Книга Кинокава - Савако Ариеси

К тому же Ясу постоянно отрывала Хану от дел своими бесконечными просьбами. Если бы свекровь не ослепла, Хана еще подумала бы, выполнять их или нет.

Фумио, в свою очередь, не упускала случая пожурить мать за бесхарактерность: «Вы сами виноваты, мама. Потакаете всем бабушкиным капризам. Вы ее избаловали. Она беззастенчиво пользуется своей слепотой. Вы вбили себе в голову, что женщина непременно должна быть преданной и покорной, вот и стали рабыней в семье».

Хана сидит в гостиной у жаровни и сосредоточенно чернит зубы Ясу – эта картинка стала для Фумио карикатурой на женщину и семейную жизнь.

– Пожалуйста, откройте еще раз рот.

Ясу исполнила просьбу невестки. Коренные зубы почти все выпали, но резцы остались – четыре сверху и четыре снизу. Ясу никогда не отличалась особой красотой, но очень гордилась своими зубами. Каждое утро и каждый вечер, почистив зубы, она наносила на них охагуро; и вот теперь в возрасте восьмидесяти семи лет у нее остались восемь вполне здоровых зубов. Она уже десять лет не видела белого света. Чувствуя, что обязана сохранить хотя бы зубы, Ясу через день заставляла Хану покрывать их охагуро.

Хана окунала кисточку в черный состав, снова и снова красила зубы свекрови. Мало-помалу они приобретали черный металлический блеск. Только недавно Хана поняла, насколько это красиво. От коричневых губ Ясу разбегались морщинки, время от времени из плотно закрытых глаз текла слизь. Седые волосы и брови приобрели желтоватый оттенок, ее лицо было истинным олицетворением безобразной старости. И только зубы, за которыми она так тщательно ухаживала, остались сильными и здоровыми. Хана не обращала внимания на ворчание Фумио. Работая кисточкой, она словно передавала часть своей энергии старухе, чья жизнь клонилась к закату.

Неожиданно Хана сообразила, что Фумио потихонечку пробралась к выходу и уже влезает в деревянные гэта.

– Ты куда, Фумио?

– К Хирата из Ягайто, – виновато потупилась дочь.

– Зачем это?

– Поболтать о моем отъезде в Токио.

– Опять? Хватит уже надоедать окружающим своим училищем.

– Не буду. Я быстро.

В воротах Фумио столкнулась с Кадзуми, которая как раз возвращалась из школы. Воротник ее кимоно, как всегда, являл собой образчик опрятности, иногда она прикалывала к хаори бантики. В отличие от старшей сестры Кадзуми рьяно пеклась о своей внешности.

– Ты уже дома?

– Да. Прогуляла урок чайной церемонии. Ты только матери не говори.

– Но госпожа Мацуяма и правда не будет давать уроки в этом месяце. У одного из ее родственников свадьба.

– Да ну? А я и не знала. Могла бы и не врать матери!

Сестры расхохотались.

– Ты куда?

– В «Синъикэ». Об этом тоже молчок, хорошо?

– Конечно.

– Ну ладно, я пошла.

– Передавай дяде привет. И Эйскэ тоже.

– Обязательно.

Фумио сложила руки под кимоно, за пазухой, как мальчишка, и, немного ссутулившись, направилась по дороге, бегущей на север через рисовые поля. Косаку вот уже много лет не общался с семьей, появляясь исключительно на буддийских поминальных службах. Фумио не помнила ни одного случая, чтобы дядя добровольно посетил Агэногайто, его жена тоже редко жаловала их своими визитами. Всякий раз, когда речь заходила о младшей ветви, Хана, которая не имела привычки говорить о людях плохо, сводила брови у переносицы. «Такой эгоистичной пары я в жизни не видела» – вот и все ее слова.

Отношения между дядей и матерью всегда оставались натянутыми, и Фумио чувствовала это. Семьи поддерживали связь через нее. Эйскэ, сын Косаку, родился на год позже Фумио и, соответственно, учился на курс младше, но двоюродные брат с сестрой прекрасно ладили. Фумио частенько наведывалась в «Синъикэ». Не утративший своего цинизма Косаку полюбил племянницу как родную дочь.

– Добрый день. Эйскэ дома? – крикнула Фумио у входа, да так, что ее услышал даже дядя в своем кабинете, располагавшемся в глубине дома.

– Как хорошо, что ты пришла! Эйскэ уроки делает. Входи, – выглянула из кухни тетя с полотенцем на голове.

К тридцати изящная Умэ неожиданно набрала вес, и теперь складывалось такое впечатление, что она еле передвигается. Однако пухленькое личико не портила ни единая морщинка, словно Умэ и не приходилось одной выполнять все обязанности по дому и вне его, начиная от работы в поле и кончая подогревом воды для мытья.

Тетя сняла полотенце и вежливо поклонилась. Фумио отметила про себя, что ее волосы собраны в простой пучок, как у обычной служанки. Умэ очень отличалась от Ханы, которая обожала замысловатые прически.

– Как твоя матушка? Здорова ли? Это хорошо. Передавай ей мои наилучшие пожелания. Мне так жаль, я была очень невнимательна к ней…

Семнадцать лет минуло с тех пор, как Умэ, которая родилась и выросла в городе, вошла в «Синъикэ» невестой, и за это время она в совершенстве овладела диалектом Мусоты. Фумио решила не напоминать тете о том, что Хана тоже не баловала ее вниманием. Лихорадочно раздумывая над тем, как бы увести разговор в другую сторону, девушка обвела взглядом прихожую.

– Тетя Умэ, это что, велосипед?

– Да, велосипед.

– Какое чудо! Эйскэ выпросил, да?

– Да.

– Здорово! Я так ему завидую!

Робко коснувшись руля, Фумио засыпала тетю вопросами. Когда его купили? Умеет ли Эйскэ кататься? Ездит ли он на нем в школу?

– Иди сюда, Фумио, – позвал ее Косаку.

Эйскэ бился над задачками в гостиной. Стоило кузине переступить порог комнаты, как он напустил на себя горестный вид. Двое детей Косаку, Эйскэ и Мисоно, учились не так хорошо, как их двоюродные братья и сестры. И Фумио, и Сэйитиро считались лучшими учениками в классе, но Эйскэ, к разочарованию отца, всегда оставался не более чем середнячком. Стараясь не отстать от Ханы, Косаку довольно рано начал подумывать об образовании детей. Эйскэ, который ходил в третий класс средней школы, силой заставляли учиться, но достижения мальчика не отвечали непомерным требованиям отца.

Уповая на то, что с приходом кузины ему удастся избавиться от домашнего задания, он с надеждой уставился на Косаку.

– Ты умеешь кататься на велосипеде, Эйскэ? – невинно поинтересовалась Фумио.

– Нет пока. Я учусь. Это не так легко, как кажется, знаешь ли.

– Нисколько не сомневаюсь. Можно мне тоже поучиться?

– Ты решил задачку, Эйскэ? – вмешался стоявший в сторонке Косаку.

– Еще нет.

Косаку отчитал сына, но тот лишь почесал голову, совершенно не расстроившись.

– Немедленно заканчивай, не то останешься без обеда.

– Что там у тебя? Домашнее задание? – заглянула Фумио в его работу.