Книга Игра звёзд - Саянтани ДасГупта

образом, другие сочетали их с джинсами, третьи даже накидывали на манер плаща поверх футболок, шортов и кроссовок. Зрелище было потрясающее. Девчонки, высокие и низенькие, худые и полненькие, рассекали на скейтах, украсив себя лентами, шарфами и браслетами цвета, который у меня всегда ассоциировался с глупыми бесполезными принцессами.

Одна из скейтбордисток лихо взлетела сразу на три бетонные ступеньки, потом заложила в воздухе широкую дугу. Другая перемахнула через опрокинутую урну и приземлилась, задорно вскрикнув. У третьей, тоненькой и изящной, на плече сидела птица, и не простая, а жёлтая, хорошо мне знакомая. А сама девчонка была обута в ботинок на очень толстой подошве, потому что у неё одна нога была немного короче другой. Край сари прикрывал ей лицо и волосы, но я сразу догадалась, кто она такая.

Глава 14

Скейтбордистки в розовых сари

– Мати! – Я убрала стрелу в колчан, спрыгнула с крыши авторикши и обняла сводную сестру. – И Туни! – Мой старый приятель, говорящая птица, вспорхнул и неуклюже покружился в воздухе. Я рассмеялась. – Что вы тут делаете? Почему не выходили на связь?

– Скажи мне, принцесса, – прочирикал Тунтуни, – каким образом скейтбордистка разговаривает с подругами?

Я устало прикрыла глаза. Подобно доктору Диксону и моему новому другу Будху, Тунтуни обожал дурацкие анекдоты.

– Не знаю. А как?

– По воздушной почте! – громко расхохоталась жёлтая птица. Бхутум, восседавший на руле авторикши, выплюнул комочек шерсти и повернул голову лицом назад. Видимо, он не слишком высоко ценил юмор Туни, хотя, кажется, не имел ничего против банановых шуток своего брата.

– Киран, мне так жаль, что мы давно не общались. Ты, наверно, беспокоилась! – Это было, конечно, слишком мягко сказано, однако возразить я не успела: моя сводная сестра помахала животным, сидевшим в авторикше. – Молодцы, мальчики, хорошо поработали! Я знала, что вы сумеете её найти!

– Ну конечно, моя четырёхколёсная леди! Мы, как всегда, целиком и совсем полностью к вашим услугам! – Будху отвесил изысканный поклон, и даже Бхутум, проснувшись, в знак согласия крутанул головой на триста шестьдесят градусов.

– А теперь, – сказала Мати принцу-обезьяне и принцу-филину, – идите-ка вы лучше на свои посты в регистрационном бюро, пока вас не хватились продюсеры телешоу. – При этих словах лицо обезьянки разочарованно вытянулось, а филин грустно ухнул.

– О нет, мисс Мати, мы не хотим возвращаться к этой ужасной работе! – захныкал Будху. – Она скучная и духовно не воодушевляющая! О, молю, не возвращайте нас в студию! Там ни у кого нет чувства юмора, и никто не любит йогу! И бананы! А в столовой воруют нашу еду, даже если мы пометим её этикетками! Мы хотим быть здесь, с вами, с сопротивлением!

Но Мати сурово, по-генеральски, покачала головой. У неё за спиной Туни летал кругами и выразительно стрелял глазами, явно подначивая братьев. Бхутум заглотил наживку и ринулся на Туни, хлопая крыльями. Две птицы кружились и пикировали, воинственно кривляясь. К несчастью, Бхутум то и дело опрокидывался, потому что умел летать только задом наперёд, поэтому победа осталась за Туни.

Не обращая внимания на птиц, Мати продолжила:

– Принц Будху, вы нужны сопротивлению в регистрационном бюро. Вас отвезёт Прийя. – Так звали одну из скейтбордисток, девчонку в камуфляжных штанах и майке. Её розовое сари развевалось на шее, будто плащ супергероя.

