Книга Упала или попала - Мия Ловиз

— Катя? — тихо шепнула Даф и взяла меня за руку.

— Что? — так же ответила и приблизилась, чтобы нас не слышали, идущие спереди.

— А почему у тебя платье такое короткое?

— Нууу… — протянула я и задумалась. А что я могу сказать, как объяснить свой порыв, его обчеканить? Злая, а потом чуть не утонувшая, я решила забить на всё и жить дальше? И монашкой я себя дальше ну никак не представляла. Тяжелый день? — Это все Соколов виноват, — почему-то ляпнула это, может и правда, злюсь еще на него.

— И ты решила его позлить, так одевшись? — спрашивает все так же шепотом. А я что? Не себя же винить, меня и так винят во всем в чём не лень.

— Ага! Каблуки повыше, юбку покороче, раньше не ценил, а теперь пусть дро…. - беситься! — быстро перефразировав не считается сказанным.

— Понятно, — сказала подруга.

А меня прям унесло, входя в роль эдакой стервочки, мстившей за обиды. Хорошая позиция, я так считаю. Походка от бедра, улыбка до ушей, еще бы был обеденный сон, а не вот все это вот — эх, дурдом!

глава 18

Кэт

Прошли мы дорогой через сад, потом еще кучу поворотов, я временами останавливалась полюбоваться на что-то интересное или необычно-светящееся в темноте. Ну ничего не могу поделать, для меня, это все в новинку. Секретарь услышав как переставали стучать мои каблуки, сразу оборачивался и подгонял. Остановились мы у большого здания под названием "главный корпус". Обычно в таких: деканаты, кабинет ректора, кабинеты для лекционных занятий.

Я не скажу, что сейчас темно и ничего не понятно, нет освещение изумительное, просто тысячи фонарей. Я просто в восторге на сколько большая и необычная Академия.

— Скажите Фенеаль, а почему у вас в мире называют так учеников? — решила как-то скрасить остаток дороги, пока мы подымались по ступенькам.

— По правде говоря дорогая Екатерина, раньше был каждый курс, очередной ступенью и рангом. Первый год поступивших называли "послушниками", второй ученик, — сказал он.

— Как буд-то поступили слушаться и служить Господу, — не удержалась от сравнения.

— Вы не далеки от истины, — заявляет он. — Раньше обучались магии лишь послушников в храме.

— Так это когда-то было храмом? — удивилась я.

— Нет, Академию построил Данзертон Лундгрен после того как женился на пятисотой иномирянке. Они нашли свое счастье и вместе построили это место, — говорил эльф, а ступеньки все не кончались или это мы медленно стали идти слушая его.

— И как сложилась дальше их судьба? — решила поинтересоваться.

— Они преподавали здесь вместе, а после смерти супруги ректор Данзертон воздвиг памятник в честь памяти о жене и уступил место молодым. Сейчас он жрец в храме по призыву иномирянок и вы наверное виделись, — спросил приподняв бровь, на что я лишь кивнула.

«Ёк-макарёк я даже не поинтересовалась именем старичка, а пробыла там почти два дня.»

— Так их больше так не называют? Послушники, ученики, — спросила Дафния.

— Нет. Дальше по рангу был адепт и маг, решили что можно называть поступивших просто адептами, а магами они и так есть, коль обнаружились способности. А так как это Академия, а не храм ни о каких послушанцах речи и не было, — договорил эльф и крутанулся на каблуках, лицом к нам. — Вот мы и пришли дорогие девушки. Сейчас я зайду и спрошу как будут вас принимать, — не ожидая ответа скрылся за массивной дверью из темного дерева, которая была вся покрыта кованными узорами.

— Привет Кать! — послышалось из темного угла и Дафния уцепилась мне в руку своими коготками.

«Ей подруга, да страшно, да неожиданно, но не ноготками же. Ужас!»

На свет ступил Женя и я молча проигнорировала его, ожидая когда явится секретарь. Не успев тот сделать шагу как дверь открылась.

— Ну милые кто первый? — спросил он улыбаясь.

— Я! — ту же секунду ответила наша мисс солярий и вошла внутрь.

Я сложила руки на груди отошла на пару шагов от Жени. Ну не хочу я с ним говорить. Зла я еще на него, обида залита в груди и так далее. Его попытку сказать еще хоть слово я сразу пресекла подняв руку в жесте "замолчи" и решила поболтать с эльфом еще о всяком. Такие простые вещи начали лезть в голову типа: в каком часу ждать стилистов? не больно ли обряд этот проводить? где библиотека? и почему мать его небо голубое? — последний был риторический.

— А какое бы вы хотели? — спросил в ответ мужчина и я озадачено уставилась на него.

— Что простите?

— Наш декан меняет окрас неба в зависимости от события, — разъяснил он мне на не разъясненном.

— Это как? Четные и нечетные? — хохотнула я.

— Нет, бал, Новый Год, дата выпуска и еще много много мероприятий.

— Ну ничего себе, а в какие цвета простите? — решила уточнить чего ждать, что бы выглядеть ну не очень шокированной, хотя и точно буду восхищенной.

— Все оттенки синего, фиолетового, зелёного, — начал он перечислять.

— А красного? — спросила я. Вот хотелось мне алый отлив как розы на нашей оградке у домика.

— Простите Екатерина, но красный это тот, который хотел бы увидеть каждый из нас, — начал он немного мечтательно.

— Почему? — спросила я его, очень хотелось унять свой интерес.

— Потому, что красное небо будет над Волраханом, когда родиться первая девочка и спадет это проклятие. Или боги что разгневались на нас простят, — начал он как чуть ли не молится.

«Ей мужчина, вы своим тоном начинаете пугать барышень. Вон Даф уже знобит, а я начинаю не так восхищенно смотреть на вас. Прекращайте ныть!!!»

Не знаю сколько времени прошло но дверь открылась и вышла ЭТА, имя которой нельзя называть.

— Следующий! — холодным тоном сказала она.

— Я пойду, — спохватилась сильфа и пошла в комнату.

— Можешь не провожать, я дорогу помню, — высокомерно выдала секретарю.

— Вот и пи… кхм, иди, мы не задерживаем, — улыбнулась ей. Знала бы куропатка, как я её только, что чуть не обложила, за этот тон. Офигела бы!

Та лишь зыркнула на меня своими желтыми глазами и пошла вниз по ступенькам.

«Изменений во внешности я не заметила, рога как были, копыт не появилось, а жаль. Короче ничего там страшного думаю не делают с нами.»

Я стояла переминаясь из ноги на ногу, когда эльф вдруг начал читать стихи, по крайней мере мне так показалось:

«Ибо в крови будет спасенье,

Ибо в закате будет свет

И все мужчины в благословенье,

Получат первый детский крик.

Кровавый всплеск на небе синем