Книга Братва и кольцо - Дмитрий Пучков

В целом подъем давался команде тяжело, но вполне успешно, пока почти у самой вершины Фёдор не огулял в очередной раз Баралгина лыжной палкой. Острие попало в самое сокровенное место, Баралгин дёрнулся, карапуз моментально вывалился из санок и кубарем полетел вниз, чуть не снеся по пути замешкавшихся Чука и Гека и вопя во всю глотку:

– Лыжню, блин!!!

Вяло тащившийся на почтительном отдалении от остальных Агроном успел заметить катящийся к нему внушительных размеров ком снега с торчащими из него руками и ногами. Тщательно рассчитав маневр, он со всей дури приложился по цели с ноги так, словно пробивал последний пенальти в финале чемпионата мира за сборную родного Гондураса в матче против Бразилии.

Остановившийся в оцепенении Баралгин нащупал внушительных размеров дыру в куртке, оставленную острием лыжной полки, сунул руку за пазуху, достал оттуда продырявленную красную книжицу и принялся остервенело целовать ее, пока подоспевший к нему Пендальф не отвесил ему внушительную затрещину, сшибая с ног.

– Что, сволочь, ксивой заслонился? Еще немного, и ты бы за мальчонку этим партбилетом ответил!!!

Пендальф всмотрелся в происходящее внизу – там распластавшийся на снегу Фёдор судорожно шарил по карманам в поисках кольца. Он так колотил себя по бокам, что казалось, еще немного – и у него начнется эпилептический припадок.

Агроном принялся колотить его по щекам, вопя:

– Фёдор!!! Фёдор!!!

Слегка окосевший Баралгин сел на снегу, покрутил головой, разминая шею, гудевшую после могучего подзатыльника от Пендальфа, и внезапно заметил кольцо, оброненное Фёдором. Он откинулся назад и брезгливо ухватил кольцо замерзшими пальцами.

Пендальф краем глаза уловил происходящее и передернул затвор. Но Баралгин не оглянулся ни на характерное клацанье, ни на грозный окрик старика:

– Баралгин!

Он был слишком увлечен находкой. Прищурившись, он внимательно поглядел на кольцо и отвел его на расстояние вытянутой руки. «Дальнозоркость»,– машинально отметил Пендальф, а Баралгин тем временем хрипло проговорил:

– С виду вроде золотое. А присмотришься – чисто медяха, пять копеек в базарный день. В такой переполох из-за этой фигни устроили.

Наконец-то поднявшийся повыше Агроном на ходу скинул с себя куртку и принялся недвусмысленно крутить вокруг себя невесть откуда взявшиеся самопальные нунчаки, обмотанные синей изолентой.

– Баралгин! Ты это – не доводи до греха! Колечко Фёдору – верни!

Баралгин скорчил злобную харю:

– Да забери. Дерьма не жалко.

G

Стая, несколькими часами ранее порядком напугавшая отряд Пендальфа, кружилась над конспиративной дачей спецслужб, ожидая разрешения на посадку. Через несколько минут от нее отделился небольшой отряд и принялся стремительно снижаться.

Сжимая в руках посох, в шикарном кожаном кресле, полуприкрыв веки, сидел Сарумян собственной персоной, постукивая костяшками пальцев в такт лившейся откуда-то из-под потолка «Аппассионате». Когда в окно постучали, он встал и приоткрыл одну створку.

В комнату ворвалась стая дятлов. Вихрем промчавшись по помещению, они вылетели наружу. И только один дятел, брякнувшись о стекло, остался внутри. Расположившись на подоконнике, он принялся выстукивать секретное донесение азбукой Морзе.

Вслушиваясь в неуловимую ритмику морзянки, Сарумян усмехнулся и негромко выругался вслух:

– Ну что, Пендальф, гаденыш, через перевал пошёл, да? Думаешь, сбежал от меня? Думаешь, обманул папу Сарумяна? Высоко сижу, далеко гляжу. Дальше-то куда пойдете?

G

Отряд настырно карабкался по горам от перевала к перевалу. Когда тропа, стремительно сужаясь, повела их по самому краю головокружительного обрыва, начался снег.

Лагавас, окончательно перешедший с любимого конькового стиля на «классику», прокладывал лыжню для всего отряда. Периодически он оборачивался, чтобы убедиться, что все в порядке. Вот и сейчас он оглянулся и крикнул Пендальфу:

– Что-то стало холодать!

– Ты давай не рассуждай, а лыжню клади ровней!!! – огрызнулся Пендальф.

G

Снег тем временем все усиливался и усиливался. Валившиеся на них снежинки постепенно приобретали чудовищные размеры, пока на головы путников не повалились комки размером с кулак Баралгина.

Один такой комок пришелся прямо в затылок Пендальфу. Подняв его, старик пристально всмотрелся в снежок – постепенно приобретая ясно различимые очертания, на нем проступила надпись «Сделано в Мордовии».

Пендальф судорожно заозирался, словно ждал новой атаки.

– Атас, это Сарумян! – и бросился назад, отшвырнув по пути еле ковылявшего Гиви.

На его пути встал Агроном:

– Туда не ходи, сюда ходи. Снег башка попадёт, совсем мертвый будешь!

Пендальф сунул ему поддых и обошел с правой стороны скорчившегося в муках бомжа.

– Вперед!

Но в этот самый момент весь отряд накрыла лавина снега, накатившая сверху. Со страшным грохотом она пронеслась вниз, оставляя за собой безмолвную белую пустоту. Откуда-то сверху, словно в насмешку над наступившей тишиной, потекла траурная музыка.

Несколькими минутами позже из-под снега вдруг пробилась на поверхность чья-то рука, сжимающая б синюшных пальцах зажигалку, на которой красовалась крупная надпись: «Здесь могла быть ваша реклама».

Загнувшийся крючком большой палец крутанул неподатливое колесико, посыпались искры, и зажигалка пыхнула языком пламени приличного размера – что твой огнемёт. Снег вокруг начал чернеть, и менее чем за минуту в радиусе пяти метров вокруг зажигалки растаял весь снег.

Мокрые и злые члены команды принялись вытряхивать остатки снега из одежды.

Баралгин похлопал опаленными ресницами, отер мокрое лицо рукавом и проорал в ухо Пендальфу:

– Умный в гору не пойдет! Умный гору обойдет. В обход надо иттить!

Пендальф не торопясь спрятал зажигалку в карман, махнул рукой в неопределенном направлении и одернул выскочку:

– Нельзя нам в обход. Это ж крюк километров сорок.

За их спинами раздалось многозначительное покашливание.

Обернувшись, они уставились на взъерошенного Гиви, который потряс топором перед их носами и со знанием дела заявил:

– Зыдэс должин быт падзэмный ход. Гидэта рядам шахта каналызацыи!

Последнее слово должно было остаться за Пендальфом, но он не торопился с резолюцией, вглядываясь в белую пустоту на горизонте и напряженно о чем-то думая.

G

В этот же самый момент на даче спецслужб Сарумян разглядывал висящую на стене карту, испещрённую стрелками синего и красного цветов. В районе с надписью «Умория» гнездилось несколько флажков. Сарумян потрогал их пальцем, поправляя наклонившийся в сторону экземпляр, и, не скрывая ироничной улыбки, проговорил так, словно смотрел в глаза Пендальфу, находившемуся за сотни километров от него: