Книга Салтыков - Сергей Мосияш

— Но ведь эти государства почти породненные, в Швеции наследник дядя Софьи, здесь принц — его племянник.

— Сударыня, у меня есть министры, которые решают эти вопросы, вы к их числу не принадлежите, — холодно отвечала Елизавета. — Поэтому в будущем советую вам не совать нос в российские дела.

Лейб-медик Лесток оказался хитрее, он еще до удаления Шетарди замкнул уста на тему союза с Францией, хотя получил из Парижа изрядный пенсион.

А меж тем архимандрит Симон Теодорский доложил ее величеству, что его воспитанница принцесса Софья весьма преуспела в усвоении русского языка и православной веры, что вполне готова к публичному миропомазанию.

Елизавета Петровна призвала к себе архиепископа Амвросия.

— Святый отче, дщерь наша, невеста моего племянника, готова к приятию исповедания православного греческого закона. Хочу, чтоб вы осенили вашей святой дланью сию церемонию.

— Я готов, ваше величество.

— И еще, я не хочу, чтоб во время миропомазания за ней осталось имя Софья. Надеюсь, вы понимаете — почему?

— Да, дочь моя, догадываюсь.

— Слишком много вреда моя тетка Софья причинила отцу моему Петру Первому.

— Как бы вы желали наречь ее, ваше величество?

— Пусть она возьмет имя и отчество моей матушки Екатерины Алексеевны.

— Похвально, похвально, ваше величество, я исполню ваше пожелание.

Двадцать восьмого июня 1744 года в придворной церкви и было совершено торжественное миропомазание принцессы Ангальт-Цербстской Софьи в присутствии ее величества, всего генералитета и знатных персон, и именована отныне она была Екатериной Алексеевной.

А на следующий день, 29 июня состоялось ее обручение с Петром Федоровичем, после чего она удостоилась титула великой княгини.

Елизавета Петровна втайне надеялась, что новое сочетание прошлых имен на троне — Петра и Екатерины — будет столь же счастливым и удачным не только для самих детей, но и для государства: «Даст бог, при умной жене и Петенька с годами поумнеет».

Вскоре императрица собралась ехать в Киев, отправив вперед себя молодых вместе с матерью великой княгини принцессой Цербстской. Сама выехала следом в сопровождении нового вице-канцлера Воронцова Михаила Илларионовича — мужа своей двоюродной сестры Анны Карловны.

На Москве у кормила державы остался Бестужев-Рюмин Алексей Петрович, только что произведенный в великие канцлеры, себе на честь, врагам на посрамление и зависть.

Часть вторая

Семилетняя война

1. Начало

К этому времени прусский король Фридрих II весьма преуспел в восстановлении против себя почти всей континентальной Европы. Все крупные державы объединились против него — Россия, Австрия, Франция, Саксония, к которым собиралась пристать и Швеция, союзником Фридриха стала лишь Англия, в то время воевавшая за колонии с Францией и надеявшаяся, что Пруссия отвлечет на себя значительные силы Людовика XV.

Верный своему правилу нападать внезапно и без предупреждения, Фридрих в августе 1756 года захватил Саксонию и двинулся на Богемию, однако, потерпев поражение под Колином, воротился в Саксонию.

Главными врагами предстоящих сражений он считал Австрию и Францию. В России он не видел сильного врага и даже когда-то говорил окружающим: «Я безопасен от России, как дите во чреве матери». Однако на всякий случай решил отправить в Восточную Пруссию, отделенную от королевств польскими землями, корпус генералиссимуса Левальдта.

— Дорогой Ганс, я даю тебе тридцать тысяч прекрасной пехоты и таких великолепных офицеров, как Манштейн, Мантефель и Дон, которого лучше всего направлять в авангард.

— А кавалерию, ваше величество?

— Даю тебе лихих кавалеристов во главе с Платеном и Платенбергом, а также черных гусар Рюша. Эти черту голову свернут. Дерзай, Ганс!

— Постараюсь, ваше величество.

— Твоя задача, Ганс, если появятся русские, разбить их сильным хорошим ударом, принять от армии капитуляцию и принудить к заключению мира. Выведя Россию из войны, я брошу все силы на Францию и Австрию. Мария Терезия все не может простить мне Силезию, ничего, я заставлю ее забыть о ней навсегда.

— Но, ваше величество, русская армия больше моей раз в пять.

— Это с гарнизонами, Ганс. Против тебя выставят по количеству не более чем в два раза. Но учтите, русская армия плохо подготовлена, это я достоверно знаю из сообщений наших шпионов и даже из самых высоких верхов государства.

Фридрих не назвал всуе, кто эти «верхи», но о них не трудно было догадаться. Он вел переписку с великой княгиней и наследником, который настолько преклонялся перед военным гением короля, что в одном из писем писал ему: «…желал бы быть прапорщиком в вашей армии, чем принцем в России».

В одном из писем Екатерине король настолько обнаглел, что попросил у нее прислать план военной кампании, которого, как оказалось, не было. Но даже если б он был, вряд ли великая княгиня решилась передать его прусскому королю. Поскольку в случае раскрытия — это бы квалифицировалось как предательство. А перед глазами Екатерины был уже горький пример любимца императрицы лейб-медика Лестока, которому вменено было именно это — сотрудничество с врагом. В 1748 году он был арестован, подвергнут пытке, осужден на казнь, но, как водилось, пощажен и отправлен в ссылку в Устюг.

По этой же причине и ее мать, принцесса Цербстская, была выдворена из России. А у Екатерины Алексеевны уже тогда роились планы овладения русской короной, и даже нашелся сильный тайный союзник, сочувствующий этим планам, а именно великий канцлер Бестужев.

Нет, она не будет предательницей в той стране, где ждет ее в недалеком будущем императорская корона. Только муж ее Петр III не скрывал своего восхищения Фридрихом II, радуясь всем его победам и огорчаясь неудачам. Он окружил себя голштинцами, создав из них свою гвардию, насчитывающую более тысячи человек, и вместе с ними отмечал пьянками успехи прусского короля. И пил в открытую за его победу.

Елизавета Петровна в одно время начала всерьез подумывать — не вручить ли наследство Иоанну Антоновичу? Оставаясь наедине с фаворитом, она часто хваталась за голову:

— Боже мой, кого я вскормила! А? Врага России для русского престола.

— Ничего, Лизанька, — утешал Алексей Разумовский. — Даст бог, все наладится. Сядет на престол, поумнеет.

— Да нет, Алеша, он всегда дураком был и пьяницей. А горбатого, сам знаешь, могила только и исправит.

— Ну Катерина-то умная, поди, поправит, ежели что.

— Только на нее и надежа.

Сразу по получении известия о захвате Фридрихом Саксонии императрица призвала канцлера:

— Алексей Петрович, на носу война, что надлежит сделать в первую очередь?