Мне было грустно расставаться с обезьянкой, но Найя горевала ещё сильнее.

– Береги себя, – шепнула она, помогая обезьяньему капитану облачиться в военный китель, треуголку и монокль. – Не забывай обо мне. Продолжай упражняться в йоге и знай, что твои банановые анекдоты очень смешны, что бы ни говорили эти ворчливые стражники.

– Правда-правда? – Обезьяний принц мохнатой лапкой утёр Найе слёзы, и даже придурковатый филин перестал драться с Туни и клювом дёрнул её за один из «хвостиков».

– Эй, ты знаешь, почему банан пошёл гулять со сливой? – спросил её Будху трагическим тоном.

– Не знаю, – всхлипнула Найя. – Почему?

– Потому что… Потому что… – с дрожащими губами выдавил Будху. – Потому что финик завя-а-а-ал! – Последнее слово еле прорвалось сквозь рыдания.

В конце концов Прийе пришлось поймать обоих животных и силой усадить их себе на плечи. Будху обвил хвостом крепкую шею девочки и зарыдал, прикрываясь мохнатой лапкой.

– Береги себя, принцесса!

– Постараюсь, – пообещала я. Филин Бхутум на прощание печально ухнул. Тунтуни радостно летал кругами, то гадко вереща, то неприлично топорща перья на хвосте.

– Неудивительно, что тебя выгнали с работы, экс-министр с птичьими мозгами! Твои анекдоты невыносимы!

Я оторопела. До меня вдруг дошло: это сказал Бхутум, поддев Туни на прощание! Значит, филин всё-таки умеет говорить по-человечески!

И принц-филин с принцем-обезьяной наконец отчалили на скейте вместе с Прийей.

Глядя им вслед, Найя плакала навзрыд, но я лишь рассеянно потрепала её по руке. Голова шла кругом.

– Погоди, Мати, получается, ты послала Будху и Бхутума искать меня? А тебя, Туни, выгнали с работы? И что это за сопротивление? Кому вы сопротивляетесь?

– Прости, Киран, кажется, мы тебя совсем запутали. Я должна многое тебе рассказать. – Мати ловким приёмом подкинула скейт и поймала его на лету. – А почему ты покрасила кончики волос в зелёный? – Сводная сестра тронула меня за косичку. Потом, тихо охнув, прикоснулась к руке. – И руку тоже!

Я опустила глаза. Шрам в виде змеи всё ещё скрывался под банданой, но чуть ниже её края кожа приобрела зеленоватый оттенок. Я торопливо прикрыла пятно рукой.

– Ничего. Побочный эффект переноса сущности.

Мати кивнула:

– Я слышала, что при переносе сущности иногда возникает морская болезнь, но не знала, что кожа или волосы могут менять цвет. Всякое, наверно, бывает.

Повсюду вокруг нас кружились, взлетали, выделывали трюки скейтбордистки в розовых сари. Найя, в свою очередь, занялась фотографированием порхающих девочек. Наверно, чтобы выложить их в своем аккаунте на «Грейт». Некоторые девчонки умудрялись подскакивать на своих скейтах аж до рекламных плакатов «Кто хочет стать охотником на демонов?» с портретами меня и Лала. Одна из них вытащила аэрозольный баллончик с розовой краской и написала поверх наших с Лалом гигантских лиц «Кто теперь чудовище?». А потом нарисовала свою эмблему – розовый скейт с буквами СРС, что означало «скейтбордистки в розовых сари».

– Сестрёнка, у нас мало времени, – настойчиво склонилась ко мне Мати. – Уже пошли разговоры. Люди узнают тебя по тому пятисекундному телеинтервью с Суманом Рахаманом.

– Правда? Ведь это было совсем недавно! – Мне стало страшно. А вдруг мама с папой тоже видели этот ролик?

– Они выпустили его в прямом эфире. В последние дни всё так делается. Так что, сестрёнка, будь осторожнее. Очень скоро люди поймут, что та девочка