Книга Спорим, это мальчик! - Теренс Блэкер

задумал.

Так вот, сидим мы в здоровенном уродском отеле рядом с аэропортом. Несколько часов поспали, и теперь у обоих башка трещит и слегка подташнивает — последствия перелета.

Катастрофа отправился к стойке регистрации. Говорит:

— Мне нужно взять напрокат машину.

Регистраторша наподобие Мортиции Аддамс[5], с крашеными черными волосами и брезгливыми интонациями, оторвалась от экрана компьютера и спрашивает:

— Желаете на сегодня, сэр?

Я смотрю — Катастрофа уже закипает. Нельзя с ним так разговаривать!

— Нет, я хочу еще недельку посидеть в вашем паршивом отеле! Конечно, на сегодня!

— Да, сэр.

Улыбнулась, чуть подвинула к нему телефонный аппарат:

— Обратитесь в службу проката автомобилей, они будут рады вам помочь.

Катастрофа покосился в мою сторону: дескать, они тут всегда, что ли, так себя ведут, как будто кочергу проглотили? Потом все-таки снял трубку и рявкнул:

— Автопрокат!

Проговорил минут пять по телефону, растолковал им все подробности. Выяснил, сколько будет стоить машина, годится ли она для семейных поездок, есть ли в ней кондиционер и так далее. В конце концов согласился на «Ниссан», потому что одно время водил «Ниссан» в Штатах. Спросил, когда доставят. Они отвечают — в течение часа. Он немножко поскандалил. Они ему, видимо, сказали, мол, чем раньше он закончит разговор, тем скорее получит машину. Он бросил трубку, буркнул:

— Ну и страна!

Пихнул телефон к Мортиции. А она ему:

— Благодарю вас, сэр.

Через час мы с Катастрофой вышли на крыльцо, и тут подкатывает такая крохотулечка — можно сказать, блоха на колесах. Из нее вылезает парень в облегающем блестящем костюме.

— Прошу вас, мистер Лопес.

Катастрофа смотрит на машину, и до него медленно-медленно начинает доходить.

— Что за шутки? — спрашивает он.

— Ваш «Ниссан-Микро», сэр, — говорит парниша.

— Я заказывал «Ниссан»! А у вас не «Ниссан»! Это игрушка какая-то!

Он обошел вокруг машины, не переставая ругаться на чем свет стоит. Водитель молчит, смущается.

Тут я решила вмешаться. Сейчас все равно ничего не докажешь. В конце концов, нам же не через целый континент ехать, правда? Говорю:

— А по-моему, выглядит уютно. Мне нравится.

— Никто не увидит Катастрофу Лопеса в этой жестянке!

Катастрофа встал столбом около машины. Вижу, он уже сдается.

— Тебя же здесь никто не знает. Зато не будешь выделяться. Тебя будут принимать за англичанина.

— А чего в этом хорошего? — проворчал Катастрофа.

Потом вроде как решил покориться доводам разума, обошел вокруг машины, забрался внутрь. Сидит, глазами хлопает:

— А где руль, чтоб его?

— С другой стороны, наверное.

Вылез, опять обошел вокруг, заполз на водительское место — едва протиснулся, словно в лисью нору. Мрачно глядя прямо перед собой, высунул руку в окошко:

— Давай ключи.

Парень дал ему ключи.

Катастрофа включил зажигание, завел мотор. Швейцар пока что загружал наши вещи в багажник.

— Кто-нибудь мне еще за это заплатит! — прорычал Катастрофа, когда захлопнулась задняя дверца.

Швейцар сунулся было к окошку за чаевыми, но Катастрофа рванул рычаг скоростей, и наша игрушечка разом взяла с места, подпрыгивая, точно горошина.

Ну, теперь вы меня понимаете? Вот он, метод Катастрофы Лопеса в действии. Он всегда умеет добиться своего.

11

Чарли

Честно говоря, ссора назревала уже давно. Как правило, Эл и Зая — лучшие подруги, но это только потому, что я служу буфером. Время от времени между ними разверзается пропасть. Впрочем, проходит день-другой, и все мы начинаем понимать, что хотя разногласия придают жизни остроту, но в маленькой компании из трех подруг такие штучки могут создать большие проблемы.

Зая у нас тихонькая, умненькая, серьезная и молчунья.

Елена — шумная, экспансивная. Что касается учебы — она как раз из тех, кто на вопрос: «Назовите столицу Соединенных Штатов» — отвечает: «Голливуд».

В начальной школе мы только смеялись над тем, какие они разные. А теперь нам становится все труднее этого не замечать. Не хватало только крошечной искорки, чтобы случился большой взрыв.

Этой крошечной искоркой стала Сэм Лопес.

Елена вообразила, будто Сэм — ее собственность. Эл постоянно носится с каким-нибудь увлечением: то роликовые коньки, то фотография, то собирание автографов, то баскетбол. Обычно очередное увлечение горит и пылает около месяца, а потом тихо угасает, уступая место следующему.

Эл уделяла Сэм особое внимание с тех самых пор, как пригласила ее после школы к себе и подарила лифчик с накладками. Что-то она нашла в этой американке — может быть, беззащитность, прячущуюся за показной самоуверенностью. Вроде бы все это должно было разлететься в пух и прах, когда обаятельный, но бестактный Марк Крамер попросил ее устроить ему свидание с Сэм. Но, как ни странно, Эл после того только крепче привязалась к Сэм. Влюбленность в Марка как будто еще прочнее их объединила. Сэм стала главным увлечением Елены на текущий месяц.

К несчастью, в этот самый день случилось еще кое-что. Сэм и Зая вдруг обнаружили у себя музыкальное родство душ. Поначалу было забавно наблюдать, как они носятся по школе, распевая, точно жаворонки, или треплются про музыку и про какие-то никому не известные рок-группы, но постепенно, если уж говорить правду, это начало раздражать. Можно подумать, для наших поющих сестричек все остальное население школы «Брэдбери Хилл» перестало существовать.

Елена восприняла это очень, очень тяжело. Я заметила, как она следила за ними целый день, сощурив глаза, что не предвещало ничего хорошего. Мы собирались вечером пойти к Зае, но Елена отменила встречу. Сказала, что у нее разболелась голова («А все это пение — как молотком по голове», — так она выразилась).

На следующее утро она была значительно бодрее и готова к бою. На перемене Зая и Сэм снова принялись за свои вокализы. Елена радостно поинтересовалась, можно ли ей тоже поучаствовать. Тут-то все и началось.

Елена

Ну ладно, пусть у меня не самый замечательный голос на свете. Это же не причина покатываться со смеху, как будто они в жизни не слышали такой забавной шутки (между прочим, ничего смешного!).

Сэм я не виню. Она у нас новенькая, ей просто никто не объяснил, что Зая Хан, хоть и кажется такой открытой и бесхитростной, на самом деле коварная, двуличная, подлая, нахальная, заносчивая, самодовольная и вообще совершенно невыносимая вреднюга и эгоистка.

Пришлось мне взять это на себя. Не сходя с места, прямо на школьном дворе. Я сказала Зае, что она мне никогда особенно не нравилась и что мне ее очень жаль, со всеми ее замечательными родственниками и отличными отметками. Я считаю,