Книга Стон горы - Ясунари Кавабата

Вся эта история показалась Синго болезненно-странной. Он помрачнел.

– Для вас обеих было бы лучше поскорее закончить эту историю.

– Конечно. Когда Сюити-сан уходит, Кинуко часто говорит мне серьезно: Икэда-сан, если это будет продолжаться, мы погибнем. Так что для нее было бы очень хорошо расстаться с Сюити-сан. Но ей кажется, что если они расстанутся, то она уж наверняка погибнет, и она боится остаться без него. Женщина…

– Ничего страшного не произойдет, – сказала сидевшая в стороне Хидэко.

– Конечно. Она ведь такая мастерица. Хидэко-сан тоже это знает.

– Да.

– Вот и то, что на мне, сшила ведь Кинуко-сан, – сказала Икэда и поднялась, как бы демонстрируя свой туалет. – Она, пожалуй, вторая после старшей закройщицы. Ее очень ценят в салоне. Стоило ей только попросить за Хидэко-сан, и ее сразу же взяли на работу.

– Ты, значит, тоже работаешь в салоне? Синго удивленно посмотрел на Хидэко.

– Да, – кивнула Хидэко, слегка покраснев. Синго не мог представить себе, чем руководствовалась Хидэко, которая по рекомендации любовницы Сюити устроилась в салон, а сегодня привела к нему Икэда.

– Кинуко-сан, я думаю, не особенно обременительна для Сюити-сан в смысле материальном, – сказала Икэда.

– Я тоже так думаю. В материальном – пожалуй, но… – начал было Синго раздраженно и тут же умолк.

– Когда я вижу, как Сюити-сан издевается над Кинуко-сан, я ей всегда говорю, что она должна расстаться с ним.

Икэда сидела, опустив голову и сложив руки на коленях.

– Сюити-сан тоже возвращается домой с тяжелым сердцем. Солдат с раной в сердце. – Она подняла голову. – Не могли бы вы поселить их с женой отдельно? Если бы они остались вдвоем, то, возможно, он расстался бы с Кинуко-сан. Я уже давно размышляю об этом. Какие только мысли не приходили мне в голову…

– Хорошо. Я подумаю.

Синго кивнул. Он ответил холодно, словно отмел предложение Икэда, хотя в глубине души был согласен с ней.

4

Синго не мог позволить себе довериться такой. женщине, как Икэда, и поэтому ничего больше не сказал ей. Он только выслушал ее.

Синго не пришлось держаться с ней подобострастно, но зачем, если не для откровенного разговора, она пришла к нему? Ведь она действительно была откро-венна. Может быть, чтобы оправдать Кинуко? Нет, пожалуй, не только ради этого. Наверно, я должен даже быть благодарен и Хидэко и Икэда, думал он.

Во всяком случае, никаких подозрений об истинной причине их прихода у него не возникло.

Но все же самолюбие Синго было задето, и по дороге домой он завернул в небольшой ресторан, где обычно их фирма устраивала приемы. Он уже собрался было войти в зал, но в это время одна из гейш что то прошептала ему на ухо.

– Что? Наклонись ближе, ничего не слышу, – сказал он раздраженно, схватив гейшу за плечо. Он тут же убрал руку, но гейша вскрикнула, поглаживая плечо:

– Ой, больно.

Синго сделал недовольное лицо, и гейша, прижавшись к нему плечом, увела его на веранду.

– Сюда, пожалуйста.

Он пришел домой около одиннадцати. Сюити еще не вернулся.

– Добрый вечер.

В комнате напротив столовой Фусако кормила грудью младшую девочку, – опершись на локоть, она подняла голову.

– Здравствуй. – Синго заглянул в комнату. – Сатоко спит?

– Да, только что уснула. Еще несколько минут назад она спрашивала меня: мама, что больше, десять тысяч иен или миллион иен, что больше, а? И хохотала. Сказала, чтобы я спросила у дедушки, когда он вернется, и сразу уснула.

– Хм. Довоенные десять тысяч иен и послевоенный миллион иен, – засмеялся Синго. – Кикуко, дай мне стаканчик воды.

– Сейчас. Воды? А кушать не будете?

Кикуко удивила просьба Синго. Она встала и пошла за водой.

– Только из колодца. Хлорированная мне не нравится.

– Хорошо.

– До войны я еще не была замужем, Сатоко еще не было, – сказала Фусако, уже лежа в постели.

– Что до войны, что после войны – лучше бы не выходить замуж.

Услышав скрип колодезного насоса, Ясуко сказала:

– Как только начинает работать насос, от этого скрипучего звука мне становится холодно. Зимой, когда Кикуко рано утром идет к колодцу накачать воды тебе для чая, я еще в постели слышу этот скрип и сразу чувствую – холодно на улице.

– Я все думаю, не поселить ли нам отдельно Сюити с женой, – тихо сказал Синго.

– Поселить отдельно?

– Это было бы лучше, наверно.

– Может быть. Особенно если Фусако надолго останется у нас…

– Мама, я уйду. Если вы из-за меня хотите поселить их отдельно.

Фусако встала с постели и подошла к ним.

– Лучше я поселюсь отдельно. Вот и все.

– Наш разговор не имеет к тебе никакого отношения, – раздраженно сказал Синго.

– Нет, имеет. Да еще какое. Мне Аихара говорил: отец тебя никогда не любил, поэтому у тебя такой противный характер. Мне так обидно было это слушать, прямо ком к горлу подступал.

– Успокойся, пожалуйста. Тебе уже тридцать.

– Нет уж, покоя мне не будет, и я не могу успокоиться.

Фусако прикрыла свою налитую грудь. Синго устал от всего этого и поднялся.

– Бабка, давай ложиться спать.

Вошла Кикуко со стаканом воды. В другой руке она держала – огромный лист. Синго залпом выпил воду.

– А это что такое? – спросил он у Кикуко.

– Лист мушмулы, еще совсем молодой. Луна светит тускло, вижу – около колодца что-то колышется, поблескивает; что это такое, подумала, смотрю – молодые листья мушмулы, большие уже стали.

– Ты совсем еще как школьница, – ехидно сказала Фусако.

Ночной голос

1

Синго разбудил крик, похожий, как ему показалось, на мужской.

Он не мог понять, вой ли это собаки или голос человека. Непонятный звук он воспринял сначала просто как крик.

Он подумал, не предсмертный ли это вой Тэру. Может быть, ее отравили? У Синго отчаянно застучало в висках.

– Ой! – Сдавило грудь. Спазмой сжало сердце. Тут уж он окончательно проснулся. Это был не вой собаки, а крик человека. Язык заплетается, как будто человеку сдавили горло. Синго дрожал, точно от холода. На кого-то напали…

– Послушай! Ну послушай же! – снова донесся крик.