Книга Загадки и легенды русской истории - Сергей Казаков

Поражение войск Шереметева под Кромами привело Годунова в ярость. Для взятия крепости была направлена 50-тысячная армия во главе с князем Федором Мстиславским. Этот князь показал себя большим мастером «подковерной дипломатии», но в военных делах таланты его оказались невелики. 4 марта 1605 г. армия Мстиславского стала лагерем у Кром. Небольшой гарнизон оказался один на один с 70-тысячной армадой (включая и отряд Шереметева). Новая попытка штурма с применением тяжелой артиллерии успеха московской рати не принесла. Годуновским войскам удалось занять вал, но они были сметены с него: и вал, и посад простреливались из подземной «цитадели». Огромные потери вынудили руководившего штурмом подземного города боярина М.Г. Салтыкова, не дожидаясь приказа главных воевод, отдать распоряжение об отступлении, чтобы спасти отряд от полного истребления. Воины Корелы свое дело знали и выполняли его профессионально. Поражение передового полка повлияло на весь дальнейший ход осады не лучшим образом.

Большие потери понес и гарнизон Кром. Атаман Корела отправил в лагерь Лжедмитрия гонца с сообщением о том, что в случае неприбытия в ближайшие дни подкрепления он будет вынужден сдать крепость. Оценив обстановку, Лжедмитрий принял рискованное решение, отправив под Кромы все свои немногочисленные силы и фактически оставив без защиты главный центр восстания — Путивль. Командиром отряда, шедшего на выручку осажденных, был назначен сотник из путивльского гарнизона Юрий Беззубцев. То, что удалось совершить отряду Беззубцева — беспрепятственно проникнуть с отрядом казаков в Кромы, светлым днем, на виду всего годуновского войска, — на первый взгляд выглядит героизмом. На самом деле все оказалось прозаичнее. Ведь недаром говорят, что в основе любого героизма лежит чье-то преступление или банальное предательство. Продажное московское боярство, устав от безуспешных многодневных попыток взятия Кром, решило попросту сдать армию царя Бориса Годунова Лжедмитрию. И не безвозмездно. Князья и бояре решили, что пора заняться обустройством личного благополучия и (вовремя!) перебраться в лагерь удачливого претендента на царский трон.

Лагерь московской армии располагался на огромном пространстве. В подчинение князю Мстиславскому непрерывно прибывали новые отряды. Не ожидая вылазок со стороны подземного гарнизона, караулы несли службу безалаберно и, приняв обозы казаков Беззубцева за очередное подкрепление, позволили отряду противника беспрепятственно проникнуть в Кромы. С прибытием отряда Юрия Беззубцева осажденные восстановили свою боеспособность. Теперь у них не было недостатка в боеприпасах и продовольствии. Повстанцы возобновили свои вылазки, но после месяца не самых кровопролитных схваток, в одной из которых был ранен Корела, подземный гарнизон прекратил нападения на годуновцев.

13 апреля неожиданно, «от апоплексического удара», скончался царь Борис Годунов. Федора Борисовича Годунова, сменившего на престоле отца, никто не воспринимал всерьез (Говоря современным политическим языком, у сына Бориса Годунова не было своей команды.) После кончины Бориса была произведена полная замена главного командования под Кромами. Однако желания положить «живот» за нового царя, которого московская политическая элита не считала по происхождению полноценным претендентом на престол, у московской армии не было. Более того, далеко не все ратные люди дали присягу новому царю, уклонившись от крестоцелования. Царские воеводы вступили в контакт с советниками Самозванца и провели под Кромами тайные переговоры. В результате было принято решение о передаче высшей государственной власти в Московском государстве «истинному царю Димитрию». Члены Боярской думы и польские советники Лжедмитрия I заключили соглашение о будущем устройстве государства. Главным пунктом договоренности стало сохранение на Руси православной веры и самодержавной власти. Московские воеводы отдавали себе отчет в том, что многотысячная армия, собранная под стенами крохотной крепости и не сумевшая овладеть ею после длительной осады, понесшая значительные потери, утратила боевой дух, деморализована и не способна к выполнению боевых задач. Армия все больше походила на военизированный табор: увеличилось дезертирство, дворянское ополчение, главная опора режима, таяло на глазах. На настроения массы не повлияла и доставка в расположение осажденных громадного артиллерийского парка и боеприпасов. Никто не хотел умирать за обреченную ходом истории годуновскую династию.

