Книга Не считая собаки - Конни Уиллис

Вообще-то интересовались. Да и леди Шрапнелл не зря твердит, что Господь в мелочах.

– «Дарвин! Ньютон!» – продолжал профессор Преддик. – «Вы сами себе противоречите, приводя их в пример. Историю творят личности, а не масса. И отнюдь не природные силы. А как же доблесть, и честь, и верность? А подлость, а трусость, а алчность?»

– И любовь, – вставил Теренс.

– Именно, – кивнул профессор. – «Как же любовь Антония и Клеопатры? Неужто никак не повлияла на историю?» Этот вопрос я адресовал ему уже в реку. «Как же коварство Ричарда Третьего? А пламенная вера Жанны д’Арк? Нет, историю творят личности, а не массы!»

– В реку?.. – переспросил я озадаченно.

– Вы толкнули профессора Оверфорса в реку? – одновременно со мной изумился Теренс.

– Толчок – тривиальное событие, частность, а значит, по теории Оверфорса, ни на что не влияет. Это я ему и сообщил в ответ на крики о помощи. «Силы природы действуют только на массы», – говорю я ему.

– Боже правый! – Теренс побледнел. – Разворачивайте лодку, Нед, срочно возвращаемся. Надеюсь, он еще не утонул.

– Утонул? Как бы не так! По его теории, утопление ничего не значит, даже если тонет Георг Плантагенет в бочке мальвазии. «А что насчет убийств? – спросил я его, пока он там барахтался, размахивая руками и вопя. – А помощь? Они ведь тоже невозможны, поскольку требуют поступка и неких душевных свойств, которые вы отрицаете. Где в вашей теории цель, план и замысел?» – «Так и знал! – выкрикнул Оверфорс, отчаянно плещась. – Вы сторонник теории высшего замысла!» – «А разве нет свидетельств в пользу высшего замысла? – парировал я, подавая ему руку. – Ваша теория признает только случай? Никакой свободы воли? Никаких добрых поступков? – Я вытащил его на берег. – Ну, теперь-то вы признаете, что личность и деяния для истории не пустой звук?» А этот негодяй возьми и толкни меня в воду!

– Но с ним все в порядке? – с тревогой уточнил Теренс.

– В порядке? – возмутился профессор. – Он невежественный, косный, заносчивый, узколобый, инфантильный и необузданный негодяй! Что здесь порядочного?

– Я хотел сказать, он уже не тонет?

– Разумеется, нет. Наверняка отправился излагать свои завиральные теории перед хавилендовской комиссией. А меня оставил тонуть! Если бы не вы двое, я повторил бы судьбу Георга Плантагенета. А негодяй Оверфорс получил бы хавилендовскую кафедру.

– Ну что ж, по крайней мере никто никого не прикончил, – выдохнул Теренс и обеспокоенно посмотрел на часы. – Нед, беритесь за рули. Нужно поторопиться, иначе не успеем засветло отвезти профессора и добраться до Иффли.

Отлично! Когда пристанем у моста Фолли, я придумаю какой-нибудь предлог, чтобы не плыть в Иффли с Теренсом – морскую болезнь или рецидив, например, – и вернусь на станцию. Лишь бы связной меня дождался…

– Иффли! – воодушевился профессор. – То, что надо! Там отменно ловится плотва. Таттл-младший говорил, что видел радужного погонихта полумилей выше Иффлийского шлюза.

– Разве вам не нужно домой? – огорченно протянул Теренс. – Переодеться в сухое?

– Нонсенс! Я уже почти высох. Нельзя упускать такую возможность. У вас ведь найдутся удочки и наживка?

– А как же профессор Оверфорс? – вмешался я. – Он вас не будет разыскивать?

– Ха! Ему не до того, он пишет про массы и учит пса кататься на велосипеде. Массы! Историю творят личности, а не массы! Лорд Нельсон, Катерина Медичи, Галилей!

Теренс с тоской посмотрел на часы.

– Если вы не боитесь подхватить простуду… Дело в том, что в два часа у меня в Иффли встреча.

– Тогда «Вперед! Покуда силы есть!» Vestigia nulla retrorsum[12].

Теренс решительно взялся за весла. Ивняк перешел в кусты, затем в луга, и за длинным изгибом реки показалась серая колокольня. Иффли.

Я вытащил часы и подсчитал римское время. Без пяти II. Теренс все-таки успевает на встречу. Хорошо бы и мне успеть на свою.

– Стойте! – Профессор вскочил.

– Не надо… – Теренс со стуком уронил весла. Я попытался ухватить профессора, но уцепил только падающее к его ногам одеяло. Лодка угрожающе закачалась, вода плеснула через борт. Сирил, сонно моргая и пошатываясь, поднялся – и это нас спасло.

– Сидеть! – скомандовал я.

Профессор Преддик, оглянувшись в замешательстве, послушно уселся.

– Сент-Трейвис, немедленно правьте к берегу! – велел он, показывая пальцем. – Вы только взгляните!

Все, не исключая Сирила, посмотрели на зеленый луг, усыпанный лютиками и затканный белым кружевом купыря.

– Точь-в-точь бленхеймское поле, – возвестил профессор. – Видите, вон там селение Зондерхайм, а там – ручей Небель. Какие еще нужны доказательства моей правоты? Слепые силы природы? Как бы не так! Победу вырвал герцог Мальборо своей собственной рукой! У вас найдется тетрадь? И удочка.

– Не лучше ли вернуться позже? После Иффли?

– Маршал Таллард отразил удар в середине дня, как раз при таком свете, – возразил профессор Преддик, натягивая туфли. – Какая у вас наживка?

– Сейчас нам некогда, – отбивался Теренс. – У меня встреча…

– Omnia aliena sunt, tempus tantum nostrum est, – процитировал профессор. – Ничто нам не принадлежит, кроме времени.

Я нагнулся к Теренсу.

– Можете оставить нас тут, вернетесь после встречи.

Он кивнул, оживляясь, и повел лодку к берегу.

– Но вы мне нужны, иначе некому будет сидеть на руле. Профессор Преддик, я вас высажу изучать битву, а мы спустимся к Иффли и потом приплывем за вами. – Теренс принялся выискивать, где бы пристать.

У нас ушла вечность, чтобы найти достаточно пологий для профессора участок, и еще вечность с лишним, чтобы откопать рыболовные снасти. Теренс рылся в «гладстоне», ежесекундно глядя на часы, а я ворошил содержимое жестянки, ища удочку и коробку с мухами.

– Есть! – Теренс сунул мух профессору в карман и веслом притянул лодку к берегу. – Земля! – Вскочив, он встал одной ногой на глинистый склон. – Все, можно выходить.

Профессор рассеянно оглянулся, взял конфедератку и уже хотел ее надеть.

– Стойте! – Я едва успел. – Теренс, у вас есть какая-нибудь плошка? Для пескарика.

Мы возобновили поиски – Теренс в картонке, а я – в ранце. Два крахмальных воротничка, черные лакированные туфли на три размера меньше моего, зубная щетка…

Корзина для пикника, которой так настойчиво интересовался Сирил! Если там провизия, то наверняка есть и посуда. Я разгреб груду на корме, потом пошарил под банкой. Ага, вот она, на носу. Я протянул руку.

– Чайник! – Теренс встряхнул находку в воздухе и отдал мне.