Книга Бродяга. Воскрешение - Заур Зугумов

Через границу должны были доставить двадцать пять килограммов опия-сырца. Нам предстояло вчетвером отнять его у этих «делапутов», в придачу захватив деньги за наркотики. При этом за барыгой неотступно следовали двое вооруженных до зубов отставных офицеров-мусоров, да и «продавцы» на такие стрелки с перочинными ножами не ходили. Они, по нашим данным, были военными.

Понятно, что с такой сворой хорошо вооруженных охранников справиться не так-то просто, поэтому мы и разработали оригинальный план, который теоретически уравнивал наши шансы, а привычка к постоянному риску (ведь нас ничто особенно не удерживало в этом мире, и всем нам почти нечего было терять) давала нам определенный шанс на успех.

По окончании делюги наркотики полностью уходили на общак. Туда за ними приезжали уже наши, воровские курьеры и развозили наркоту по лагерям и крытым тюрьмам страны, но абсолютно бесплатно. Что же касалось денег, то они становились нашими, за исключением той их части, которую любой уважающий себя преступник по возможности (ибо «колхоз — дело добровольное») всегда отстегивал на общак. Исходя из того, что один грамм опия-сырца на черном рынке страны стоил тогда в среднем сто рублей, думаю, нетрудно подсчитать, какой куш ожидал нас в самом скором будущем.

Уверен, теперь читатель понимает, почему я решил начать свою книгу именно этим эпизодом.

Глава 11

Вся операция заняла у нас не более пяти минут и прошла до того четко и слаженно, что я даже не успел почувствовать ни остроты ситуации, ни холодка страха, доля которого всегда присутствует при занятиях подобного рода.

Наш отход мы продумали заранее. Неподалеку, в заброшенном сарае нас ждала машина, за рулем которой сидел все тот же бабай, который подходил ко мне на стрелке в Термезе. Оказалось, что он не только хороший артист, но к тому же прекрасно разбирался в машине и лихо ее водил.

Через час мы уже находились в безопасном месте и делили поровну добычу. Доля каждого составила приличную сумму. Сразу по прибытии мы отдали чемоданчик с терьяком гонцу, который уже ждал нас на отходной хазе. Точнее говоря, «дипломат» гонцу отдал бабай, как мы и запланировали, чтобы нас никто не мог видеть.

Я не знаю, как в дальнейшем сложилась жизнь остальных участников этой делюги, и сложилась ли она вообще, потому что после наступившего утра никого из них я больше никогда не видел.

Была новогодняя ночь, и до рассвета оставалось совсем немного, поэтому приходилось торопиться. Юань умело орудовал над моей ногой, а бабай колдовал над внешностью, да так, что через час, глянув в зеркало, я впервые за последнее время улыбнулся. Напротив меня стоял обыкновенный дехканин, направлявшийся к себе домой в кишлак после операции в связи со сложным гнойным абсцессом ноги.

Дело в том, что в Термезе в то время находились прекрасные военные врачи, специалисты почти в любой области медицины. И жители этих мест больше доверяли им, чем районным больницам. Соответствующие бумаги с печатями удостоверяли заинтересованные структуры в том, что я один из таких бедолаг, приехавших бог весть откуда за помощью к русским врачам, а старые самодельные костыли из ветвей чинары, которые мне любезно предоставил бабай, дополняли картину.

Оставалось только убедительно сыграть свою роль, в чем ни я, ни кто-либо другой не сомневались ни на йоту.

Ближе к утру, по-братски простившись со своими подельниками, я покинул их гостеприимную компанию. Бабай подвез меня поближе к автостанции Термеза и уехал, не сказав ни слова на прощание, но и я не стал смотреть ему вслед.

Глава 12

Как и положено инвалиду, я, хоть на улице и не было почти никого, еле-еле доковылял на своих ходулях до здания автостанции и зашел внутрь. Присев в уголке, я развязал маленькую торбочку, приготовленную заранее, и стал потихоньку поклевывать чурек с сыром, наблюдая за окружающим людом.

Народу в этот ранний час здесь собралось немного и касса была еще закрыта. Так что времени для того, чтобы хорошенько приглядеться и выбрать попутчика в дорогу, у меня предостаточно. Но одиноких, таких же как и я, не было видно. Все о чем-то тихо беседовали между собой, как и принято на Востоке, и уважительно раскланивались друг с другом, когда кто-то из знакомых входил с морозного воздуха в помещение. Время и здесь тянулось мучительно медленно, но приходилось терпеливо ждать — другого выхода не оставалось.

Наконец открылись кассы, я купил билет и только заковылял в сторону того места, где оставил свою торбочку с харчами, как вдруг в зал ожидания вошли несколько солдат с офицером. Это был военный патруль с повязками на рукавах. Внутри у меня будто что-то оборвалось, но внешне я оставался спокоен.

Офицер подошел к окошку кассы и как-то заговорщицки-доверительно, при этом постоянно зыркая глазами вокруг, переговорил несколько минут с кассиром, которого, видимо, знал не один день, затем, уже полностью повернувшись лицом в зал, ленивым взглядом стал осматривать все вокруг. Через минуту ему уже надоело это занятие, и, судя по всему, не обнаружив нарушителей, он, приказав солдатам следовать за ним, удалился, закрыв за собой дверь зала ожидания.

Тревога была ложной, но не беспочвенной. «Никогда в жизни не мешает пробивать самого себя на мусоров», — вспомнил я наставления одного старого и уже покойного Уркагана, Васи Бузулуцкого, который давал мне их когда-то очень давно в грозненском остроге.

Попутчика я так и не нашел. Дождавшись наконец посадки, я еле вошел в автобус, опираясь на кривые костыли и опекаемый с обеих сторон сердобольными сельскими жителями. Мне уступили одно из передних мест, и, не успел я как следует расположиться, автобус уже взревел двигателем и тронулся в путь.

«БИС-МИЛЛЯЙ РАХМАН РАХИМ!» — прошептал я хвалу Аллаху, но так, чтобы меня слышали сидящие рядом со мной дехкане, и, закрыв глаза, предался своим мыслям.

Глава 13

Надо же было такому случиться, чтобы в ту же новогоднюю ночь произошло какое-то ЧП на границе, и теперь погранпосты работали с удвоенной бдительностью, разыскивая кого-то. Это обстоятельство не могло не сказаться на безопасности моего вояжа, приходилось быть во много раз бдительнее и осторожнее, чем обычно. Как правило, процедуры проверок занимали у пограничников не более получаса, теперь же у каждого пункта автобус с пассажирами простаивал в два раза дольше.

Подчас неудачи минуют тех, кто болше всего их страшится, и, наоборот, подстерегают тех, кто их совершенно не предвидит. Старые Уркаганы учили меня разным премудростям, одна из которых гласила: «В реализации заранее намеченного плана необходимы максимальная бдительность, правильный выбор манеры поведения и высокий артистизм. В любую минуту нужно быть готовым к самому худшему, — останется больше времени на исправление ошибки, да и разочарования будут не так обидны. Это куда лучше, чем, расслабившись от самоуверенности, дать захомутать себя как последнего фраера».

Учеником, тем более в тюрьме, я всегда был хорошим, а потому твердо усвоил для себя это золотое воровское правило.