Атамана Корелу на Москве считали чернокнижником (т. е. «характерником по казацкому образу выражения», как утверждал Н.И. Костомаров), приписывая ему чародейство и колдовство. Источники сообщают, что Коре л а был невысокого роста и весь в рубцах от полученных в боях ран. Этот «человек с тысячью шрамов» наводил на старое московское боярство страх и ужас. Все, за что он брался в качестве командира казачьих отрядов, ему удавалось в полной мере. Своей смелостью и храбростью он прославился еще на Дону. В Московском государстве Андрей Тихонович Корела достиг невиданных прежде для казачества политических и военных высот.

Выдерживая осаду в Кромах, Корела рассчитывал, что пока у порога осажденной крепости стоит все годуновское войско, другие города и земли будут переходить на сторону Самозванца, и силы «царевича» будут возрастать без боев. Расчет оправдался. Хорошо налаженная разведка позволяла казакам Корелы, даже находясь в осаде, одними из первых узнавать о событиях в Москве и расстановке сил в московском правительстве. Казаки Корелы в ночной вылазке под Кромами захватили «языков». То, что они рассказали, потрясло всех: Годунов скончался. Из Кром в лагерь Самозванца был срочно отправлен гонец с донесением: «Бориса не стало, и что в войске их великое смятение: одни держатся стороны Борисова сына, а другие — нашей»{53}.

Едва Лжедмитрий прочитал донесение Корелы, он немедленно отдал приказ о выступлении всех наличных сил из Путивля на Кромы. Сил этих было очень немного — триста наемных солдат и восемь сотен донских казаков. В этой ситуации Лжедмитрий и Корела приняли решение, невероятное по наглости, или, скажем так, по нахальству. Командир польских наемников Лжедмитрия капитан Ян Запорский послал из Путивля в Кромы трех лазутчиков. Расчет был построен на том, что хоть один разведчик да попадется в руки московских ратных людей. «Наживка» сработала: в изъятом у одного из пойманных лазутчиков письме Лжедмитрия к Кореле московские воеводы прочитали, что к Кромам направляется 40-тысячное войско повстанцев с тремя сотнями орудий. Известие о «приближении» войска Лжедмитрия помогло форсировать события, и заговорщики из числа московских воевод, не тратя даром времени, вошли в тайный сговор с атаманом Корелой в Кромах.

Не дожидаясь подхода основных повстанческих сил, заговорщики подали сигнал к мятежу. К маю 1605 г. московское войско состояло, в основном, из простонародья. С приходом весны побежали из армии земледельцы. Корела и заговорщики выбрали удачный момент для своей затеи. Даже сегодня, четыреста лет спустя, события, разыгравшиеся в лагере царского войска на рассвете 4 мая 1605 г., воспринимаются как фантастический боевик.

Мятеж начался с того, что люди заговорщиков устроили одновременный поджог лагерных построек в разных местах. Чтобы представить себе поднявшуюся суматоху, достаточно воссоздать в памяти кадры из бессмертного фильма «Чапаев», когда скрытно подобравшиеся к ставке героя гражданской войны белые начали разгром не успевшего толком одеться разбуженного чапаевского отряда. Так получилось и под Кромами. И хотя силы заговорщиков и остальных находились в соотношении 15: 100, а большая часть военного руководства армии, включая нового главнокомандующего Михаила Катырева-Ростовского, осталась верна присяге, авантюра блестяще удалась. 70-тысячная армия, которой не составило бы ни малейшего труда раздавить малочисленный отряд казаков Коре-лы, вышла из повиновения: лагерная чернь (крестьяне, холопы и т. д.) выступила на стороне повстанцев.