Книга Дети Одина - Патрик Колум
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я совершил убийство в стенах, где убивать запрещено, — возгласил Один. — Возьмите теперь труп Гулльвейг и сожгите его на крепостном валу, чтобы никакого следа колдуньи, смущавшей нас, не осталось в Асгарде.
Боги вынесли труп Гулльвейг на крепостной вал, разложили погребальный костер и позвали Хресвельга раздувать пламя:
Когда все это произошло, Локи был далеко. Теперь он часто отлучался из Асгарда, чтобы взглянуть на дивное сокровище, отнятое им у карлика Андвари. Это Гулльвейг приковывала его мысли к чудесному кладу. Когда же он вернулся и услыхал о свершившемся, в нем вспыхнула ярость. Ибо Локи был из тех, чей ум растлили присутствие и нашептывания колдуньи Гулльвейг. Ненависть к богам захлестнула его. И вот он пришел на то место, где сожгли Гулльвейг. Все ее тело обратилось в золу, кроме сердца, не тронутого огнем. И Локи, обуянный гневом, схватил сердце колдуньи и проглотил его. О, каким черным и зловещим был для Асгарда тот день, когда Локи проглотил сердце, не тронутое огнем!
Он украл у Фригг наряд из соколиных перьев и, взвившись соколом в Асгарде, устремился к Ётунхейму.
Гнев и свирепость хищной птицы клокотали в груди Локи, когда он летел над владениями великанов. Дух его жарко разгорался при виде скал и ущелий этой ужасной страны. Он смотрел на омуты и дымящиеся горы и веселился. Выше и выше взмывал Локи, пока не открылась ему огненная земля Муспелльсхейм, лежавшая на юге. А он взмыл еще выше. Тогда соколиные его очи различили блеск пылающего меча Сурта. Придет день, и все пламя Муспелльсхейма и весь мрак Ётунхейма будут брошены против Асгарда и Мидгарда. Но Локи более не страшила мысль о гибели красоты Асгарда и крушении надежд Мидгарда.
Он принялся кружить над одним из жилищ Ётунхейма. Чем же оно его привлекло? Да просто ему настолько опротивели совершенные лица асов и ванов, что приятно было посмотреть на безобразные, перекошенные от злости рожи двух великанш, которых он там заметил.
Он парил над открытой дверью великаньего дома, разглядывая тех, кто находился внутри. А находились там Гейррёд, самый кровожадный из великанов, и его лютые страшилы дочери, Гьяльп и Грейп.
Они были огромные и неуклюжие, чернявые и бородавчатые, с лошадиными зубами и конскими гривами вместо волос. Гьяльп уродством превосходила свою сестру (если это можно назвать превосходством), потому что нос у нее был длиной в аршин, а глаза смотрели в разные стороны.
Гьяльп и Грейп сидели на полу и чесали друг другу головы. О чем же они говорили за этим занятием? Об Асгарде и о тамошних обитателях, которых они не выносили. Главным же их врагом был Тор, и каждый мечтал по-своему с ним разделаться.
— Я бы заковал Тора в цепи, — сказал великан Гейррёд, — и забил его до смерти своей железной дубинкой.
— Я бы истолкла в порошок его кости, — сказала Грейп.
— А я бы изорвала в клочья его плоть, — сказала Гьяльп. — Отец, неужто не можешь ты изловить этого Тора и притащить сюда живьем?
— Нет, пока у него есть Мьёлльнир, и перчатки, которыми он берет свой молот, и пояс, удваивающий его силу.
— О, если бы нам подстеречь его без молота, пояса и перчаток! — закричали в один голос Грейп и Гьяльп.
В эту минуту они заметили парящего над их дверью сокола. Поскольку всех троих распирало желание выместить на ком-нибудь свою злость, у них сразу же зачесались руки поймать и помучить птицу. Сами они не сдвинулись с места, но кликнули малыша Глаппа, качавшегося на стропилах, и велели ему изловить пернатого негодяя.
Укрываясь за огромными листьями, малыш Глапп вскарабкался по плющу, оплетавшему дверь. Сокол спустился ниже. Глапп вцепился ему в крыло и, сорвавшись с плюща, полетел вниз, сшибая листву, вопя и брыкаясь, потому что сокол бил его крыльями, клевал и царапал когтями.
Гейррёд, Грейп и Гьяльп выскочили и ухватили сокола. Оглядев его, великан понял, что это не птица. Глаза выдавали в нем обитателя Асгарда или Альвхейма. Гейррёд запер его в сундук, ожидая, что он скоро заговорит.
И действительно, вскоре из сундука послышался стук, и, когда Гейррёд приподнял крышку, Локи заговорил. Узнав, что их пленник — один из обитателей Асгарда, свирепый великан и его дочери пришли в неописуемый восторг и много дней подряд только и делали, что пересмеивались да перемигивались. И все это время они держали Локи в сундуке, моря голодом.
Когда они опять открыли сундук, Локи обратился к ним со смиренными словами и посулил причинить обитателям Асгарда любой вред, какой будет угодно великанам, лишь бы те его отпустили.
— Ты приведешь к нам Тора? — спросила Грейп.
— Ты приведешь к нам Тора без молота, без перчаток и без пояса? — спросила Гьяльп.
— Приведу, если вы меня отпустите, — пообещал Локи. — Тора легко обмануть, и я доставлю его к вам без молота, пояса и перчаток.
— Мы отпустим тебя, Локи, — сказал великан, — если ты поклянешься тьмой Ётунхейма, что выполнишь обещание.
Локи поклялся тьмой Ётунхейма.
— А еще огнями Муспелльсхейма, — добавил он.
Тогда великан и его дочери освободили Локи, и он полетел назад в Асгард.
Локи вернул Фригг ее соколиное оперение. Все порицали его за кражу, но когда он рассказал, как Гейррёд держал его взаперти без еды и питья, то все согласились, что Локи достаточно наказан за свой проступок. Хитрец по-прежнему мирно беседовал с богами, не давая прорваться наружу отвращению, которое они внушали ему с тех самых пор, как он проглотил сердце Гулльвейг.
Болтая с Тором, Локи вспоминал об их общих приключениях в Ётунхейме. И теперь Тор хохотал над тем, как отправился невестой к великану Трюму.
Наконец Локи измыслил способ вновь заманить его в Ётунхейм.
— Я хочу поговорить с тобой о том, что видел в доме Гейррёда, — сказал он. — А видел я там волосы Сив, твоей жены.
— Волосы Сив, моей жены! — в удивлении повторил Тор.
— Да, волосы, которые я когда-то срезал с головы Сив, — подтвердил Локи. — Оказывается, их подобрал Гейррёд. Он освещает ими свои палаты. О да, там, где сверкают волосы Сив, не нужны факелы.
— Я хочу на них посмотреть, — сказал Тор.
— Тогда навести Гейррёда, — сказал Локи. — Но идти туда ты должен без твоего молота Мьёлльнира, без перчаток и без пояса.
