Книга Ничего личного - Наталья Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты обещал…
– Мало ли чего я обещал, – кокетничал Леонидов. Руки его меж тем делали свое дело: снимали с жены тонкий свитер.
– Кто кого соблазняет?
– Это я соблазняюсь. Как ты пахнешь! С ума сойти! – сказал он, вдыхая аромат ее волос, перемешанный с запахом ландышей, ее любимых духов.
– Ты пьян…
– Конечно!
– А если у нас будут дети?
– Конечно!
Саша через голову потянула с него свитер и потянулась к «молнии» на джинсах. В номере было прохладно, но им обоим казалось, что нечем дышать.
– Я тебя люблю, – сказал он, крепко сжимая ее большую грудь.
– И я тебя.
Не отрываясь друг от друга, они легли на кровать. И забыли обо всем. Ему показалось, что так хорошо им еще не было никогда. Это означает одно: что-то будет. Или кто-то. Алексею всегда хотелось, чтобы Саша родила ему ребенка.
– Я счастлива, Лешка, я так счастлива… – тихонько вздохнула она.
– И мне… хорошо. Спи.
Саша уснула быстро. А он все никак не мог успокоиться. Хотелось выйти в холл, спросить у кого-нибудь сигареты. Когда-то он много курил… И сейчас не мешало бы разок-другой затянуться. Выйти, что ли? Но боялся потревожить жену. Да и не стоит оно того. Вредных привычек много, а здоровье одно. Проходили уже.
Самый надежный способ избавиться от навязчивой идеи – это уснуть. Что он и сделал.
В надежде, что завтрашний день будет лучше, чем прошедший. А ночь между ними полна приятных сновидений.
Что касается сновидений, то наутро он так и не смог сказать, были ли они приятными. Потому что не помнил. Уснул, как в черную дыру провалился. Проснулся, как обычно, в половине восьмого и еще с полчаса повалялся в постели. Он помнил, что завтрак в девять. Запасы Серебряковой рано или поздно иссякнут, надо экономить. А значит, пойти в столовую.
Итак, у него в запасе был час, и он решил потратить его с пользой. За дверью было тихо. Никто не спешил подниматься с постели в такую рань.
Леонидов умылся, оделся, и с некоторой опаской вышел в коридор. Боясь наткнуться на неприятность в виде очередного трупа. Почему у него возникло это предчувствие, Алексей и сам не понимал. Но в холле никого не было. Ни мертвых, ни живых. И он вздохнул с облегчением. А жить-то хорошо! Вот и надо продолжать в том же духе!
Он вышел на улицу в уверенности, что сделает сегодня пробежку. Этому ничто не препятствует. Снег не идет, дорожки расчищены, морозец легкий. А жаль! «Ах ты, лентяй!» – сказал он себе, глядя на небо. Нет, метели не будет. И кроссовки у него новенькие. Купил под отпускные и в честь поездки в санаторий.
Вот ведь, какая дрянь эта утренняя гимнастика! Делаешь – мучаешься, а не сделаешь – тоже мучаешься. Он прикинул: что лучше? В любом случае мучиться, только в первом себе на пользу, а во втором во вред. Интересно, а как Серега Барышев с этим справляется? С дилеммой? А он вообще об этом не думает. Потому дилеммы у него не возникает. И вот вам результат: здоров, как бык, сложение атлетическое, мышцы каменные. Вывод: не надо думать. Тем более, философствовать. Надо бежать. Вперед и с песней.
И, вдохновившись образом и примером Барышева Сереги, Алексей потрусил по расчищенной дорожке. Пока не закололо в правом боку. Все ж таки обильные возлияния последних двух дней напомнили о себе. Он остановился у хоккейной коробки, рядом с которой для таких энтузиастов была оборудована спортивная площадка. Перекладина на турнике была ледяной, но в кармане оказались теплые перчатки.
«Ну, все одно к одному! И не похалявишь», – тяжело вздохнул он и, подпрыгнув, повис на перекладине. Деваться некуда.
Зато потом… Потом он возвращался в коттедж с чувством выполненного долга. И гордился собой.
Поднявшись на второй этаж, Леонидов с удивлением увидел, как из своего люкса вышел Илья Петрович Калачев с двумя огромными баулами в руках. Следом шла заспанная и злая Екатерина Леонидовна с дамской сумочкой наперевес. Замыкала шествие зевающая Дашенька с плюшевым медведем-рюкзачком за плечами.
– Илья Петрович, доброе утро! – поздоровался Алексей. – Не раненько ли вы поднялись? Половина девятого! А завтрак в девять.
– Кто рано встает, тому Бог подает, – буркнул Калачев.
– Неужели вам все еще мало? Разве Господь Всевидящий к вам недостаточно щедр? Да побойтесь его, Илья Петрович! Не гневите!
– Мы уезжаем.
– Даже позавтракать не хотите?
– Мне не мешала бы разгрузка.
– А семейство? – не унимался Алексей.
– В «Макдоналдс» по дороге заедем.
– Это ж чистый холестерин, то ли дело здешняя столовая! Вот где надо питаться людям, нуждающимся в диете!
– Приятно было познакомиться, но мы торопимся, – вмешалась мадам Калачева.
– На автобус? – съязвил Леонидов.
– Даша, пошли, – безжалостно дернула сонную девочку за руку Екатерина Леонидовна. Та всхлипнула и потащилась за матерью, поскуливая:
– Мама, я не хочу уезжать… Мама, я не хочу, мама…
Калачев поставил баулы на пол и сказал Алексею:
– Вот что, сыщик… Я вчера малость перебрал…
– И что? Я тоже выпил.
– Наш разговор забудь. И вообще…
– Что такое?
– Ты бы взял у меня денег? – Илья Петрович полез во внутренний карман дубленки и вытащил оттуда портмоне.
– Зачем? – удивился Алексей.
– Так спокойнее.
– Кому?
– Мне, тебе, Серебряковой. В общем, всем.
– А я и не переживал.
– Да ладно! Возьми денег.
– Уберите деньги, Илья Петрович, – тихо, но сурово сказал Алексей. – Я все равно не возьму. В дополнение к нашему вчерашнему разговору. Не все берут взятки. Пусть я, по-вашему, дурак, но…
– Гордый, что ли?
– От заработанного никогда не откажусь, а от подачки…
– Как хочешь. А ты мужик. Не понимаю, но уважаю. Может, еще пересечемся. Возьми мою визитку.
– Давайте. Визитку возьму.
– И вот еще что… Помоги это барахло до машины дотащить, – и Калачев брезгливо ткнул ногой в баул. – В номере еще две сумки, не хочется лишнюю ходку делать. А все Катька. Накупит шмотья…
– Это без проблем. Помочь всегда рады.
И Алексей подхватил сумки. Следующий номер программы – поднятие тяжестей. В дополнение к утренней пробежке неплохо. Ау, Барышев? В росте мы, конечно, не сравняемся, но что касается мускулатуры…
Следом, пыхтя, шел Калачев. Когда загрузили джип, и семейство расселось, Илья Петрович на прощанье сам протянул ему руку:
