Книга Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

все-таки должны выяснить, что у них здесь произошло. И второй: корабль заблокирован, но нам придется как-то из него выбраться. Второе вытекает из первого. Пока не выясним, что за хрень тут случилась… Полагаю, на это не уйдет слишком много времени. Аксель, ты был в каюте этого подонка. Что там?

— Фильмы. О животных, растениях. По медицине, микробиологии. И все такое. Документалки. Лекции, научные передачи…

— Больше ничего?

— Ничего.

— Ну да. Ведь наш приятель — биолог…

— Спроси меня, приятель! — прохрипел мертвец. — Я все расскажу, честь по чести. Вы ж для этого меня воскресили!

— А ты воспользовался этим, чтобы обмануть нас. Захлопнул капкан вместо того, чтобы честно рассказать. Предупредить… Скажи, на кой черт? Что мы сделали тебе плохого, скотина?! — ледяным голосом спросил Акимов. Он отошел в сторону и сел на стул, подсунув под себя жилистые ладони.

— А что сделали плохого одиннадцать миллиардов человек, обитающих на планете Земля?.. Хотя нет. Дай-ка спрошу по-другому. Что плохого сделали шесть супружеских пар, которые в 40 году отправили в полет к Немезиде?.. Что плохого сделал Курт Михальчик, когда в его штурмовой шлюпке накрылся двигатель, и он, в попытке спасти свою жизнь, совершил вынужденную посадку на каменистом плато «Новой Калифорнии», малой экзопланетки в той звездной системе, которую мы прилетели исследовать?

(«Что плохого сделал я, женившись на Линде? — подумал Аксель, глядя как стекают гной и сукровица по растрескавшимся черным губам Виктора Пайнса. — Зато теперь я действительно готов сделать много плохого. Не стоит мне возвращаться…»)

— Он подцепил что-то там, на этой Новой Калифорнии? — спросила Джемма. Она повернулась и, морщась, взглянула на мертвого биолога.

— Нет, там ничего не было. Новая Калифорния пуста. Чиста, как стерильная чашка Петри в лаборатории.

— Тогда в чем же…

Виктор Пайне задрал в потолок и второй глаз.

— Курт был отличным пилотом и выдающимся инженером. Он сумел не только посадить неисправную шлюпку — он еще и починил ее. Взлетел и вернулся к нам на корабль. К беременной жене. Люси оплакивала его двое сугок, и мы никак не могли успокоить ее. Пока, наконец, не восстановилась связь, и она не услышала по интеркому его голос: «Люси. Я обещал вернуться. И я возвращаюсь»…

— Господи! — Акимов скривился, словно только что раскусил лимон. — Ближе к делу, приятель! Хватит с нас этих розовых соплей.

— Хорошо, — покладисто согласился покойник. — Итак, Курт вернулся. А сразу после его возвращения мы получили сигнал с Новой Калифорнии. И это был, несомненно, сигнал разумных существ…

— Ты же только что сказал, что планетка была пуста?

Покойник вздохнул и перевел один глаз на Акимова.

— В том-то и дело! — сказал он. — Это свело с ума и перессорило всю нашу команду. Ведь мы уже приняли решение, что надо вернугься. Мы хотели растить своих детей на обратном пути. Людям не нашлось места в системе Немезиды. Поэтому мы хотели вернуться. Господи, как мы хотели вернуться!

Из глаз Виктора Пайнса потекли слезы. Он шумно запыхтел, зашмыгал носом. Речь биолога сделалась бессвязной и невразумительной. Голова его затряслась…

— Пож. жа…луста… По…гите… Ды…шать… Не могу… ды… Пожа…

— Нужно успокоительное! — крикнул Акимов. — Джемма, сделайте ему укол. У вас есть что-нибудь в вашем медицинском чемоданчике?!

Джемма растерянно покачала головой.

— Мед…отсек… — прохрипел биолог. — Пожа…лста..

