Книга Одни в целом мире - Мэри Кент

Осторожнее, Ари. Не выходи из дома, не летай на самолетах, не вспоминай прошлое, не думай, не чувствуй, не делай ничего, что вернет тебя к жизни. Будь осторожна…

Слишком долго два этих безобидных слова делали ее более безжизненной, как мертвый камень, который река жизни обходила стороной. Но Джошуа заставил эту реку замереть на одно мгновение, однако достаточно долгое, чтобы вернуть в ее течение ожившую Арианну, и она не собиралась возвращаться к прежнему состоянию. Завтра он уйдет, и тогда она будет осторожной. Но не сегодня.

Это было подобно бесстрашному прыжку в неизвестность — быстрое движение ее рук, вспорхнувших, словно две белые птицы, чтобы обнять его лицо.

Он вздрогнул от ее прикосновения, потом замер, его взгляд впился в ее глаза, пока ее рука, крадучись, двигалась по щетине, покрывавшей его щеки. Его зрачки расширились, окруженные лишь узкой зеленой каймой, глаза казались черными. Он вздрогнул, когда ее пальцы замерли в уголках его рта и пульсировали в такт с ее сердцем.

— Хватит, — свирепо прошептал он, оторвав ее руки от своего лица и крепко удерживая их. Резко выпрямившись, подняв Арианну вместе с собой, он отступил назад, создавая между ними дистанцию.

Арианна пыталась освободиться от его рук, но он только крепче держал ее. Она тяжело дышала, и он старался не замечать, как вздымалась ее грудь.

— Черт побери, Ари, стой спокойно. Я же сказал, ты не готова к этому. Ты сейчас слишком ранима и не сознаешь, чего хочешь, а я не собираюсь этим пользоваться.

Она совсем успокоилась и когда подняла на него глаза, в них блеснули дерзкие синие искры.

— Будь любезен, перестань опекать меня хотя бы на время, — потребовала она. — На время, достаточное, чтобы разглядеть, какая я на самом деле.

Джошуа сердито покачал головой, глядя на это прекрасное хрупкое создание, столь жестоко обиженное судьбой и теперь целиком зависящее от него. Ее глаза, казалось, пронзали его, притягивая его взгляд и удерживая силой воли, и в это мгновение он разглядел в ней то, что она хотела.

Это не были кроткие встревоженные глаза беспомощной женщины. Они были яркие, уверенные, исполненные отваги, достаточной, чтобы противостоять любым страхам, которые только можно вообразить, и у Джошуа перехватило дыхание. Сейчас перед ним была сильная женщина, которую он распознал с самого начала. И барьер, который он воздвиг между ними, вдруг исчез, открывая простую истину: в этот исключительный момент они были мужчина и женщина, которые желают друг друга. Не было прошлого, будущего, не было сложностей, только он и она, одни в целом мире, и ничем не запятнанное чувство, что притягивало их друг к другу.

«Только на одно мгновение, — уговаривал он себя, утопая в океанах ее глаз, пока его ладони скользнули вверх к ее плечам. — Нет никакой беды в том, чтобы дать волю этому чувству на одно мгновение. А потом мы расстанемся».

Ари задохнулась под его настойчивым взглядом, ничто в мире не существовало, кроме разделявшего их небольшого пространства, где скрещивались их взгляды, Что-то изменилось. Она чувствовала это даже по тому, как лежали на ее плечах его руки, уловила голодный блеск в прищуре темно-зеленых глаз, когда его взгляд скользнул от ее лица к шее, туда, где билась у основания шеи голубая жилка,

— Я вижу, Ари, — прошептал он, приподнимая ее лицо за подбородок. — Я всегда видел, какая ты.

По его глазам она поняла, что это правда. Сейчас, наконец, она была всего лишь женщиной, дрожащей от его прикосновений, все остальное не существовало, Прежде такого никогда не было. Она была одаренным ребенком, блестящей пианисткой, потом жалким созданием с покалеченной психикой, но никогда — просто женщиной.

Выразительная сдержанность сквозила в движений его рук, спустившихся с ее плеч и, остановившихся у груди, словно это преграда, какую он не смеет нарушить, Ари тихо, вздохнула, так-что ее грудь поднялась ближе к его ладоням, и взглянув на него исподлобья, увидела в его зеленых глазах отчаянную борьбу: самообладание сражалось со страстью.

— Когда-нибудь… — начал он, но так и не договорил потому что Арианна взяла его руки в свои и положила себе на грудь, потом потянула их ниже, к краю свитера, и потом снова наверх, но уже по разгоряченной коже.

— Ари, — взмолился он, чувствуя, что последние остатки воли на исходе. — Остановись. Нам нужно подождать. — Джошуа сжал ее тонкую талию, с отчаянием утопающего, который хватается за спасательный круг, и поднял на нее глаза.

— Чего подождать? — с вызовом спросила она. — Когда я окончательно поправлюсь? Когда буран кончится? Когда сменится время года и небо станет голубым? Когда Земля перестанет вращаться? Джошуа, ты хочешь дождаться того момента, когда мир достигнет совершенства и станет идеальным?

Какое-то время они смотрели друг на друга, казалось, что большой темный дом сомкнулся вокруг них до размера чаши, освещенной изнутри огнем камина. Горячие ладони Джошуа лежали на талии Арианны, а ее руки безжизненно повисли. Прислушиваясь к потрескиванию дров в камине, она ждала, что произойдет дальше, наблюдая за эпизодом собственной жизни с беспристрастностью театрального зрителя.

— Хорошо, пусть это будет сейчас, — пробормотал он.

Ари почувствовала, как где-то глубоко внутри нее зарождается тихая радость, от которой тело сделалось невесомым, вздернулся подбородок, запылало сердце, вспыхнули глаза, словно от неведомой доселе мелодии. Эта чудная музыка слетела с ее губ удивленным вздохом, когда руки Джошуа проникли под се свитер и прижались к ее груди.

— Сними это, — сказал он, кивнув на свитер, и, прищурившись, следил за движениями Арианны.

Черная прядь упала ему на бровь, подрагивавшую от напряжения. Его голос был хриплым и требовательным, а то первозданное желание, которое Ари с самого начала заметила в его лице, теперь пробуждалось и в ней.

Понимает ли он, думала Арианна, что за дар он преподнес ей? Или его сердце угадало, в чем она отчаянно нуждается? Не в нежном, ласковом голосе, которым мужчина уговаривает женщину, словно она настолько хрупка, что может рассыпаться от резкого слова, а во властном требовании, высказанном с такой ясностью, что у любой женщины хватит сил понять и подчиниться ему.

«И у меня», — задыхаясь, думала Арианна и, наконец, ухватив край свитера, потянула его через голову и отбросила в сторону.

Джошуа не двигался, только грудь его тяжело вздымалась. Его взгляд не отрывался от ее глаз, словно он, насколько это было в его силах, оттягивал момент созерцания того, что теперь лишилось покрова. Потянувшись к ней, он резким движением снял ленту, стягивающую ее волосы. Длинные вьющиеся пряди цвета остывшего золота упали ей на плечи и грудь.

— Ты такая красивая, Ари, вся золотая в отблесках огня, — пробормотал он, скользя взглядом по длинной, чуть вьющейся пряди, — Твоя кожа, волосы… — Он вздохнул, потом шумно выдохнул. — Первое, что заинтересовало меня, когда я увидел тебя в вязаной шапочке: длинные у тебя волосы или короткие…