Книга Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс

Мне наконец удается вцепиться в блокнот, но Дэйв держит его слишком высоко над головой.

Он смеется:

– Пять звезд за взрывы.

– Отдай. СЕЙЧАС ЖЕ!

На нас падает тень. Рядом возвышается Гильотина, явно ожидая продолжения. Внимание всего класса приковано к нам. Дэйв отпускает блокнот, и я сажусь на место.

– Эм… тре бьен, Дэвид, – говорю я.

– Когда закончите вашу милую беседу, пожалуйста, возвращайтесь к заданию. – Гильотина прищуривается. – И ду страниц’ о ву фамилис о франсе пур ланди мата.

Мы робко киваем, и стук каблучков удаляется.

– Ланди мата? Что, черт возьми, это означает? – шепчу я Дэйву Гильотина бросает на ходу:

– До утра понедельника, мадемуазель Олифант.

Я с грохотом опускаю поднос с ланчем на стол. Чечевичный суп выплескивается из миски, а слива спрыгивает с тарелки. Сент-Клэр подхватывает ее на лету.

– Какая муха тебя укусила? – спрашивает он.

– Французская.

– Дело плохо?

– Плохо.

Сент-Клэр кладет сливу обратно на поднос и улыбается:

– Прорвешься.

– Тебе легко говорить, месье билингвист.

Его улыбка угасает.

– Прости. Ты права, это нечестно. Я иногда забываю.

Я с силой мешаю суп.

– Профессор Жиллет всегда выставляет меня дурой. Но я не дура.

– Конечно же нет. Глупо ждать, что человек сразу заговорит чисто и правильно. Нужно время, чтобы что-нибудь выучить, тем более язык.

– Я просто устала каждый раз выходить оттуда… – я показываю на окна, – с чувством абсолютной беспомощности.

Сент-Клэр явно удивлен:

– Но ты вовсе не беспомощна. Каждый вечер ты выходишь гулять, и частенько одна. И уже не стенаешь, как раньше. Не стоит быть к себе такой суровой.

– Хм…

– Эй! – Сент-Клэр пододвигается ближе. – Помнишь, что говорила профессор Коул по поводу нехватки переводной литературы в Америке? Она говорила, что важно узнавать другие культуры, сталкиваться с разными ситуациями. Ты так и делаешь. Выходишь на улицу и «пробуешь воду». Ты должна гордиться собой. К черту уроки французского, это все равно что сквозь дерн прорываться.

Этот сугубо английский речевой оборот заставляет меня улыбнуться. Кто бы говорил о переводе.

– Да, но профессор Коул говорила о книгах, а не о действительности. Это большая разница.

– Разве? А как же кинематограф? Не ты ли всегда называла кино отражением действительности? Или это был другой известный кинокритик?

– Заткнись. Это другое.

Сент-Клэр смеется, понимая, что поймал меня:

– Видишь? Тебе стоит меньше волноваться по поводу французского и больше…

Внимание Этьена вдруг привлекает что-то позади меня, и он замолкает. На лице проступает отвращение.

Я оборачиваюсь и вижу Дэйва. Склонив голову, он стоит на коленях на полу столовки и протягивает мне тарелку:

– Позволь мне преподнести этот эклер в знак примирения.

Мое лицо вспыхивает.

– Что ты делаешь?

Дэйв поднимает глаза и ухмыляется:

– Прости за дополнительные задания по домашке. Это я виноват.

Я молчу. Наконец Дэйв поднимается и с поклоном ставит десерт передо мной. Вся столовая смотрит на нас. Дэйв берет стул из-за соседнего столика и усаживается между Сент-Клэром и мной.

Этьен скептически произносит:

– Чувствуй себя как дома, Дэйв.

Дэйв делает вид, что не слышит. Он опускает палец в липкую шоколадную глазурь и слизывает.

– Итак. Сегодня вечером. «Техасская резня бензопилой». Никогда не поверю, что ты не боишься фильмов ужасов, если не возьмешь меня с собой.

О, господи, только не это.

Дэйв приглашает меня на свидание прямо перед Сент-Клэром. Сент-Клэр ненавидит Дэвида; он говорил об этом перед просмотром «Это случилось однажды ночью», я помню.

– Уф… прости. – Я судорожно пытаюсь что-нибудь придумать. – Я не иду. Планы изменились.

– Да брось. Что такого важного могло случиться в пятницу вечером?

Дэйв сжимает мою руку, и я в отчаянии гляжу на Сент-Клэра.

– Проект по физике, – заявляет тот, впиваясь взглядом в руку Дэйва. – Задали вот в последнюю минуту. Теперь дел по горло.

– У вас целые выходные впереди. Расслабься, Олифант. Дай себе отдохнуть.

– Кто бы говорил, – замечает Сент-Клэр. – Как будто у Анны нет сверхурочной домашней работы в эти выходные. И все благодаря тебе.

Дэйв наконец поворачивается к Сент-Клэру, и они обмениваются хмурыми взглядами.

– Извини, – говорю я.

Мне действительно жаль. Ужасно неприятно отшивать его, особенно на глазах у всех. Он неплохой парень, несмотря на мнение Сент-Клэра.

Но Дэйв вновь смотрит на Сент-Клэра.

– Прекрасно, – произносит он через некоторое время. – Я все понял.

– Что? – смущенно говорю я.

– Я не знал… – Дэйв окидывает нас с Сент-Клэром многозначительным взглядом.

– Нет! Нет. Между нами ничего нет. Совсем. В общем, увидимся. Сегодня вечером я просто занята. Физикой.

Дэйв выглядит раздраженным, но пожимает плечами:

– Ничего страшного. Эй, а ты пойдешь на завтрашнюю вечеринку?

Нейт устраивает гулянку в общежитии в честь Хеллоуина. Я не планировала идти, но вру, чтобы поднять Дэйву настроение:

– Да, наверное. Увидимся на вечеринке.

Дейв поднимается:

– Клево. Буду ждать.

– Хорошо. Конечно. Спасибо за эклер! – кричу я ему вслед.

– Всегда пожалуйста, красотка.

Красотка. Он назвал меня красоткой! Стоп. Мне не нравится Дэйв.

Или нравится?

– Кретин, – говорит Сент-Клэр, спустя секунду, но Дэйв уже вне пределов слышимости.

– Не будь таким грубым.

Этьен смотрит на меня с непонятным выражением лица.

– Ты не жаловалась, когда я придумывал для тебя оправдание.

Я отодвигаю эклер:

– Он поставил меня в неловкое положение, вот и все.

– Тебе следовало бы меня поблагодарить.

– Спасибо, – саркастически отвечаю я. И с ужасом понимаю, что на нас смотрят.

Джош откашливается и указывает на мой десерт, в котором уже побывал палец Дэйва.

– Ты есть будешь? – спрашивает он.