Книга Привидения русских усадеб. И не только… - Александр Волков

Молодых дворян В.Л., С.Л. и Л.С. Пушкиных духи бабушек не пугали, а вдохновляли. «Благословение тени добрейшей бабки нашей послужило, знать, мне в пользу, – уверял Лев Сергеевич. – Во всех отчаянных сражениях с персиянами и поляками я, среди адского огня, не получил даже контузии; пули как-то отлетали от меня, как от заколдованного».

Нет смысла пересказывать свидетельства о явлении взрослых братьев и сестер, сыновей и дочерей (о младенцах и отроках будет отдельный разговор). Народ таких покойников остерегается, а дворяне и белое духовенство либо приветствуют, либо вспоминают о них с теплотой.

Ленора. Гравюра Ф. Кирхбаха (1896).

«Наскакал в стремленьи яром конь на каменный забор; с двери вдруг хлыста ударом спали петли и запор»

Беззаботные настроения просочились даже в монашескую среду. В житии Спиридона Тримифунтского, составленном Димитрием Ростовским, святой взывает к своей умершей дочери, чтобы та сообщила, где спрятала золотые украшения. Добившись ответа, Спиридон от греха подальше успокаивает призрака: «Теперь спи, дочь моя, пока не пробудит тебя Господь всех во время всеобщего воскресения». Монах Митрофан излагает видение князя В.С. Долгорукова. Брат князя, упрекавший его за вольнодумство, пришел к нему мертвый, дотронулся холодной рукой и произнес: «Верь!» Это слово долго звенело в ушах Долгорукова, и в итоге он уверовал. Книга Митрофана и современные ей православные журналы содержат массу рассказов о приходе к иеромонахам, священникам и архиереям их покойных матерей.

Русские писатели и поэты внесли свой вклад в тему родных и близких покойников. Эпоха романтизма подарила нам трех литературных призраков: мертвый жених, мертвая невеста и мертвый друг. Легенды и сказки о женихе-призраке давно известны в Европе, в том числе и в Англии (англо-шотландские баллады XVI—XVII вв.). В России же наибольшей известностью пользовалась баллада немца Бюргера «Ленора» (1773). Ее перекладывали на русский язык П.А. Катенин («Ольга») и Жуковский («Людмила», «Светлана», «Ленора»). Жуковский, кроме того, рассказал в статье «Нечто о привидениях» на полном серьезе историю девушки Марианны, получавшей письма от своего покойного жениха. Балладных ужасов здесь нет, но переписка с мертвецом все равно заканчивается для Марианны летальным исходом.

Тема загробных встреч с возлюбленной очень интересовала Лермонтова. В стихотворении «Письмо» (1830) он обещает девушке прилететь из гроба на мрачное свидание. Позднее поэт обозвал эти строки «вздором». В более традиционной форме сей «вздор» содержится в стихотворениях «Русская песня» (1830), «Гость» (1831) и одной из глав неоконченного романа «Вадим» (1833—1834). Между прочим, «Гость» поименован как «Быль», то есть ничего вздорного в нем автор не нашел. Мертвый жених в обличье скелета уносит живую невесту, а потом они бродят по дому привидениями:

В том доме каждый круглый годДве тени, говорят(Когда меж звезд луна бредет,И все живые спят),Являются, как легкий дым,Бродя по комнатам пустым!..

В «Вадиме» мертвец пытается улечься в постель с бывшей невестой, но той не по вкусу его пустой череп и кровавая рана на месте сердца. Приглашенный поп кропит шаловливого призрака святой водой, и тот уходит, вместо слез сыпля из глаз песок (если бы жениху его насыпал туда Песочный человек, он бы крепко спал, а не приставал к девушкам). Но героиня, натерпевшись страха, умирает через сорок дней от чахотки.

Сравним литературные баллады с народными былинками. В одной из них мертвый жених Ваня за неимением рыцарского коня сам везет на себе невесту Катю. Он хочет, по обыкновению, втащить ее в могилу, но она, помолившись, мобилизует других мертвецов, и те противостоят «нечистому духу». Наутро всех их, кроме Кати, зарывают со святыми упокой.

Другая былинка до определенного момента повторяет старинные баллады с лихой ездой на конях при свете луны. Жених доставляет невесту на кладбище, а когда он первым влезает в могилу, девушка начинает совать туда свои вещи – юбку, кофту, чулки, бусы. Жених не протестует – то ли он, как все мертвецы, склонен к бухучету, то ли ему нравится наблюдать за самим процессом. Девушка краснеет от стыда, но петух, как нарочно, не поет. Тогда она бросает на могилу шубу, кладет сверху Библию, предусмотрительно захваченную из дома, а сама, прикрывшись чем попало, отсиживается до рассвета в часовне. Конец у этих быличек счастливый, но большинство из них подобно балладам завершаются смертью героини.

Не меньшую угрозу несут с собой мертвые невесты. Бледная Доника из одноименной баллады Жуковского (1831, вариация на тему историй Т. Хейвуда и Р. Саути) пугает жениха своей бесплотностью и синевой губ. В ее труп вселился мрачный бес. У Козлова невеста приходит в церковь, окруженная толпой мертвецов («Ночь родительской субботы», 1835). Прекрасная Милава, витающая синим огоньком над своей могилой, уводит в царство мертвых богатыря Велесила (О.М. Сомов, «Бродящий огонь», 1832). По примеру лермонтовского юноши преследует своего возлюбленного героиня Полонского («Неотвязная», 1895):

Сколько б ты ни изменял,Что б ни делал, – друг мой милый! —До могилы ты был «мой»,Будешь «мой» и за могилой…

Таковы романтические невесты. По идее с ними должны быть схожи мертвые подруги молодых дворян. Потерявший невесту юноша испытывает необъяснимое чувство страха на квартире в губернском городе. Его собака рычит и не находит себе места – верный признак наличия привидения. Но дальше начинаются фантазии в манере журнального благочестия. Собака затихает, герой успокаивается, а невеста, сделавшись видимой, по-сестрински целует жениха и приступает к нравоучениям: «Верь же, мой друг, что со смертью не прекращается жизнь человека». На том свете ее обучили штундизму, и теперь она указывает жениху места в Библии, которые он должен прочесть. А в рассказе преосвященного Никанора (Бровковича) невеста кавказца, живущая в России, в момент смерти возникает перед женихом в тумане и возлагает ему на голову венок. С тех пор кавказцы приезжают к нам, обеспокоенные здоровьем своих невест.

Убитый в Лейпцигском сражении И.А. Петин, близкий друг Батюшкова, приходит к поэту во сне (хотя Батюшков сомневается, был ли то сон) с цветущим челом и без следов ран на теле («Тень друга», 1814). Обрадованный светозарным видом друга, Батюшков пытается коснуться его руки, но дух исчезает в «бездонной синеве безоблачных небес».

Иное впечатление оставляет стихотворение Теплякова «Чудный дом» (1831). Погибший друг поэта не парит в небесах, а тяжело и шумно ступает по земле с ликом, «одеянным туманным покровом». Своему собеседнику он демонстрирует «ничтожество», ожидающее за гробом все человеческие идеалы: поэзию, искусства, знание и любовь.

Ни элегическое настроение Батюшкова, ни готическое Теплякова душеполезным рассказам о визитах друзей не свойственно. Они наделены практическим смыслом: научить, утешить, поблагодарить, упрекнуть и т.д. Князь Василий Владимирович Долгоруков пришел после смерти к генералу Степану Степановичу Апраксину, чтобы выразить благодарность за своевременно оплаченные и тщательно организованные похороны[28].