Книга Крутые виражи - Инга Пфлаумер

– Что и кому ты пытаешься доказать?

Я попыталась высвободиться из его рук и встать на ноги. Коленки ужасно болели. От протянутой руки я отказалась, уцепилась за стенку и медленно поползла вверх. Ладонь соскользнула, руку пронзила боль. Я что, упала на стекло?

Со вздохом, больше похожим на стон, Влад подхватил меня на руки за секунду до того, как я должна была снова грохнуться на асфальт.

Оказывается, вокруг нас собралась толпа народа. Подлетела Кристи с аптечкой. Влад усадил меня на лавку и начал внимательно осматривать. Мне было стыдно и неловко. Стыдно за то, что я не справилась с управлением. Неловко потому, что привлекла к себе столько внимания. И потому, что его руки, кажется, побывали везде, где только можно. Он еще раз ощупал мои ребра. Может, ему просто нравится процесс?

– Точно голова не кружится? В глазах не темнеет?

– Да все нормально… – начала я и тут же едва удержала вопль в горле. Колено пронзила дикая боль.

– Тссс, тихо. Нужно промыть и обработать.

Я приоткрыла один глаз – Влад сидел на корточках, протирая мою израненную коленку и осторожно дуя на рану.

– Перестань. Мне же не пять лет.

– Да ну? Кто бы мог подумать!

Я обиженно замолчала. Он обработал мои ссадины йодом и занялся разбитой губой. Его лицо было совсем близко. Я почувствовала, как участилось его дыхание.

– Нет, целоваться мы сейчас не будем, – не знаю, кого из нас он уговаривал.

Я попыталась улыбнуться. Теперь губа болела даже сильнее, чем коленки и порез.

– Больно? – сочувственным тоном спросил он. Я кивнула.

Он забинтовывал мне ладонь и, еще раз оглядев фронт работ, обнял меня – на этот раз очень осторожно.

– У тебя что, вообще головы нет?

– Была. Раньше. Во что я вписалась?

– В бордюр. Хорошо еще скорость набрать не успела.

Я молчала. Не описывать же ему, что я там, на трибунах, пережила. Он не поймет. Для него это все просто игра. Веселье. «Смерти не существует». Для него ничего не существует, даже меня.

Я подняла глаза вверх. Над головой расстилалось темно-синее небо. Откуда-то со стороны доносился гитарный звон и тихое пение.

Взгляд в глубину одичавшей души,

Взгляд, затуманенный болью и гневом,

Слабый рассудок взорвет изнутри,

Оставив в грязи опустевшее тело.

Бессмысленность вечности, гнет пустоты

Отвергнуты ради великого дара —

Покинуть навеки чумные миры,

Исчезнуть в ревущем бесчинстве пожара.

Остался единственный шаг за черту…

И брошенный взгляд сквозь пустые глазницы…

И мысль, уводящая разум во тьму…

И голос – как крик окровавленной птицы…

И шаг – позади…

– Блин, с тобой точно заработаешь сердечный приступ.

Влад вздохнул, притягивая меня к себе. Он оперся на высохшее дерево, я удобно прислонилась к теплой футболке, прикрыв плечи тяжелой курткой.

Мне было тепло, уютно и очень-очень грустно.

– Оно того стоит?

– Что именно? – Он достал из кармана сигареты, задумался на секунду и убрал их назад.

– Попытки сломать себе шею.

Он пошевелился. Похоже, задумчиво потер лоб.

– Жень, чего ты от меня хочешь, а? – устало выдохнул он, приобнимая меня одной рукой.

Как много я бы могла ему сказать! Чтобы он стал нормальным. Бросил опасные замашки и идиотские занятия, вернулся бы в институт, как нормальные люди… Но что я ему, мамочка, что ли? Да и толку-то – он через неделю забудет, как меня звали, если вообще запоминал. Это не ему тут не место, это я тут непонятно что делаю.

– Знаешь, я правда хочу делать игры, – неожиданно призналась я. – Закончить школу на отлично, поступить в МГУ. Устроиться на подработку в хорошую компанию, пусть не в «Нивал» или «Буку», но чтобы на практике учиться. Параллельно, пока будет время, делать свои проекты. Потом перейти в штат, до ведущего программиста дорасти… Да, для тебя это «скучные планы» и все такое, но мне за эту неделю новостей, честное слово, более чем достаточно.

Я понятия не имела, зачем ему это все рассказываю. А может, и не ему – может, себе. Замолчала. Посмотрела на мерцающие далеко-далеко звезды. И, как бы ни было жалко, отодвинулась в сторону. На спину тут же накинулась октябрьская прохлада.

– Я принесу тебе куртку и отвезу домой, – хмуро проговорил Влад, поднимаясь с лавки.

Больше он не сказал мне ни слова. Ни пока мы ехали домой, ни у подъезда. Почему-то мне жутко хотелось, чтобы он что-нибудь мне сказал. Ну, хоть что-то, пусть даже посмеялся надо мной – совершенно неважно.

Я остановилась в подъезде за дверью и слушала, как шум двигателя его мотоцикла сливается с шумом ночной Москвы. Поступок вполне достойный романтической идиотки, в которую я превратилась. Ну, ничего, этим тоже нужно переболеть. Наверное, это как свинка – чем раньше, тем лучше. Меньше осложнений.

Первое осложнение настигло меня у двери. Я знала, что меня ждет пустая квартира. И до ужаса, до дрожи в коленках не хотела в нее входить. Почему я опять осталась одна? Я как Ктулху какой-то, распугиваю людей вокруг себя, а потом страдаю, что внутри меня водица, ну как с таким водиться… Отец меня предал. Влад бросил. И никому на свете я не нужна. Разве только…

Она подняла трубку после шестого гудка. Зевнула.

– Точка, ты на часы смотрела? Без пяти двенадцать вообще-то. Ты знаешь, что клетки лучше восстанавливаются и все такое между одиннадцатью и двенадцатью?

– Насть, – я пыталась не разрыдаться, – я одна. Вика не приехала.

– Совсем одна? – Подруга тут же проснулась. – Я сейчас приду. Только у мамы отпрошусь.

Через 20 минут лифт поднялся на мой этаж, и на лестничной площадке появилась моя заспанная, ненакрашенная подружка.

– Мамочки, что с тобой? На тебя напали? Тебя ограбили?

Я и забыла, что стою в разорванных джинсах и перепачканном кровью джемпере.

– С мотоцикла упала. Насть, мне так плохо. – Я закрыла лицо руками и прислонилась к стене.

– Ты ударилась? У тебя сотрясение? Нужно вызвать «скорую». Порвала мои любимые джинсы, вот же несчастье…

– Нет, со мной все нормально. Я не о том…

Настя деловито засунула руку мне в карман, достала ключи и принялась открывать дверь в квартиру.

– Точно нормально? А чего тогда такая убитая? Ты опять была с этим Антоновым братом? Он тебя обидел? Это для него ты эти джинсы надела?

– Да. Нет. Не путай меня.

Я стянула в прихожей обувь и села на пуфик. Всего несколько дней назад тут сидел Вил. Ну как, как я умудрилась во все это влипнуть!