Книга Ответный плевок - Алексей Лютый

— Вот умный какой! — восхитился есаул. — Как я откачусь, если этот урод моим телом командует?

— Не стрелять! Брать монстра живьем, — перебив Пацука, отдал приказ Раимов. — Повторяю, огонь на поражение открывать только в случае непосредственной угрозы проникновения пришельца на поверхность. Слон, Медведь, выдвигайтесь вперед и постарайтесь схватить урода. Енот прикрывает… Только осторожно, сынки!

— Ни хрена себе папаша, — прорычал Микола, практически безуспешно пытавшийся вернуть контроль над собственными конечностями. — Это что же у нашего шефа за сексуальная ориентация такая, если дети у него слонами, медведями, енотами и прочей живностью рождаются?

— Зоофил это называется, — раздался в наушниках голос всезнающего Ганса.

— Енот, пять нарядов вне очереди! — тут же перекрыл его истошный рык майора.

Кедман со Шныгиным показали друг другу большие пальцы и, не сговариваясь, двинулись вперед. Шли они крайне осторожно, стараясь не делать резких движений. Однако инопланетянин их приближение все-таки заметил. Огромный негр вдруг почувствовал, что ему снова пять лет и папочка собирается выпороть его за то, что маленький Джон нашел отцовский тайник с порно-журналами и потащил их к маме, чтобы она увидела, какие тети на свете бывают. Кедману захотелось захныкать и спрятаться под кровать. Но поскольку рядом спальных мест не наблюдалось и искать их нужно было в кубрике, то Джону удалось подавить в себе неприличное для «морского котика» желание. Правда, и двинуться вперед он не мог, поскольку пришелец ему виделся как грозный папочка с ремнем в руках.

Шныгина тоже не обошла чаша сия. То есть, в инопланетянине он, конечно, увидел не родителя Кедмана, но почувствовал, что его охватывает страстное желание стать пацифистом. Сергей понял, что сейчас бросит автомат и снимет с себя военную форму, и последним усилием воли нажал на спусковой крючок.

Автоматная очередь буквально растерзала на мелкие куски тишину тоннеля, а вместе с ней искромсала и бетонную стену над головой пришельца. На какую-то долю секунды тот потерял сосредоточенность и выпустил из-под контроля отчаянно сопротивлявшегося Пацука. Но и этого микроскопического отрезка времени Миколе хватило на то, чтобы собраться и ударом обоих ног в голову отправить пришельца в нокаут. Психическое давление на остальных тут же исчезло, и Шныгин с Кедманом рванулись вперед. Через мгновение пришелец был аккуратно свернут в бараний рог и подвергся транспортировке в лабораторию Гобе.

— Молодцы, ребята! — поблагодарил агентов майор. — Сработано здорово. Но как я посмотрю, психологическая подготовка у вас хромает. Поэтому сегодня объявляю внеплановые занятия у француза.

— Вот тебе и благодарность, — после всеобщего стона произнес Пацук. — Вместо увольнения в город нас к инквизитору отправляют!

— Р-р-разговорчики, агент! — рявкнул Раимов, однако в этот раз наряд вне очереди есаулу почему-то не дал.

Во время пути до кубрика если бойцам чего-то и не хватало, то только радости на лицах. Спорить с начальством по поводу целесообразности занятий у Гобе никто, конечно, не собирался, но вся четверка, не сговариваясь, пыталась дать понять, что петь и плясать от счастья по этому поводу они не будут. Причем, каждый выражал недовольством своим собственным способом. Кедман, например, маршировал строевым шагом по коридорам, нацепив на лицо выражение тупой покорности и прижимая к груди автомат, как суринамская мартышка израильский паспорт. Шныгин специально не снимал шлем и, опуская подробности и оставляя только матерные слова, объяснял по рации, где именно нужно держать таких людей, как Гобе. А есаул и вовсе останавливался перед каждой камерой наблюдения, встреченной им на пути, закатывал глаза и испускал тяжелый предсмертный вздох. И лишь один Зибцих шел в кубрик молча, сохраняя отрешенное выражение лица.

— Нет. Он не немец, — в очередной раз посмотрев на Ганса, проговорил Шныгин и дождался, пока Пацук с капралом посмотрят на него. — Он сибиряк.

— Это почему? — удивленно заморгал глазами Джон.

— А потому! — привел веский аргумент Сергей. — Ты на его морду посмотри. Она же с детства отморожена! С таким выражением обычно мамонты из-под слоя вечной мерзлоты на палеонтологов смотрят…

Однако шутка у Шныгина не получилась. До Кедмана вообще любой юмор, кроме американского, совершенно не доходил. Пацук, хоть едва и не подавился от смеха, но хохот сдержал. Во-первых, потому, что в этот ответственный момент строил рожу очередной телекамере. А во-вторых, Микола принципиально над шутками москалей не смеялся, так как считал, что предполагаемому стратегическому противнику даже в малом потакать нельзя. Сначала над шуткой засмеешься, затем начнешь российское телевидение смотреть, потом докатишься до того, что будущего ребенка в русскую школу отдашь, а под конец и вовсе начнешь у Президента Украины требовать, чтобы он с Москвой за газ расплатился и Крым им безвозмездно отдал. Тогда и останется только оселедец сбрить, на черепе слово «москальский прихвостень» вытатуировать, а затем, чтобы соседи не забывали, кто ты, над домом российский триколор вывесить.

Почему не смеялся Зибцих, понятно было абсолютно без комментариев. Шныгин тоскливо вздохнул и, отмахнувшись от Кедмана, крайне заинтересовавшегося тем выражением на морде, с каким мамонты на палеонтологов смотрят, первым нырнул в оружейную комнату. Кое-как побросав амуницию в шкаф, Сергей тут же помчался в душевую — смыть пыль, которой они с Кедманом покрыли себя в борьбе с интерьером актового зала. Все это, вместе взятое, дало Шныгину солидную фору перед остальными. И когда остальные агенты по очереди стали возвращаться в кубрик, Сергей уже сидел на постели и, уничтожив свою порцию ужина, решал тяжелейшую проблему. Что лучше — сожрать чью-нибудь долю в качестве добавки, попросить оную у поваров, или и вовсе больше ничего не есть, поскольку что-нибудь еще, кроме жидкости, в желудок уже не влезет.

Все трое агентов по-своему отметили пустую тарелку десантника. Кедман, посмотрев на набор блюд перед собой, а затем на отсутствие такого же комплекта у Шныгина, удивленно присвистнул и уважительно поцокал языком. Зибцих едва заметно кивнул головой. Дескать, настоящий солдат так и должен питаться, а Микола с нескрываемым подозрением покосился на свой ужин. Он, конечно, не думал о соратнике ничего плохого, но с детства знал, что сначала надо семь раз отмерить… а потом еще проверить! Вот и проверял есаул, не стащил ли Шныгин с его тарелок часть съестных припасов. А то мало ли что можно от москаля ожидать?! Честные украинцы, бывает, друг у друга сало по ночам воруют — что уж там про всех остальных говорить!

Однако, к величайшему сожалению Миколы, размер ужина у трех агентов был совершенно идентичен. Пацук так и не смог понять, оказался ли Шныгин хитрее всех и нагреб с чужих тарелок в свою посуду равные доли, или он, действительно, ничего не трогал?! Ответа на этот вопрос у есаула не было, что хорошего настроения Пацуку ничуть не прибавило. Поэтому Микола даже ужинал задумчиво и без удовольствия. То есть, закончил трапезничать позже всех. А едва он отложил тарелки, как динамики оповестили всех голосом Раимова.