Книга Алекс - Пьер Леметр

— Семь-восемь контактов, найденных в мобильнике Трарье, представляют некоторый интерес, — продолжал Камиль. — Этим людям он звонил по многу раз. И всегда задавал одни и те же вопросы — о своем пропавшем сыне. Когда он приезжал к ним, показывал ту фотографию, где Паскаль с какой-то девицей на сельской ярмарке.

Камиль побеседовал только с двумя из этих свидетелей — с другими встречались Луи и Арман. Он мимоходом зашел к Ле-Гуэну, чтобы сообщить ему об этом, но вообще-то в комиссариат он вернулся по другой причине — бывшая жена Трарье недавно прибыла из Орлеана и вот-вот появится здесь. Транспортные расходы любезно взяла на себя тамошняя жандармерия.

— Наверняка Трарье нашел их координаты в электронной почте сына. Их там и было-то всего ничего.

Камиль мельком глянул в свои записи.

— Некая Валери Туке, тридцать пять лет, бывшая одноклассница Паскаля, которую он на протяжении пятнадцати лет безнадежно пытался затащить в постель.

— В упорстве ему не откажешь.

— Его отец звонил ей множество раз, чтобы спросить, нет ли у нее каких известий о его отпрыске. По ее словам, Паскаль — совершенно жалкий тип. Полный неудачник. «Чурбан», как она выразилась. И еще… если у тебя найдется пара лишних минут, сейчас найду… а, вот: «Полное ничтожество. Ради эпатажа вечно рассказывал какие-то дурацкие истории…» В общем, судя по отзывам, то еще чудило. Хотя в целом безобидный. Но, во всяком случае, эта Валери понятия не имеет о том, что с ним стало.

— А другие свидетели?

— Некто Патрик Жюпьен, водитель, работающий в службе доставки на дом в химчистке-прачечной. Знакомый Паскаля Трарье по парижскому тотализатору. У него тоже не оказалось никаких известий от Паскаля. Девушку с фотографии он не знает. Еще один, Тома Вассер, приятель по коллежу, коммивояжер… Бывший коллега по работе — Дидье Коттар, грузчик, с которым они вместе работали в фирме, торгующей товарами на заказ по каталогам… В общем, каждый раз одна и та же история — звонит папаша Трарье, ставит всех на уши, но никто не может ему помочь — никто не общался с Паскалем уже очень давно. Все, что они могут сказать, — в деле замешана какая-то девица. Его приятель Вассер в открытую хохотал: «Ну, наконец-то он хоть кого-то подцепил!» Другой приятель, шофер из службы доставки, тоже говорил, что Паскаль всем уши прожужжал про свою Натали, но что за Натали — он понятия не имеет, никто никогда ее не видел. Получается, что Паскаль ее никому не показывал.

— Хм…

— В принципе это само по себе не слишком удивительно. Они познакомились в середине июня, а сбежал он с ней всего месяц спустя. То есть у него было не так много времени, чтобы познакомить ее с друзьями.

Наступила пауза. Камиль, слегка нахмурившись, листал свои записи. Время от времени он машинально поворачивал голову и смотрел в окно, словно надеясь увидеть там ответ на один из своих вопросов. Затем снова погружался в чтение. Ле-Гуэн хорошо знал эту манеру своего подчиненного и не торопил его. Лишь по истечении нескольких минут он наконец сказал:

— Ну давай выкладывай.

Он с удивлением заметил, что Камиль пребывает в некотором замешательстве, — такое случалось нечасто.

— Даже не знаю, как сказать… в общем, если начистоту — эта девушка… мне не очень-то нравится.

И тут же, не давая комиссару произнести ни слова, вскинул обе ладони вверх, словно защищаясь:

— Я знаю, знаю! Я знаю, Жан! Она жертва, а жертву мы не можем обвинять! Но если тебя интересует мое мнение — ну что поделать, оно вот такое.

Ле-Гуэн подался вперед и положил локти на стол.

— Камиль, но это полный идиотизм!

— Я знаю.

— Эту девушку посадили в клетку, как воробья, подвесили в двух метрах над землей, и она сидит там уже неделю…

— Я знаю, Жан…

— …и по фотографиям ясно видно, что она запросто может помереть со дня на день!..

— Да…

— Тип, который так с ней поступил, — законченный мерзавец, грубый скот, пьяница…

На сей раз Камиль только вздохнул.

— …который запер ее вместе с крысами…

Камиль кивнул, морщась, как от зубной боли.

— …который предпочел покончить с собой, лишь бы не сказать нам, где она…

Камиль закрыл глаза, как человек, который не хочет видеть катастрофу, виновником которой стал.

— …а тебе, значит, она «не очень-то нравится»? Ты уже говорил об этом кому-нибудь? Или приберег такую сенсацию персонально для меня?

Но, поскольку Камиль ничего не отвечал, не протестовал, хуже того — даже не делал попытки защититься, Ле-Гуэн понял, что в этом деле и впрямь что-то не так. Какое-то отклонение, аномалия… Наконец Камиль медленно произнес:

— Я не понимаю, почему никто не заявил об исчезновении этой девушки.

— О-ля-ля! Да таких случаев сотни, если не тыся…

— …тысячи, я знаю, Жан. Тысячи людей пропадают без вести, и никто не заявляет об этом в полицию. Но согласись — ведь этот тип, Трарье… он ведь, скажем так, не семи пядей во лбу, согласен?

— Ну допустим.

— И не самая утонченная натура.

— Да не тяни! К чему ты клонишь?

— Вот объясни мне, пожалуйста: с чего вдруг он так разгневался на эту девушку? И почему решил ее наказать таким… не вполне обычным способом?

Ле-Гуэн закатил глаза к потолку.

— Он ведь, можно сказать, провел частное расследование в связи с исчезновением своего сына. А потом купил доски, сколотил клетку, нашел уединенное место, где можно держать пленницу долгое время, после чего похитил свою жертву, запер и устроил ей пытку, сходную с поджариванием на медленном огне. И каждый день фотографировал ее ради наглядного подтверждения того, что она все ближе к могиле. И что, ты будешь утверждать, что это — примитивная выдумка?

— Я этого не говорил.

— Да уж конечно! Именно это ты и говорил — ну или, во всяком случае, такой вывод напрашивается из того, что ты говорил. То есть в его мозгу, примитивном мозгу обычного наладчика, возникает идея: а что, если я найду ту девицу, с которой сбежал мой сын, и посажу ее в деревянную клетку, — так? И по какой-то невероятной случайности личность этой девицы никому не удается установить. То есть этот человек, глупый как пробка, без труда находит женщину, которую мы с тобой не можем найти до сих пор!

19

Она почти не спала — ей было слишком страшно. Сильнее, чем когда-либо с момента заточения, ее тело сводили судороги, сильнее, чем когда-либо, она страдала оттого, что не может как следует выпрямиться, нормально поесть, нормально поспать, вытянуть руки и ноги хотя бы на несколько минут… а теперь еще эти крысы! Ее рассудок все больше угасал, порой на протяжении целых часов окружающий мир казался ей размытым, текучим, все звуки доходили до нее словно сквозь вату, как будто они были только эхом, отголосками каких-то других, настоящих, раздававшихся где-то очень далеко отсюда, — хотя на самом деле она слышала собственные стоны, рыдания и глухие утробные вопли, поднимавшиеся откуда-то из глубины ее тела. Она слабела ужасающе быстро, буквально с каждой минутой.