Книга Черный призрак - Владимир Лосев

И просуществовал всего немного на этом свете, даже понять ничего не успел. Все жил как-то суетливо, ни о чем особо не думал, не до этого было. Садик, школа, институт, потом стал взрослым, а тут с работы выгнали, любимая ушла. Да и не любимая, наверно, а просто податливая и доступная. И не ушла, а прогнала.

Хоть когда-то и нам с ней было хорошо.

Как в старинной песне поется: «Вот и встретились два одиночества…» Как встретились, так и разошлись.

Хоть и жили вместе, а все равно она сама по себе, а я сам по себе. Постель, правда, делили, и это было единственным, что нас объединяло. Немного любви на ночь, словно стакан воды выпить…

А потом… и этого ей от меня не надо стало. Нашла себе другого, такого же одинокого, и любит его, а мне только и осталось, что умирать.

Даже скрипнул зубами от злости и бессилия, а может, и от боли, которая поднималась с низа живота.

Но с другой стороны, не любил я ее, а она меня. Совместно проведенная ночь не повод для знакомства, и уж тем более для долгого брака. Мы просто существовали рядом так, как нам было удобно, но удобство прошло, как только меня выгнали с работы и я перешел в разряд неудачников.

Зачем ей кормить и держать рядом совершенно чужого человека, да еще беспомощного, скулящего, как побитый щенок?

Вот она и завела себе другую собачку.

Я бы такого не сделал. Наверное…

В общем, и не жил совсем, поэтому не хотелось умирать, а похоже, придется…

Крупные капли пота текли по моему лицу, да и по всему телу, словно я стал губкой и кто-то из меня решил выдавить всю влагу. А затем придет обезвоживание и смерть, мучительная и ужасная. Это точно знаю.

От большинства ядов насекомых спасения нет, лекарств не нашли.

После этой мысли мне сразу захотелось пить, да только до фляжки не смог добраться. Сразу как-то ослабел. Руки стали настолько тяжелыми, чтобы ими двигать, требовалось слишком много сил. Добраться до пояса, потом отстегнуть фляжку и поднести ее ко рту точно не смогу. Значит, умру. Все равно. Плевать!

В избушку вошел профессор, он принес дрова и начал не спеша растапливать печку. На меня не смотрел — неинтересно ему было, как люди рядом умирают.

— Сейчас разожгу, супчик сварим, у меня здесь для него все имеется; и травки разные, пара картофелин, капуста, добавим мяса птичьего, копченого. Тетерева в прошлом году убил, они глупые на токовище, когда перед самками впечатление пытаются произвести, если незаметно подобраться, то можно палкой убить. Ружья не держу, ни к чему оно в лесу, да и лешему не нравится, когда в его лесу стреляют, всех охотников извел: кого в болото завел к кикиморе, кого в чащобе привалил сухим деревом…

Я хотел сказать, чтобы он не беспокоился. Зачем суетиться и суп варить? Бесполезно и глупо. Мертвому ни к чему.

Но из моего горла вместо понятных слов вырвался только слабый стон. Сергей Сергеевич так и замер, настороженно глядя по сторонам. Я его не очень хорошо видел, темно было, освещенным оказалось только лицо, на котором играло яркими всполохами пламя в печке, лизавшее принесенные из лесу черные сучья.

Профессор вытащил откуда-то с верхней полки свечку, зажег ее и поднес к моему лицу. Увидев крупные капли пота, огорченно вздохнул:

— Ты чего это, парень? Никак умирать собрался?

Я хотел кивнуть, но смог только моргнуть и простонать что-то вроде:

— Спасите, помогите, умираю…

— Да… такое бывает. — Сергей Сергеевич снял шапку и задумчиво поскреб в затылке. — Забыл уже, как мой эликсир на неподготовленных людей действует. Но с другой стороны, если бы не напоил им, то столько сегодня бы не прошли, сил бы у вас, юноша, на такое не хватило. По лесу не каждый может быстро ходить, да еще леший заставил нас три круга лишних сделать — точно километров пять лишних прошли. Так-то, конечно, вы, юноша, молодец, только вот сейчас слабость показали. Опять же, после яда шершней без эликсира было никак, он обезболивает и кровь чистит…

Я снова хотел ответить что-то вроде, мол, не стоит беспокоиться, да только из горла лишь хрип вырвался. Никогда не думал о том, как тяжело быть немым — хочется что-то сказать, а не можешь…

— Отпаивать придется, — вздохнул Сергей Сергеевич. — А у меня здесь и нет ничего, это же не постоянное жилье, лишь промежуточная избушка, чтобы от дождя спрятаться, отдохнуть, когда устанешь…

Я снова прохрипел что-то вроде… умираю, профессор, от яда насекомых, под которых вы меня привели, и от вашей мази, на мухоморах настоянной. Скорую помощь вызовите, а?… Или хотя бы пристрелите, чтоб не мучился…

Хоть и понимал: в этой глуши дорог нет, «скорая помощь» сюда не доберется. Тут и вертолету некуда сесть…

Сергей Сергеевич снова поднес свечу к моему лицу, по-прежнему бормоча:

— Воду из черного озера пить нельзя, использовать ее для травяного настоя — тоже. Получается что? Если настой отдельный сделать не могу, то… правильно… подобное надо лечить подобным — так учил великий Гален, а он многое понимал, до сих пор его учение в ходу у умных людей.

Он полез на полку и вытащил еще один штоф с мутной жидкостью и налил в побитую алюминиевую кружку. Я замычал, с ужасом глядя на это и понимая, что мне точно после такого лечения не выжить. Профессор злорадно усмехнулся:

— Понимаю вашу тревогу, сам бы испугался на вашем месте. Конечно, это тоже эликсир, но на других травах настоянный, следовательно, должен вылечить, а не убить. Вы поймите, юноша, тот напиток тонизировал, сил добавлял, а этот расслабит, поможет заснуть.

Я снова захрипел, пытался сказать:

— Навсегда?…

Слово выговорить не получилось. Пришлось материться про себя.

Сергей Сергеевич поднес дурно пахнущую жидкость к моему рту, я стиснул зубы, как мог, но они начали стучать по кружке, причем очень болезненно.

— А как же мне вас напоить, если вы не хотите? — Профессор отставил кружку в сторону. — Если из кружки, то и захлебнуться можете. Надо как-то по-другому. Вот главная проблема всех врачей во все времена: как спасти пациента от собственной глупости, не используя деревянный молоток для обезболивания?

Я отчаянно замычал.

— А… это вас деревянный молоток напугал? Раньше этот инструмент входил в арсенал стоматологов, они им лишали сознания, а потом уже спокойно, без нервов и эмоций, проводили операцию по удалению зубов. В данном случае он бы помог, но, к сожалению, его у меня нет, а бить поленом как-то не эстетично. Придумал!

Он достал из-за голенища сапога алюминиевую ложку, налил в нее самогонки из кружки и поднес к моим губам. Ложка — не кружка, с ней бороться труднее. Сергей Сергеевич ее металлическими краями раздвинул губы, потом зубы и влил жидкость, закрыв нос, чтобы не выплюнул и сглотнул.

Ох и гадость!!!

Я, как мог, пытался ее выплюнуть, но профессор крепко зажимал мне рот. Пришлось глотать, иначе задохнулся бы. Жидкость пронеслась по трахее и попала в желудок.