалению, оно мне нравится. Эх, как жаль, что без рукавов; оно – сногсшибательное. И цвет насыщенный, густой, и фасон оригинальный…

Видя мое вытянувшееся лицо, мама восклицает:

– Алле-оп!

И вытаскивает из кармана халата две тканевые полосочки. Ленты для волос? Очень кстати…

– Это митенки.

– Кто? Какого Митеньки?

– Агата! Они не принадлежат никакому мальчику. Это такие перчатки без пальцев. Засовывай руку. Видишь, они длинные и тонкие. Жарко не будет, и все проблемы решены. Скорей меряй платье.

Беспрекословно подчиняюсь. Кажется, шмотка поработила мой мозг.

Когда выхожу из каморки, чувствую себя скованно.

Агния кричит:

– Вау!

А мама мечтательно улыбается:

– Ты красавица, Агата.

У платья рюши в районе декольте, и у меня даже будто появляется грудь. Я не выгляжу в нем тощей, изможденной, болезненной. И глаза на синем фоне играют ярче.

Замечаю только сейчас – я больше не бледная лабораторная крыса, за эту неделю лицо неплохо загорело, а белые, вечно спрятанные руки скрыты перчатками со смешным названием.

– Бегу мыть голову!

Когда открываю дверь ванной, слышу:

– Хочу быть, как наша Агата.

После душа этот образец для подражания, то есть я, похож на перезрелый одуванчик. Местами волосенки прилипли к голове, на макушке топорщатся дыбом.

Мама колдует феном над моей прической. Одуванчик становится равномерным и приемлемым. Ультрамодный такой одуванчик.

Краситься я тоже не умею. Мне это не нужно было. Мысли о том, в каком виде меня из реанимации повезут в морг, особо не пугали. Какая разница, будут ли замазаны круги под глазами?

Зато мама умеет. Красит меня, а потом обезьянку Агнию. Совсем чуть-чуть. Чтобы отстала.

В зеркале новая я выгляжу веселой, немного отвязной. И мне это нравится. И, надеюсь, не только мне.

Вызванный Объект приезжает быстро и смотрит с недоверием. Сейчас пощупает и попросит вернуть настоящую Агату.

– Меня не подменили, – уверяю его. – Я все та же занудная и хмурая особа. Только с накрашенными глазами. Ясно?

– И в платье… Ты. В платье. Кто бы мог подумать?!

Обувь мне тоже выделила мама. Черные босоножки на небольшом каблуке.

Она дает Объекту последние указания по моей транспортировке – велит доставить домой, как только устану, или не позже часа ночи.

Агния чешет подбородок и размышляет вслух:

– Чего-то не хватает…

Возвращается из комнаты с розовой баночкой в руках и прыскает на меня. Сначала я думаю, что это перцовый баллончик или средство от насекомых, и прячу лицо. Когда облако рассеивается, принюхиваюсь. Это ее детские духи. И не так уж они противно пахнут, просто очень сладко. Иду знакомиться с пчелами.

Только в День города узнаешь, сколько веселых ярких людей живет вокруг. Подростки, семейные пары с детьми, пожилые, влюбленные повсюду. Они машут шариками, пританцовывают под звучащую повсюду музыку и закусывают шашлыки сахарной ватой.

Чувствую себя в толпе не в своей тарелке. Объект крепко держит меня за руку, чтобы не потерялась.

– Хочешь сок? Вату? Хот-дог?

Вокруг аттракционы, палатки с игрушками и едой, беспроигрышные лотереи. И Объекту хочется успеть везде.

Мы стреляем в тире и промахиваемся, пытаемся достать игрушку из автомата и тоже впустую. В лотерею выигрываем зубную щетку, а во второй заход – носовой платок. Покупаем втридорога синего зайца.

Объект рвется попрыгать на батуте, но там большая очередь из детей, которые ростом ему по колено, и ему надоедает ждать.

Падаем в освободившиеся пластиковые стулья и с наслаждением вытягиваем ноги.

– Хочешь потанцевать?

Сашка дергается на стуле, и я волнуюсь, как бы пластик не треснул.

– Там же вроде дискотека восьмидесятых…

– Ну и что? – возмущается он. – Музыка как музыка, я на ней рос!

Я не хочу танцевать под музыку его молодости. И не под какую другую.

– А вот и ты, дружище! – раздается над ухом.

– Да не один, с невестой.

Друзья Объекта. Я их никогда не встречала. Три парня и четыре девушки. Они называют свои имена и острят по нашему поводу. Саша смущается.

Эти люди не из «Армаса». Они говорят на другом языке. Но, как бы там ни было, я рада, что у Саньки есть друзья.

Встаю, чтобы размяться. Оглядываю разномастный народ. Неужели здесь отплясывают те же люди, что в будни с хмурыми лицами бредут на работу? Или их подменили, нагнали массовку к празднику? Или просто людям нужен для радости официально выделенный день…

Каре-зеленые вселенные врываются в поле моего зрения внезапно, и я вздрагиваю.

Он стоит в метре от меня.

Подходит близко-близко.

От него волнующе пахнет туалетной водой, а от меня несет детскими духами…

Нас толкают, и я случайно задеваю рукой его полосатый джемпер. Мягкий, шелковистый.

– Ты обалденно выглядишь.

Голос бархатный, вязкий. Думаю, это баритон.

– Ты тоже неплохо.

– Я приглашаю тебя на свидание.

В этот раз при слове «свидание» я не бросаюсь наутек. Хотя так и подмывает.

– Вон туда. В глубине парка есть поваленное дерево.

– Очень романтично.

– Я нашел его с помощью компаса; думал, ты оценишь! Буду ждать тебя там, как только прогремит салют. И до самого утра. Готов узнать любую, даже самую ужасную правду.

– Я не приду.

– Я буду ждать.

Он уходит, и это лучшее, что он может сделать. Мне больше не хочется веселиться. Музыка кажется слишком громкой. И платье дурацкое, слишком вычурное. Не в моем стиле. Возомнила себя королевой красоты.