— Что вы мечетесь, как курица?! Бегите в медотсек — там наверняка есть нужные препараты! — взревел Акимов. Потерять Виктора Пайнса именно теперь, когда тот, наконец, заговорил о чем-то важном — это было бы крайне глупо и не входило в планы начальника. — Скорее!

Джемма кивнула и бросилась по коридору в медицинскую лабораторию. Они слышали, как грохочут и звенят, подпрыгивая, листы металлического настила под ее тяжелыми защитными ботинками. Потом топот затих. И воцарилась тишина. Пару минут они ждали с напряженными лицами, что Джемма прибежит обратно со шприцом успокоительного наперевес. С таким же грохотом и топотом вернется к ним…

Но тишина встала. Словно гигантская пробка закупорила весь мир звуков.

Даже Виктор Пайне больше не сипел и не хрипел. В мертвой тишине Акимов и Аксель услышали, как сочно шмякнулся с головы биолога еще один лоскут подгнившей перемороженной кожи, когда новая довольная ухмылка расползлась по лицу покойника.

Акимов посмотрел… и рванул к выходу. Аксель Грац — за ним. Неприятная догадка явилась обоим сразу — бессмысленная, нелогичная…

Но, как оказалось, правильная. Финишировав с разрывом в пару секунд у медицинского отсека, они убедились: Джемма мертва.

Нижняя часть ее тела — ноги в тяжелых ботинках и туловище в защитном костюме — валялись в луже крови перед входом в лабораторию, отсеченные массивной стеклобронированной дверью, а над верхней частью — головой, плечами, руками — усердно трудились два медицинских робота: бережно срезали одежду с мертвой Джеммы, выбривали волосы на ее голове, очищали кожу какими-то растворами, очевидно, подготавливая операцию…

Появление двух мужчин за стеклянными дверями отвлекло роботов лишь на пару секунд: деловито помигав в их сторону красными и зелеными лампочками, они отвернулись и вновь занялись Джеммой.

— Ну, что там? Дверь в медотсек сломана, да? А тамошние роботы сумасшедшие, — пожевав черными губами, сообщил Виктор Пайне, когда Акимов и Аксель, потрясенные увиденным, вернулись в рубку.

Неизвестно почему, но перед глазами Акселя теперь постоянно маячило видение мертвой… Не Джеммы, нет! Линды. Изображение было нечетким, казалось сотканным из тумана; оно было, скорее, досадной помехой зрению, полупрозрачной дополненной реальностью… Но все же оно было — горькой приправой к действительному существованию Акселя Граца, оно присутствовало и ощущалось теперь во всем, что он делал, видел, слышал, осязал. Мертвая Линда — с откинутой назад головой, неестественно далеко выгнутой шеей и судорожно поблескивающей под его, Акселя, рукой голубоватой трахеей… «Я обещал вернуться. Но я не хочу. Не стоит», — завороженно разглядывая разорванную шею Линды в своем видении, думал Аксель…

— Господи ты боже. Нам нужно отсюда выбраться! Чертовски неприятное ощущение, что на нас поставили капкан. Все это какой-то бред! — Вид у железного и бесчувственного Акимова был уже вовсе не такой железный и бесчувственный, как прежде.

— Ты, кусок замороженного дерьма! — закричал он на мертвеца. И вдруг умолк, что-то сообразив. — Постой-ка, приятель!.. А ведь это, должно быть, ты убил всю свою команду! Ты, ублюдок! — Акимов навис над креслом, где лежало тело Виктор Пайнса, и угрожающе упер руки в бока. — И теперь просто заметаешь следы!

— Пфф… — фыркнул мертвец. И скорчил грустную физиономию. — Зачем мне это? Я ведь умер уже. Не все ли равно?

Акимов застыл с озадаченным лицом. Но через секунду заорал снова.

— Ты убил Джемму!

— Приятель…

— Не смей