Книга Смертельный лабиринт - Фридрих Незнанский

— Поминки мы заказали в ресторане гостиницы «Космос». Напротив метро «ВДНХ», знаешь? Сняли небольшой банкетный зал… на сто двадцать человек… Придется сидеть. А потом, наверное, они уедут. Если не останутся заниматься квартирой Леонида и тем, что после него осталось. Но это уже будете решать вы — прокуратура, разрешать им или не разрешать, как у вас там полагается… Так что, думаю, ты можешь начать с ними свое знакомство с этой темы. А я тебя им, если хочешь, представлю. Меня они уже знают. Что же касается этой?.. Решай сам, мне она антипатична. Мы даже не поздоровались, хотя Леонид нас однажды знакомил.

— Ну и хрен с ней…

— О женщине! Фи! — Марина с укором посмотрела на Сережу. — А еще классику почитываешь…

— Классики, между прочим, и почище выражались. Привести примеры?

— Самое время нашел… — Сдерживая смешок, Марина прикрыла рукой в пушистой варежке лицо. — Скорбный же день, как тебе не стыдно! — Но самой ей не было стыдно.

— Ладно, — решился наконец Климов, — соответствуйте ситуации вашего скорбного дня, мадам, а я пошел работать. «Мобилу» не отключай, я тебя вскорости высвищу, будешь лично мне показания давать. Не фига красивой и умной женщине среди пошляков дорогое время растрачивать, настоящим делом надо заниматься.

Марина отреагировала тем, что совсем спрятала лицо уже за обеими варежками, и плечи ее затряслись. Кто-то мог бы подумать, что не выдержала коллега, расплакалась от полноты чувств, но, когда Марина отняла варежки от лица, оно у нее было красным, однако совсем не от слез.

А Климов обогнул толпу и подошел к родителям. Те молча и отрешенно стояли рядом с гробом, пока длились речи. И тогда, когда началось прощание и каждый из провожавших, проходя мимо гроба, трогал полированное дерево пальцами и шел дальше, они по-прежнему молчали. Сергею Никитовичу было нетрудно представить, о чем думают эти двое. А в самом деле, ну что должны были чувствовать эти пожилые люди, потерявшие своего единственного ребенка? Растили, учили, любили, он вырос, прославился на всю страну и так нелепо ушел… И что теперь? Как у Гамлета: дальше — тишина? Навсегда… На все оставшиеся тяжкие и одинокие годы… Просто жуть берет…

Видимо, эти мысли и были написаны на его лице, когда он подошел ближе и обратился к мужчине:

— Здравствуйте, Борис Петрович и Наталья Ильинична, поверьте, я глубоко сочувствую вашему горю. Но, увы, суровая необходимость. Я именно тот, о ком сегодня здесь говорили чаще всего, обвиняя в бездействии и потворстве преступникам. Вот мое удостоверение… Я расследую это преступление и уверен, что в конечном счете назову имя преступника, хотя вам от этого вряд ли будет легче… Но мне надо обязательно встретиться с вами и поговорить. Лучше воспользоваться вашим пребыванием в Москве, тем более что и в квартире Леонида Борисовича еще не закончена работа экспертов-криминалистов. Кроме того, никто не мог до сих пор подсказать, что из вещей там было похищено, а это обстоятельство сильно затрудняет, как вы понимаете, поиск преступников. Где бы мы могли встретиться для беседы?

— Квартира его опечатана… — ответил отец Леонида. — Здесь нам предложили номер, в «Останкинской». Но сейчас все отправятся на поминки. Если угодно, можно позже, вечером. Или завтра утром… Лучше сегодня, потому что завтра мы хотели уехать… тяжело это все…

Мать лишь кивнула и заплакала. А ведь до сей минуты держалась, видел же Климов.

— Извините за, может быть, не очень тактичный вопрос… — Климов помялся. — Зоя Воробьева, бывшая, насколько нам известно, невеста вашего сына… она вместе с вами приехала? Из Нижнего, я имею в виду.

— Нет, мы с Воробьевыми не видимся, — резко ответил отец. — С некоторых пор. Но это, извините, долгая история… и не очень уместная… здесь…

— А они в курсе, что?.. — Климов кивнул в сторону могилы.

— Разумеется, раз… эта здесь. Она даже не соизволила подойти!

Сказано это было с заметным раздражением, и мать тут же тронула отца за рукав:

— Не надо, Боря. Не трать нервы…

Сергей Никитович решил тоже больше здесь не испытывать судьбу. Он записал телефон номера в «Останкинской» и пообещал позвонить в районе девяти вечера. К этому времени все ритуальные дела, по его мнению, должны были закончиться.

Отойдя от Морозовых, он снова обратил внимание на отчужденный взгляд Зои, так и не подошедшей к гробу, в то время как поток прощающихся уже иссякал и появившиеся могильщики переминались, опираясь на свои лопаты с прямоугольными, особой формы, лезвиями.

— Извините, Зоя Сергеевна, если не ошибаюсь? — спросил он, остановившись чуть сзади и сбоку от девушки в белой дорогой шубке. Та резко обернулась, взглянула враждебно, но, увидев незнакомого высокого мужчину с пышными черными усами, смягчила взгляд.

— Да, я, а что вам угодно? Кто вы? — Нет, враждебность продолжилась в интонациях голоса.

— Я — старший следователь Климов, расследую это убийство. Могу я задать вам несколько вопросов?

— А зачем? С какой стати? Разве я имею отношение ко всему этому? — Она зло кивнула в сторону гроба.

— Я хотел бы уточнить ваши отношения с покойным Леонидом Морозовым.

— А нечего уточнять! Их не было…

— Ну как же не было? — удивился Климов. — А зачем же вы тогда неоднократно являлись к нему?

— К кому я являлась и когда? — холодно переспросила Зоя и поплотнее закуталась в шубу. Здесь действительно дул пронизывающий ветер.

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить… Может быть, вам что-то известно о тех, кто был враждебно настроен по отношению к вашему бывшему жениху? Кто мог желать ему зла?

— Вам и это уже известно? Да, большой город Москва, а сплетни разносятся… позавидуешь… Были. Когда-то. А позже сохранялись чисто деловые отношения. Они к вашему расследованию никакого отношения не имеют. Я вообще уже сожалею, что пришла сюда… взглянуть в последний раз… на несостоявшегося… Извините, мне некогда.

— Вам лучше согласиться, Зоя Сергеевна. Иначе я буду вынужден вас вызвать повесткой в прокуратуру. И будет уже не беседа, а допрос. И вы не одна поедете в поезде, а вас, как важную свидетельницу, доставят под конвоем. Разве вам такой позор нужен? Соглашайтесь, будет проще.

— Хорошо, — не раздумывая, сказала она. — Считайте, уговорили. Куда я должна явиться?

— Вы где остановились?

— Неважно… У друзей, а что?

— Вы на поминки в «Космос» поедете?

— Меня никто туда не приглашал! — почти фыркнула она.

— А где вы обычно завтракаете, когда бываете в Москве? Или обедаете? Ужинаете?

— Где придется. Ну перестаньте спрашивать глупости, говорите, куда приехать? И когда?

И Климов хотел уже назначить ей встречу в прокуратуре, на Пятницкой улице, на завтра, в одиннадцать часов. Но не удержался и задал последний, как он думал, на сегодня вопрос: