Книга Боевой 1918 год - Владислав Конюшевский

– Ты бы видел его физиономию, когда я его поддержал, а после собрания, в личной беседе, стал оперировать его же мыслями из еще ненаписанных статей!

– Погоди. Так он не всегда коммунистом был?

Иван снисходительно посмотрел на меня:

– Нет. Это его так впечатлило, что немецкие социал-демократы в полном составе единогласно проголосовали за военный бюджет. Кстати… – тут собеседник прервался. – Насчет войны. А ты в курсе, что это НЕ НАШ МИР?

Я опешил:

– Это как?

– Вот так! В нашем мире Первая мировая началась двадцать восьмого июля четырнадцатого года. А в этом мире – четырнадцатого июля. Но даже не это главное. Ты помнишь, как звали мальчишку, наследника престола?

– М-м… Алексей?

– Угу. Это у нас. А здесь его зовут Андрей. Да и имена дочерей и их количество тоже не бьются. Вместо Ольги – Ирина. Татьяны же нет вообще. И таких вот вещей огромное количество. Это еще из того, что я помню. А сколько всего не помню?

Похолодев от столь сногсшибательного известия, я глухо выматерился, добавив:

– Вот же сука! Все планы насмарку!

Жилин нахмурился:

– Знаешь, судя по твоим глазам, ты и наши реалии не очень-то знал. Вон, даже имя наследника не сразу вспомнил. А тут вдруг встрепенулся. Чего у тебя за планы такие были, не поделишься?

Решив, что терять уже все равно нечего, я рассказал, чем занимался в последние годы. Но собеседник, вместо того чтобы чертыхнуться от упущения огромной добычи, наоборот, встрепенулся:

– Стоп, стоп, стоп. Ты хочешь сказать, что в курсе о местонахождении крупнейших мировых кладов? Да это же… Это же все меняет! Это же вообще…

– Не знаю, а знал. Теперь это…

Изобразив губами пукающий звук, я мрачно уставился в стол. Но следующие слова меня буквально вернули к жизни:

– Нет! Знаешь! По моим наблюдениям, расхождения с нашим миром пошли где-то с века восемнадцатого. Если и раньше, то ненамного! А все твои сокровища были спрятаны гораздо раньше. Так что, может, пусть и не все, но большинство должно быть на месте!

Меня стало отпускать. Блин! Так и кондратий схватить может! Я думал, что всё – кирдык моим наполеоновским планам. А сейчас еще потрепыхаемся. И если не везде клады найду, то «даже немножечко, чайная ложечка, это уже хорошо». Тем более что «немножечко» в тех объемах, это десятки, если не тысячи тонн.

В общем, повеселел и очухался настолько, что даже смог пошутить:

– Интересно, откуда ты историю так хорошо знаешь? Да и статьи Ленина… У нас тоже поначалу, до девяносто первого, была «марксистко-ленинская философия», но я засыпал, лишь прочитав очередной заголовок. Или «погонам» эту философию более усердно впихивали?

И тут меня Иван поразил. Удивленно на меня посмотрев, он ответил:

– Почему «погонам»? Я химфак закончил. Кстати, с красным дипломом. Это первая «вышка». А потом еще и химико-биологический…

– Погоди! Ты же в той яме говорил, что «государев человек»!

– Ну да. Зам генерального директора НПО «Лист». И в Сирию, в командировку приехал, наблюдать за испытаниями нашего изделия.

Бр-р… я потряс головой:

– Не слышал… И вообще – тьфу на тебя! Я-то думал, ты полковник из силовиков, а оказывается, просто какой-то шпак!

Жилин широко улыбнулся:

– Обижаешь, боярин. Я как «твикс», два в одном. Ученый. И именно что полковник, – тут он поднял палец, – на генерал-майорской должности. Вот, после командировки, генерала должны были дать. Но не срослось. Ладно, что было, то прошло. Давай вернемся к нашим баранам.

Тут собеседник продолжил рассказ, попутно пояснив, что где-то года через полтора после попадания у него неплохо улучшилась память. Поэтому и получилось возить основоположника физиономией по аргументам. Но возить очень аккуратно и желательно в приватной обстановке. Ильич столь деликатный подход оценил и «восхитительного самородка» приблизил к себе. Ну да, особенно если учесть, что тех, кто поддерживал его идеи, было тогда достаточно мало.

Я заинтересовался:

– Слушай, а его не удивляла твоя подготовка? Нет, я понимаю, что люди в эти времена какие-то наивные, но ведь такое в глаза сразу бросается.

– Еще как удивляла! А я ему в ответ предъявил стопки книг, размером с Монблан. Потрёпанных. С отметками на полях. И пояснил, что есть такое слово «самообразование». После этого и получил титул «самородка».

– Так а внешний вид? Ты его с четырнадцатого знаешь. А некоторых из этой братии еще раньше. Их не удивило, что за четыре-пять лет на тебе ни седин, ни морщин не появилось? То есть все постепенно стареют, один ты, как «Дуся», остаешься тридцатилетним на вид и не меняешь масти?

Иван поднял палец:

– О! А это интересный вопрос. Еще перед ранением, то есть через четыре года после попадания, обнаружил интересную штуку. Оказывается, я могу немного управлять внешностью. К примеру, добавить мешки под глазами. Или увеличить глубину мимических морщин. Только кушать после этого сильно хочется. Ну а после ранения таких вопросов и возникнуть не могло бы. Я сам себя с трудом узнавал…

– Ха! Мешки под глазами кто угодно и без всяких фокусов сделать может! Но идея понятна… А вообще, что у тебя за эти годы прорезалось? Мне же интересно, чего самому впоследствии ожидать?

Жилин пояснил, что помимо регенерации у него возросла сила и скорость реакции. Улучшилось ночное зрение. Ну, то есть в сумерках стал видеть гораздо лучше. И даже ночью, когда небо ясное, вполне неплохо мог что-то разглядеть. Но самое главное, он стал понимать, лжет ему человек или нет. Правда, это происходило далеко не всегда, и Иван сильно рассчитывал, что данная чувствительность со временем прокачается еще больше. Тут я заинтересовался:

– А как это проявляется? Ауру какую-нибудь видишь или еще что-то? Как понимаешь, что тебе врут?

– Какие там ауры! Просто чувствую… Вот как ты чувствуешь, что трехлетний ребенок тебя пытается обмануть? Ну и у меня так же. Только срабатывает не постоянно…

Да уж, что сказать? Очень и очень полезные свойства меня ждут в будущем. И сильно рассчитываю, что их будет больше. Не зря же у меня приоритетная загрузка была!

А собеседник тем временем продолжал рассказывать свою историю. Как он вошел в ЦК. Как боролся с внутренними противоречиями – «Ты не представляешь, какие там дрязги и интриги творятся. Впрочем, как в любой политике». Конфликтовал, как с однопартийцами, так и с представителями других партий. Постепенно обзаводился чисто своими людьми. Наводил связи и с будущими противниками. Более ранняя революция это именно его рук дело. И вроде все было продумано, но выяснилось, что некоторые из здешних аборигенов оказались более прозорливыми и гораздо более решительными, чем рассчитывалось. Это он понял, когда, приехав на очередную встречу, попал в засаду.