Книга Мистериозо - Арне Даль

— Да.

— Не хочешь рассказать?

— Я обязан молчать, — ответил он, весело поглядев на нее.

— Да-да, — ответила она с точно таким же выражением лица. Так частенько случалось. Он узнавал на ее лице свои выражения и гримасы, и кто кого обезьянничал, понять было невозможно.

— Мы просто-напросто ошиблись местом.

— Ты думаешь, что что-то случилось совсем в другом месте?

— Я совершенно уверен в этом. Вот увидишь, ты прочтешь об этом уже в вечерних газетах. Мне позвонят с минуты на минуту, — сказал Йельм, указывая на мобильный телефон. Он допил свой кофе и, подойдя к вешалке, на которой во все стороны топорщилась одежда, снял свою куртку с овчинным воротником. Взял ее в руки, вернулся к столу и нежно поцеловал Силлу.

— Ты работаешь сегодня вечером или нет? — спросил он у нее.

Она покачала головой с видом игривого осуждения.

— Работаю.

Йельм надел куртку, послал ей воздушный поцелуй, открыл дверь и шагнул к ждущей у порога служебной «мазде». Силла кашлянула прежде, чем он успел закрыть дверь. С некоторым отвращением она держала большим и указательным пальцами мобильный телефон. Он зазвонил, и она уронила его на стол.

Охнув, он подхватил его и поднес к уху. В течение всего разговора он не произнес ни слова.

— Ну, что я говорил? — сказал он ей, убирая мобильный в карман. Она послала ему вдогонку воздушный поцелуй, когда он вышел навстречу сумасшедшему, почти летнему дню.

Безветренно. Жаркое солнце. И только в тени ощущалась еще не желающая уходить весна.

«Любовь, — удивился он собственной мысли. — Любовь и весна. Весна и любовь».

Он повернул ключ зажигания и выехал из Норсборга.

Пора наконец сменить южный район на северный.

Глава 12

Девять часов три минуты, третье апреля. «Тот самый день, когда король Густав IV Адольф был коронован в Норрчёпинге в 1800 году», — подумал кто-то, отвлекшись от синхронизованного мыслительного процесса членов «Группы А».

Хотя именно в этот момент мыслительный процесс шел безнадежно вяло.

Ян-Улов Хультин выглядел собранным. Ни тени досады на ночные события. Он обстоятельно разместил свои очки на переносице и стал листать безбожно большую кипу документов.

Йельм огляделся в огромной кухне. «Группа А» несла на себе следы прошедшей ночи. Гуннар Нюберг громко чихнул и подумал о церковном хоре и воспаленных связках. У Вигго Нурландера был просто кислый вид. Черстин Хольм, подперев голову рукой, предалась тому, что в риксдаге, обнаружив дремлющих во время заседаний политиков, стали называть «микросном». Арто Сёдерстедт, без сомнения, был где-то далеко. Глядя в окно кухни, он раздумывал над мистическими соответствиями.

Днем первого убийства стал день смерти Эммануэля Сведенборга, умершего в Лондоне в 1772 году.

Сёдерстедт отпустил мысли на волю и позволил им свободно порхать в ясном апрельском воздухе.

В доме активно работали только судебный врач, два специалиста по криминалистике и Хорхе Чавес, который, по-видимому, решил обследовать каждый миллиметр дома. То и дело его гоняли из гостиной криминалисты, но он, словно глупый преступник, все время возвращался на место преступления.

Полицейские из патруля, которые прибыли сюда первыми, уже вернулись в полицейское отделение на Гольфвэген. Несколько полицейских из Государственного полицейского управления в штатском дежурили возле дома, создавая заслон. Журналисты, видимо, пока еще ничего не пронюхали. За исключением технического персонала, крутившегося в гостиной, «Группа А» находилась в доме без посторонних.

До тех пор, пока двое хорошо одетых господ лет сорока в одинаковых кожаных куртках не ворвались в кухню.

— Ничего не говорите, — сказал Хультину один из них, светловолосый, — мы просто хотим своими глазами увидеть место преступления.

— Вы, как обычно, получите мой рапорт, как только он будет готов, — все же заметил Хультин. Он представил их без их на то разрешения.

— Гиллис Дёос и Макс Гран из СЭПО.

— Из службы безопасности, — поправил его тот, кто заговорил первым и кто, по-видимому, был Дёосом. — Мы вам не помешаем.

Они прошли в гостиную и стали тихо беседовать с судебным врачом и главным техническим специалистом. Они обошли весь дом, заглянули во все углы и закоулки, а после внезапно исчезли. Слышно было только, как заработал мотор их автомобиля.

— Возможно, что после этого визита мы получим от них больше информации, — нейтрально произнес Хультин. Никто не попытался понять, что он имел в виду.

Чавес прошел в кухню и сел рядом с Йельмом.

— Все совершенно так же, — сказал он.

— Не совсем, — парировал Хультин. — Нам надо ознакомиться с мнением технических специалистов. Кажется, они нашли одну пулю.

Они сидели на кухне большой виллы в Дьюрсхольме, всего в нескольких кварталах от дома вышедшего на пенсию судьи Эрика Блумгрена, где тоже вышедший на пенсию судья Рикард Францен провел спокойный вечер за шахматами и бокалом коньяка и возле которой Чавес и Нурландер просидели весь вечер в машине. Конечно, этот факт взбудоражил их.

Вилла принадлежала человеку по имени Нильс-Эмиль Карлбергер, и его труп был обнаружен в гостиной сразу после того, как часы пробили половину девятого и в дом пришла уборщица. Она позвонила в полицию и ушла. Никто не знал ни кто она, ни где она живет. По всей вероятности, она беженка, скрывающаяся от властей и зарабатывающая на жизнь, делая уборку практически за бесценок. Семья Карлбергер состояла из жены и двоих уже покинувших родное гнездо сыновей. Они будут в скором времени оповещены о случившемся. Жена находилась на летней вилле возле Хальмстада, приводя ее в порядок к отпускному сезону, а сыновья жили каждый в своей квартире в Лунде. Никто из них не работал в империи магазинов Нильса-Эмиля Карлбергера. Один занимался воздушными перевозками, другой был докторантом социологии. Жена Нанси работала секретаршей на одном из предприятий концерна Карлбергера до тех пор, пока не стала домохозяйкой. Она сыновьям не мать.

Вот примерно все, что было известно.

Пожилой врач вошел в кухню, почесывая шею.

— С моей точки зрения, этот случай идентичен предыдущим, — сказал он. — Два выстрела в мозг. Видимо, смерть наступила мгновенно. Конечно, я сообщу вам еще некоторые детали после вскрытия, но не думаю, что вы можете рассчитывать на что-либо новое с моей стороны.

— Мы и не рассчитываем, Сигвард, — спокойно заметил Хультин. — У Свенхагена есть что-нибудь?

Судебный врач Сигвард Кварфордт пожал плечами:

— Я заберу уважаемого Нильса-Эмиля с собой. Если вы не собирались повесить его голову на заборе полицейского управления.

Остроты такого рода были модны четверть века назад.