Книга Невольники чести - Александр Кердан

— О’кей! — Барбер был настроен благодушно. Он что-то сказал Смиту на ухо, и тот громко перевел:

— Господин капитан говорит, что богатство подобно морской воде. Чем больше пьешь, тем сильнее становится жажда! Сэр Генри предлагает выпить за тех, кто любит морскую воду!

— Баско баешь! — атаман поднял чарку, и тут его рассеянный взор наткнулся на Ивана Плотникова, со сдернутой шапкой стоящего у порога. — Чаво тебе, Иван?

— Заступись, батька. Челом бью, заступись…

— Заступиться? Так вроде ты и сам от маткиного вымени давно оторвался… Ну, выкладывай, не тяни кота за хвост.

— Сын мой, Абросимом кличут… — подтолкнул вперед Иван младшего Плотникова. — С гостями пришел… Свиделись…

Крест скользнул взглядом по Абросиму.

— Ну и какого рожна? Радуйся, я-то тут при чем? Али в свидетели зовешь, али чарку за его здоровье поднять просишь? Это мы зараз…

— Нет, батька. Не о сем моя печаль… В аманатах он у ево значится, — кивнул Иван в сторону капитана. — Христом Богом прошу: не кинь в беде! Выкупи… Живота за тя не пощажу…

— Да-а, — протянул Крест. — Отец был Фрол, да детки Миронычи… Верно гутарит? — перевел он взор на сэра Генри, которому Смит торопливо переводил смысл сказанного.

— Ай, бачка Крест, — округлил глаза Хаким, — помоги Иван. Иван — верный нукер… Хаким давно знает, тожа просит…

Иван поклонился Хакиму и замер, ожидая решения атамана.

Тот, чувствуя, что очутился меж двух огней, обратился к гостю:

— И то, может, уступишь мне парнишку, сэр Генри?.. Хаким правду сказал: отец евойный — казак справный. Грех забижать… Сколько за чадо Иваново бобров хочешь?

Капитан покачал головой. Икнул, отхлебнул из ковша, услужливо протянутого Смитом, и что-то проскрипел толмачу. Тот осклабился:

— Капитан не может взять выкуп. Мальчишка нанес ему обиду. А она смывается кровью! Но сэр Генри ценит дружбу господина атамана… Он подарит ему этого русского… При одном условии: если тот останется жив…

— Как? — не уразумел Крест.

— Мальчишка будет драться на ножах с тем, кого укажет капитан.

— И кто же станет его супротивником? — в бараке воцарилась тишина, словно на погосте.

— Я! — рявкнул Смит и уперся в Абросима кровавым взглядом.

5

— Спорников в круг! — зычно распорядился атаман.

Ватажники и пираты расступились, освобождая место для поединка.

Плотников и Смит встали друг против друга, сжимая морские тесаки.

— Шесть пиастров против одного, — прохрипел старый боцман «Юникорна» только что проснувшемуся и тщетно пытавшемуся вникнуть в суть происходящего Жаку. — Ставлю шесть золотых, что Смит за минуту выпотрошит этого куренка! Я видел Смита в двадцати абордажах. Чтоб мне никогда не знать якорной стоянки, он владеет тесаком лучше, чем ты своими пиявками!

Вряд ли кто из собравшихся думал иначе. Хотя по лагерю разлетелась весть, что один из противников — сын Ивана Плотникова, симпатии соотечественников Абросима легко склонялись в пользу грубой силы чужеземца.

— Сдается мне, не одолеть парнишке спорника… — попытался посочувствовать Ивану стоящий рядом с ним ватажник.

— Не лай, Митрий! Без тебя тошно… Авось сдюжит… — угрюмо отозвался Иван, пытаясь не смотреть на Смита.

Сравнение и в самом деле было не в пользу Абросима.

Матрос, обнаженный по пояс, возвышался над младшим Плотниковым тяжело и непоколебимо. Грудь и плечи его были украшены татуировкой. На левой стороне груди красовалась виселица, на правом предплечье со знанием дела мастер нанес паутину, из которой высовывалась мохнатая лапа дьявола. Она была изображена так искусно, что сама рука матроса с тесаком казалась продолжением сатанинской длани.

Приготовление к поединку завершилось тем, что несколько ватажников вынесли из атаманова жила и расстелили на пригорке персидский ковер — недавнюю добычу Креста после набега на магазин Российско-Американской компании в Ключах. На него уселись Барбер, Крест и Гузнищевский. Хакима атаман отослал проверить выставленных у входа в ущелье караульщиков.

Барберу, к которому постепенно возвращалось хорошее настроение, предстоящее зрелище вдруг напомнило корриду, увиденную однажды в Лиме. Смит — могучий и свирепый, как toro, и русский — гибкий и стройный — вылитый тореадор… Не хватает лишь красной мантии в руках. Однако Смита, похоже, и злить не надо. Сэр Генри уже давно не видел своего толмача таким жаждущим крови… Барбер криво усмехнулся: «Все-таки славную шутку я придумал: чтоб и с атаманом не поссориться, и русского на верную гибель послать…»

По сигналу Креста противники далеко отступили друг от друга, затем начали сходиться. Уверенный в своем преимуществе Смит двинулся к Абросиму напролом, спеша покончить с ненавистным русским. Абросим же, напротив, придвигался к матросу, скользя то в одну, то в другую сторону, и вызывал этим грубые насмешки собравшихся.

Когда до Плотникова осталось футов восемь, Смит сделал рывок и выбросил вперед руку с тесаком, целясь врагу в грудь. Но тесак его вспорол пустоту, а Абросим, вынырнув из-под Смита, нанес ему удар в предплечье и резво отпрянул. Рана оказалась неглубокой, скорее, не рана, а царапина, но рука окрасилась кровью, словно стекающей с когтей изображенной на ней лапы.

Эта царапина, а пуще того — хохот собравшихся вывели Смита из себя.

— Ну, берегись, сучонок! — И он снова ринулся на русского.

И опять неуловимым изгибом тела Абросим ускользнул от смертоносного удара.

— Убей его! Достань мальчишку, Смит! — орали пираты, поставившие на матроса свои деньги.

Однако, вопреки первому неблагоприятному впечатлению, стали появляться сторонники и у молодого русского — им пришлось по нраву, что не спасовал и не позволил громадному матросу разделаться с собой ни за понюх табаку.

— Ну-ка, покажи ему, паря, где раки зимуют! Не посрами отца! — больше других горячился тот самый Митрий, который усомнился сперва в молодом Плотникове.

Смит, сделав еще несколько попыток выпустить Абросиму кишки и получив еще пару порезов, решил действовать по-иному. Он стал двигаться медленнее, расчетливее, что при подначках толпы и накатывающих на него приступах ярости давалось ему нелегко. Но матрос не был бы опытным бойцом, если бы не знал, что в поединке главное — неожиданность. И вот, улучив момент, Смит перебросил тесак в левую руку. Когда же Плотников, поймавшись на обманный прием, отступил влево, Смит нанес ему кулаком удар в лицо. Тяжелый, как интриппель, кулак матроса расплющил бы Абросиму нос и вышиб зубы, если бы тот в последнее мгновение не успел чуть-чуть уклониться. И все же атака Смита достигла цели. Из носа и губ русского брызнула кровь. Плотников отлетел сажени на полторы назад, тяжело плюхнулся на землю и застыл неподвижный, все еще сжимая бесполезный теперь тесак.