Книга Анна Австрийская. Первая любовь королевы - Шарль Далляр

— Поанти, — сказал он своему бывшему пажу, — от меня требуют человека с хорошей головой и с хорошим сердцем, и ловкого, и храброго, чтобы окончить предприятие трудное, исполненное опасностей и подводных скал. Я выбрал вас.

— Благодарю, — сказал Поанти.

— Не торопитесь благодарить. Дело идет об одной из тех интриг, в которых девяносто раз из ста приходится расстаться с жизнью.

— Достаточно десяти случаев для того, чтобы ее спасти.

— Все равно, подумайте.

— Я уже подумал.

— И согласны?

— Да.

— Еще не зная, что вам предлагают?

— Мне достаточно того, что вы удостоили выбрать меня.

— Предупреждаю вас, что вам некогда долго приготовляться.

— Только оседлаю лошадь и съезжу проститься с моим отцом.

— Стало быть, мне остается только дать вам инструкции.

— Я слушаю вас.

— Они не будут ни продолжительны, ни подробны, но таковы, как я сам их получил, чтобы передать тому, кого выберу я. Я сам более не знаю. Поезжайте в Париж.

— Хорошо.

— Вам нужно для путешествия шесть дней. Сегодня понедельник, вы приедете в воскресенье. День и ночь вашего приезда принадлежат вам, но в понедельник вечером через неделю отправляйтесь ровно в четыре часа к зданиям в Валь де Грасе, с западной стороны, и гуляйте до шести часов. Вы Париж не знаете?

— Нет.

— Все равно. В Париже все услужливы, и всякий с удовольствием сообщит вам нужные сведения.

— Будьте спокойны, я найду дорогу в Валь де Грас.

— Каждый день в тот же час, не пропуская ни разу, прохаживайтесь до того дня, когда к вам подойдет нищий и протянув вам руку, скажет: «Я из Гренобля».

— Хорошо. Буду помнить пароль. Дальше что? — спросил барон, видя, что де Шавань молчит.

— Я больше ничего не знаю, кроме того что вы должны выслушать все, что нищий скажет вам.

— Вы более ничего не знаете, маркиз?

— Решительно ничего относительно ваших инструкций, но из участия к вам, Поанти, я прибавлю, что лицо, которому вы будете служить, может и, как я не сомневаюсь, захочет вознаградить вас щедро и великодушно за ваши услуги.

— Позволено ли мне спросить у вас имя этого лица? — спросил Поанти.

— Конечно, вам позволено спросить, но мне не позволено вам сказать, друг мой. Вы узнаете когда-нибудь это лицо, но оно само откроется вам.

— Довольно, маркиз. Простите мне этот нескромный вопрос.

— Он так естествен, что не требует извинения. Есть у вас деньги?

— Нет. Вы знаете, что Поанти бедны…

— Вот вам двадцать пистолей. Это достаточно на поездку и на первые дни в Париже. Когда же вы вступите в сношения с людьми, ожидающими вас, в деньгах у вас недостатка не будет.

— Благодарю, и прощайте, — сказал Поанти.

— Прощайте, мой храбрец.

Чрез два часа Поанти был на дороге к Парижу. Он приехал туда через шесть дней, как раз в воскресенье вечером, как указывал его маршрут. В понедельник вечером он уже прогуливался в Валь де Грасе с западной стороны. И с тех пор аккуратно каждый день возвращался туда. Теперь понятно, каким образом и для чего барон, по необходимости занятый смотреть издали, не идет ли нищий, не приметил даже, отворены или заперты в Валь де Грасе окна, за которыми могла показываться или прятаться какая-нибудь девушка. Теперь понятно также, каким образом для него было трудно поверить, что покушение на убийство, которого он чуть было не сделался жертвою, имело причиной глупую месть влюбленного.

Не зная ничего более, кроме того что маркиз де Шавань сказал ему о предприятии, в которое он согласился броситься как слепой, и именно по причине таинственности, которым оно было окружено, он считал его очень серьезным и скорее был готов приписать засаду Лафейма и его шайки могущественным людям, выгоды которых требовали разрушить это предприятие, и зная его, но не будучи известны ему, они сочли благоразумнее всего освободиться от него. Соображаясь с этим мнением, которое казалось ему неоспоримым, Поанти должен был найти, и действительно нашел, положение самым щекотливым.

С одной стороны, он должен был отправляться в Валь де Грас каждый день от четырех до шести часов. Это было решительно необходимо. Если бы ему даже пришлось получить на другой день пулю в голову, он решился не пропустить ни одного дня. А с другой стороны, если он пойдет туда, то, судя по тому, что случилось в этот вечер, он был уверен, что не сделает и пятидесяти шагов, не будучи убит. Валь де Грас, еще наполовину отстроенный, но окруженный брошенными материалами, был пустым местом, очень годным для засады. А ехать в Валь де Грас только для того, чтобы дать себя убить, не только значило сделать глупость, но и нарушить первый долг, который он наложил на себя, приняв роль, которую маркиз де Шавань предложил ему в этом предприятии. Стало быть, надо было найти средство отправиться в Валь де Грас ждать, как он сказал, прибытия вестника и в то же время вернуться здравым и невредимым. Этот вопрос трудно было разрешить, а средство найти еще труднее. Но Поанти был находчив и, кроме того, настойчив. Он сжал голову обеими руками и по прошествии двух часов придумал.

— Я не потерял даром время, — сказал он вслух, — лягу. Утро вечера мудренее.

На другой день было уже поздно, когда Поанти проснулся. Но так как ему нечего было делать до того часа, который он назначил, чтобы привести в исполнение способ, придуманный им накануне, он позволил себе проспать. Притом он должен был вознаградить себя. Вчерашние происшествия помешали ему ужинать накануне, и, следовательно, он должен был позавтракать вдвое в тот день… Он велел подать себе завтрак в свою комнату и наелся как человек, не ужинавший накануне и боявшийся, что он не будет иметь времени отобедать. Ровно в двенадцать часов он вышел из гостиницы и прямо отправился в Валь де Грас. Первую часть его способа составляла возможность прийти гораздо ранее обыкновенного, вследствие основательного рассуждения, что его враги, привыкшие видеть его там к четырем часам, не вздумают в этот день ждать его тремя или четырьмя часами ранее, то есть к полудню или к часу.

А от часа до четырех, он знал, у него будет время приискать себе убежище, откуда он может наблюдать за всей площадью и где никто не подумает отыскивать его. Добравшись до обыкновенного места своих прогулок, тогда совершенно пустого, по крайней мере по наружности, Поанти тотчас обратил внимание на маленький домик, где, как он слышал накануне, жила Дениза, которую прокурорский клерк Пасро так неистово ревновал. Это был домик узкий, окно которого выходило на улицу; окно это в ту минуту было плотно заперто деревянными ставнями. В нескольких шагах от него была дверь, пробитая в стене и ведущая сначала в сад, а из сада в дом. Поанти прямо подошел к этой двери, приподнял железный молоток, имевший форму запятой, постучался и ждал. Он ждал не долго. Под легкими шагами захрустел жесткий снег, покрывавший аллею, был отодвинут запор, и дверь отворилась.