Книга Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц? - Эрвин Ставинский

Штейнбрюк сделал паузу, ожидая реакции Артузова, но тот молчал. Тогда начальник направления продолжил:

— И вот еще. А/201 удалось получить копию доклада криминальсекретаря Геллера из второго отдела. В нем особенно важны два места: первое, где говорится, что у немцев есть источник информации в аппарате военной разведки РККА. Пока не ясно, где он, то ли в резидентуре военной разведки в Берлине, то ли здесь, в Москве. Берман пока ничего не предпринимает, ожидая наших указаний.

— Это серьезно! — Артузов задумался. — Мне нужно обсудить этот вопрос с руководством Разведупра РККА и тогда решим, что делать. Торопиться не будем. А что второе?

— Второе, Артур Христианович, это информация о деятельности немецкого МВД с использованием русских эмигрантов. Вот посмотрите, — Штейнбрюк протянул Артузову документ.

Тот взял лист и быстро стал читать:

«МИД Германии поставил в известность первый отдел о возобновившейся с середины прошлого года деятельности определенных лиц по изготовлению фальшивок. Уведомил об этом Курт Янке, который работает для МИД в области разведки…»

— Поставьте всех этих лиц на учет, — распорядился Артузов, возвращая документ. — Меня интересует, чем конкретно сейчас занимается А/201? Кто этот Геллер, он нам известен?

— Да, известен, они с А/201 ветераны в политической полиции и знают друг друга еще со времени ноябрьской революции. Геллер — эксперт по коммунистическому движению, активно сотрудничает с нацистами. Должность — начальник отделения.

— А сам, А/201?

— Заведует в третьем отделе финансами, дает заявки на контроль телефонов интересующих полицию лиц, ведет переписку с учреждениями. Об оперативных делах отдела информацию собирает из разговоров, поэтому о событиях узнает с опозданием. Предупреждать нас об арестах пока возможности не имеет.

— А ты подскажи нашим, чтобы они попросили А/201 регулярно передавать нам копии финансовых отчетов отдела, а также других поручений. При анализе этих документов тоже можно много узнать интересного, — Артузов лукаво прищурился.

— Сделаю, Артур Христианович!

— Ну, а в целом, какая сейчас обстановка в гестапо?

— В гестапо, Артур Христианович, постепенно подбирают новых сотрудников. Некоторые, как например криминальсекретарь Николь, не успел приступить к работе, как на него донесли, что он скрытый социал-демократ. На доносы особенно не реагируют, зная, что «бывшие», из зависти, стараются очернить оставленных для работы в новой службе. Следят за каждым шагом друг друга!

— Политический климат в Германии создается обещаниями НСДАП и фюрера, — глядя в окно, задумчиво проговорил Артузов, — усиление патриотических настроений, возврат былого, государственного величия и экономическое процветание — вот высказывания, которые находят отклик в полиции. В провинциальных отделах политической полиции служили чиновники, занимавшие свои посты еще в период Веймарской республики. Нацистское руководство не может обойтись без специалистов. Они вносят свой вклад в укрепление власти партии Гитлера, а взамен открывают для честолюбивых возможность сделать личную карьеру.

Артузов вышел из-за стола и стал медленно прохаживаться по кабинету.

— Вообще, вы с Берманом очень своевременно подняли в 1932 году вопрос о необходимости перестройки работы с агентурой в Германии с нелегальных позиций, — задумчиво проговорил он. — Сегодня можно констатировать, что несмотря на резкое осложнение обстановки в Германии резидентура практически не понесла потерь.

Артузов уселся на свое место. — А как идут дела у А/70? Пристроили его куда-нибудь? — вспомнил он.

Его, Артур Христианович, мы передали на связь нелегалу Феликсу Гурскому, Монголу…[25]

— Это я помню, — прервал начальника отделения Артузов. — Меня интересует нашли ли ему работу по прикрытию?

— Нашли, Артур Христианович! Он теперь стал совладельцем небольшого кафе. Партнер по делу — его старый знакомый. При необходимости кафе можно использовать в качестве почтового ящика или явочной квартиры.

— Напиши в резидентуру, чтобы пока с этим не торопились. Пусть выждут и посмотрят, как будет себя вести этот «свободный художник».

— Будет исполнено, Артур Христианович!

— Ну, теперь у тебя все, надеюсь! Давай, приглашай Зарубина!

Несколько минут спустя, в кабинет вошел среднего роста, плотный человек в очках, одетый в темный, модный костюм.

Артузов вышел из-за своего стола, крепко пожал ему руку и, справившись о его здоровье, а также здоровье жены Лизы, предложил ему сесть на стул у приставного столика напротив Отто Штейнбрюка.

— Ну, что у вас нового, Василий Михайлович! — мягко улыбаясь, с какой-то только ему присущей доверительностью, спросил Артузов. Он с большим уважением относился к сотрудникам нелегальных резидентур, прекрасно понимая всю сложность их работы.

— Особых новостей нет. Ювелир[26]и Нина работают надежно. Их дочь тоже выполняет отдельные поручения. Стенографистка немецкого посла в Париже проявляет необычную нервозность. Скоро ей предстоит возвращаться в Германию, а ей в фашистский рай не хочется…

Ее можно понять, — заметил Артузов и тут же повернулся к Штейнбрюку. — Как идут дела с получением американского паспорта?

— Дело решается положительно Паспорт на имя Кочека планируем подослать позже, — доложил Штейнбрюк.

— Так вот, Василий Михайлович, американское подданство может сослужить вам большую пользу уже в самое ближайшее время!

— Почему именно в ближайшее время? — удивился Зарубин.

— Потому, что вам с Лизой надо перебраться в Германию. Да, да, Василий Михайлович! В Германию! Там вас ждут дела посерьезнее, чем в Париже. Вы должны принять на связь особо ценного агента, довести до ума несколько разработок. Мы хотим назначить вас резидентом нелегальной резидентуры. Как, вы согласны?

Предложение было столь неожиданным, что Зарубин несколько растерялся и не мог сразу ответить.

— Сейчас по возвращению во Францию, — напористо продолжал развивать свою мысль Артузов, — вам надо съездить в Америку и завязать там деловые отношения с фирмами, торгующими с Германией, потом стать их представителем в Германии…

— Но я ведь ездил туда в тридцать третьем, невольно вырвалось у Зарубина. — Не рискованно ли снова появляться там, да еще с американским паспортом? Мои документы ведь регистрировались…