Книга Сливовый пирог - Пэлем Грэнвил Вудхауз

– Ах, ерунда! – сказал Керк Роквей. – Пойдемте в зал.

Пока они ели семгу, говорил только гость. Когда подали суп, Бинго еще молчал. Вечер был теплый, зал – большой, американец устал, пробираясь к столику, и после пятой ложки полез за платком, чтобы отереть лоб. Заодно из кармана, прямо Бинго в тарелку, упала фотография. Тот выудил ее, стал промокать салфеткой, заметил в ней что-то знакомое – и с удивлением понял, что это миссис Бинсток.

– Вы знаете мою тетушку? – спросил он.

– Кого-кого?

– Тетушку.

– Эта божественная женщина приходится вам тетей?

– Да.

– Удивительно!

– Я тоже удивляюсь. А почему вы ее носите на сердце?

Американец ответил не сразу. Вероятно, он покраснел, но точно мы сказать не можем, у него вообще было багровое лицо.

– Знаете что? – осведомился он.

– Нет, – ответил Бинго, – не знаю.

– Я приехал, чтобы на ней жениться.

– Как?! Вы с ней помолвлены?

– Нет.

– Нет?

– Нет. Понимаете, год назад она была в Сан-Франциско.

– Помню. Она любит путешествовать.

– Мы встретились на званом обеде. Это был День благодарения, подали индейку, сладкий картофель, пирожки с изюмом – ну, все, что полагается. Она сидела напротив и ела. Не клевала, как другие, а наслаждалась едой, вникала в нее, вкушала. В общем, я был потрясен. Когда она взяла пирожок, я понял, что судьба моя решена. Предложения я еще не делал.

– Почему?

– Мне страшно.

– Ну что вы!

– Страшно.

– Чего же вы боитесь?

– Не знаю. Боюсь, и все.

– А выпить не пробовали?

– Как же, пил ячменный отвар. Не помогло.

– Еще бы! При чем тут отвар? Да я бы в жизни не женился, если бы не пиво с шампанским. Шампанское и пиво, вот ваш путь.

Керк Роквей смутился:

– Это же крепкие напитки! Я обещал покойной матушке их не пить.

– Ну, вызовите ее через медиума, объясните, она поймет. Но это долго, сразу их не выманишь. Бог с ним, пейте, а потом отправимся к тете. Наверное, она уже вернулась. Эй, любезный! Бутылочку Боллингера и все пиво, какое есть.

Примерно через полчаса Керк Роквей смотрел через стол красными, сияющими глазами.

– Старик, – выговорил он, – мне нравитесь тввое ли-цо.

– Вот как?

– Ддъ. А пчму?

– Не знаю.

– Птмшт не пхжж на Мор-ти-ме-ра Фриз-з-зби.

– А кто это?

– Кри-тик.

– Да?

– Ддъ. Нпсыл: «Мссср Рыквввй (эт я) думмт, чтъ у де-тей во-дян-ка моз-га».

– Какой ужас!

– Ужжжс.

– Он с ума сошел!

– А то! Дамм в ры-ло. Счас и дамм.

– Где он?

– В Сынфрцссск.

– Это далеко. Пойдемте лучше к тете.

– Теттть? А, чъррт!

– Да-да. Пойдем.

– Ладддн. Знаешшшь, что я сделлл?

– Подчините ее своей воле?

– Имъннн. Мы пъженьсссь. Ты где жънилсссь?

– В регистратуре.

– Быстрр?

– Да.

– Годитсссь. Пикнет – в ры-ло. Иди плати.

– Платить?

– Д-дъ.

– Так вы угощаете!

– С ччь ты взъл?

– Я – муж Рози Бэнкс.

– Нньзна, – сказал Керк Роквей. – Сам пзвал, сам плти. А то дъм в ры-ло.

Выбора не было. Застонав, Бинго нащупал в кармане купюру и дрожащей рукой протянул ее официанту.

Тетя жила в Кенсингтоне. Они взяли такси. Керк вносил оживление в поездку, испуская вопли, запомнившиеся со школьных времен. Последний он завершил, звоня в дверь.

Открыл им Уилберфорс, дворецкий. Керк похлопал его по манишке.

– Веди к вождю! – сказал он.

– Сэр?

– Ну, к этой, к хозяйке. Есть разговор.

– Миссис Бинсток в отъезде. Не могли бы вы удалиться, сэр?

– Еще чего! – взревел Керк, стуча по манишке, словно дятел. – Сговорились! Затаились! Ничего, я найду на вас управу!

Тут он замолчал, не потому, что завершил мысль, а потому, что упал с крыльца. Глядя из прихожей, Бинго подметил, что он дважды перевернулся, но ручаться не мог бы, от волнения.

– Тети нет? – спросил он, когда дворецкий закрыл парадную дверь.

– Нет, сэр. Вернется завтра.

– Что ж вы ему не сказали?

– Он выпил, мистер Ричард. Если нетрудно, взгляните на него.

Намекал он на то, что Керк Роквей мерно бьет молотком в дверь, одновременно выкликая, что любимую женщину похитила шайка Мортимера Фризби. Внезапно звуки оборвались, и, выглянув в окошко, Бинго увидел, что нежный певец из Сан-Франциско беседует с полисменом. Слов он не уловил, но они были горьки, ибо Керк достаточно скоро ответил на них ударом в нос. Тогда длань закона схватила его и увлекла во тьму.

Наутро судья отнесся к делу серьезно. Волна беззаконий захлестнула Лондон, сказал он, и те, кто подливает масла в огонь, избивая полисменов, получат по заслугам.

– Две недели, – добавил он, переходя к самой сути; и Бинго в полном отчаянии вышел на улицу.

Через две недели, думал он, конкурс кончится. Будущее темно. Когда-то он слышал стишок: «Окутал душу мрак темнее адских недр», и теперь поражался его точности. Поистине, лучше не скажешь.

Один луч слабо мерцал во мраке – сегодня приедет тетя, а иногда, если к ней хорошо подойти, она что-то дает. Шанс невелик, Чарли Пиклет определил бы его «100 к 8», но все-таки, все-таки… Бинго побежал к ее дому.

– Доброе утро, Уилберфорс.

– Доброе утро, мистер Ричард.

– Однако удружили вы мне!

– Не будем об этом говорить.

– Ладно, не будем. Тетя дома?

– Нет, сэр. Они пошли что-то купить.

– Они? – удивился Бинго, полагавший, что при всей ее толщине тетя все же не тянет на pluralis[6].

– Madame и сэр Геркулес, мистер Ричард.

– Какой еще Геркулес?

– Супруг madame, сэр. Сэр Геркулес Фолиот-Фолджем.

– У-о!

– Да, сэр. Насколько я понял, они плыли на одном пароходе. Свадьба состоялась в Неаполе.