Книга Оно спрятано в крови - Ирина Игоревна Голунцова

энергетическому существу, раствориться или улизнуть, но вы, люди, такие хрупкие, что не можете долго продержаться. Не просто удерживать меня в такой форме, а удерживать от распада, да еще и сохранять врата закрытыми…

— В такой форме? — фраза показалась подозрительной. У Риндзина не одна форма? — Что ты имеешь в виду?

Мысли прыгали с одной на другую, и в следующий миг меня будто молнией ударило.

— Распада? Так они… все время…

От нахлынувшей волны чувств меня едва не потянуло обратно на пол, и если бы не глумливый смех демона, точно бы свалилась. Но задетое достоинство и злость всколыхнули огонь, от которого разгорелась злость.

— Все так, как ты думала изначально, твой клан вполне мог избавиться от меня, заперев в рассеянном измерении. Но им, как и всем представителям вашего жалкого вида, требуется обладать властью и силой.

Я его не слушала. Злость мешалась с отчаянием, кожу покрыли мурашки, а глаза жгли подступающие слезы отчаяния. Значит, тогда ночью во время ритуала, у меня могло бы получиться. Если б хватило сил и упорства убить отца, чтобы прервать этот порочный круг, никто бы не погиб потом. Никого бы не пришлось убивать…

— Что такое? Неужели сожалеешь? Не-ет, не думаю.

— Заткнись!

— А что толку? Наша связь действует в обе стороны, и я прекрасно помню то упоение властью, как ты получала удовольствие, погружая свои земли в страх. Люди хотели видеть в тебе монстра, и ты дала им монстра. Хм… это, пожалуй, единственное, что мне в тебе понравилось. Думал, хоть интересно будет. Но нет, в очередной раз людская натура дает о себе знать.

— Хватит трепать языком, ты демон или кто? Говори прямо.

Кото, клан Хидей и сотни других людей, которых я убивала и приговаривала к смерти, чтобы сохранить власть. Все это не было зря. Да, это было больно, совесть мучила и порой продолжала изредка просыпаться, заставляя задаваться мучительными вопросами. Но если хоть попытаюсь искать ответы, все проделанные усилия, все жертвы и кровь на моих руках — все окажется зря. Даже если и захочется открыть кому-то душу, стать мягче и снисходительнее, гуманнее и добрее, то в чем тогда смысл прожитых лет?

— Вижу, начинаешь соображать, — сладко протянул Риндзин. — Верно мыслишь. Ты всего лишь одна из многих хранителей, кто удерживал меня на цепи. Но так сложилось, что наше соседство выдалось необычным.

— Ты хочешь вырваться на свободу?

— Разумеется. И, разумеется, ты не хочешь, чтобы я бесчинствовал, уничтожал твой мир. Это вполне объяснимо. Но, знаешь, после разрушений остается ничего, пустота, а я провел очень много лет, окруженный ничем. Во внешнем мире хотя бы веселее… начало становиться.

— К чему ты клонишь? Ты ведь хочешь меня убить.

— Разумеется! — весело подметил дракон, да так громко, что его голос разнесся неприятным эхом. — Но, если убью тебя, сам перестану существовать. Теперь мы связаны, будь проклят твой отец. Беспрекословно следовать твоим приказам я не собираюсь.

— Вообще-то, ты до сих пор у меня на поводке.

— О-о, вот как мы заговорили, — Риндзин сощурил глаза и склонил голову ниже, отчего его дыхание обдало меня жаром. — Да, я у тебя на поводке. Но сейчас ты в моей власти, девка, поэтому не зарекайся. Ты здесь, а, значит, у меня уж точно хватит сил удержать тебя в этом мире и не дать вернуться.

— Мире?

И тут меня будто еще раз ударила молния. Я быстро обернулась и с нескрываемым беспокойством вновь глянула на Риндзина. Учитывая, что его энергия удерживалась в искаженной реальности, а его сознание доносилось до меня через цепи, пронизанные чакрой, то неужели меня также могло выбросить за грань? Как он овладевал мною в моменты смерти, угасания сознания, то и мой разум…

— Нет, подожди, такого не может быть. Когда я умираю, мое сознание угасает, и на то, чтобы восстановиться, требуется время. Этим ты и пользуешься, твое сознание, не находя сопротивления, овладевает моим телом. Сила сознания — это не сила чакры, я тебя в этом плане куда сильнее. Поэтому… как?

— У нас завелся паразит.

— Что?

Последние воспоминания моментально промелькнули перед глазами. Бой у библиотеки, чертов укус и проклятая печать, после чего тело налилось пылающим свинцом. И тот поцелуй… тварь, вот так застать врасплох! В другой ситуации может, я бы и не была прочь, конечно, но… нет, определенно была бы, какого черта?! Вот так вот… а-а-а! Хитрый змей.

Пальцы непроизвольно накрыли шею.

— Паразит, — повторила я, нахмурившись. Холодок пробежал по спине. — Зачем ты тогда меня выдернул? Если сейчас мое тело полностью под властью сознания Орочимару и его чакры, то я же могу умереть!

— Да, я знаю. Это и происходит сейчас, по сути, ты умираешь.

— Что?! И ты так спокойно об этом говоришь?! А ну, верни меня обратно! Ты же тоже умрешь!

— Хватит орать! — повысил голос Риндзин, осадив меня. — Да, его чакра разъедает твою. Если, конечно, за эти годы от твоей чакры хоть вообще что-то осталось. Без сознания ты не можешь бороться с этим. Но это неважно, потому что важно другое.

— По… подожди, что значит «ничего от моей чакры не осталось»? Да, ты постоянно ее высасываешь, на этом построена техника цепных печатей, чтобы удержать тебя. А жива я благодаря тому, что питаюсь твоей чакрой, но… ни одно существо не может выжить без чакры.

— Энергия в искаженном измерении имеет другие формы. То, что ты жива и постоянно воскрешаешь это не только результат использования моей чакры. Ведь моя также была изменена за счет искажения реальности, застыла в моменте можно сказать.

— Застыла в моменте?

— Не важно. Не это сейчас главное.

— А что?

— Я давно хотел поговорить с тобой, хотя бы высказаться, потому что ты меня сильно бесишь своим поведением. Твое сознание сейчас ослабло из-за подавляющего влияния этого змея, поэтому мне удалось, наконец, тебя вырвать на пару слов.

— Мог бы и раньше попросить.

— Просил. Только ты не слушала.

— Слушала.

— Ага, слушала, да не слышала. Ты лишь улавливала эмоции, а мне нужно большего. Твоя жизнь принадлежит не только тебе, дитя Кушинада, и то, как ты с ней обращаешься, вводит меня в бешенство. То, как ты позволяешь этому человеку обходиться с тобой, просто отвратительно.

— Он хотя бы помог мне разобраться.

— Ага, и смотри, что в итоге с тобой сделал. Пометил, как вещь. Еще немного, и подчинит своей воле. Я этого не допущу.

— Звучит как ревность.

— Пусть так, — не предал моему колкому замечанию особый смысл демон, — в первую очередь ты принадлежишь мне.