Книга С любовью, бывший - Алёна Снатёнкова

– Ну, или она лесбиянка. Готов поспорить, что она смотрела на твою задницу. Ты ей, как фонариком здесь всем насвечивала. Любишь, когда глазеют? – Спрашиваю её, а сам не могу глаз в сторону отодвинуть, чтобы не смотреть на длинные ноги. Взгляд только выше поднимается. И на том месте, где у мартышки трусы, готов запеть «Аллилуйя». Член ожил. Бля, он живой и собирается превратиться в меч короля Артура.

Выдыхаю, словно Саша Грей мне свой адрес скинула, и, не дожидаясь ответа, иду к стойке, заказывая бутылку текилы.

***

Какого черта лысого я так резко реагирую на её присутствие?

Почему я до сих пор не положил болт на мартышку, и не пошёл на вонючий пляж наслаждаться всеми прелестями жарищи, от которой тёлки, не стесняясь, оголяют себя, забывая про заповеди божьи?

И последнее, но самое важное и непонятное, какого хера я бухнуть-то решил?

Мартышка двигает за мной следом, молча, но я все равно слышу стук её обуви. Краем глаза вижу, как отодвигается стул рядом со мной. Делаю глубокий вдох, и в нос ударяет ядовитый запах её тела. Он словно въелся в меня, проник в каждую клетку кожи. После её ухода, целый час с мочалкой в душе заигрывал. Натирал себя так, будто от этого моя жизнь зависит, но ничего не помогло.

Это просто какой-то сдвиг системы.

Вернее, системы, вообще, нет. Как и логики. Я могу иметь любую. Абсолютно любую, которая только зацепит взгляд. Подойти не проблема, но это и не нужно, они сами на меня летят, как мухи на дерьмо. Необязательно узнавать имён. Важно просто найти укромное место, и приспустить штаны до колен. Всё. Готово. Дело сделано. Обмен жидкостями состоялся, и мы, не меняясь номерами, расходимся разными путями.

Так всегда было.

Программа сбоев не давала.

Все наслаждались, и никто не был против такого общения.

В этом и был весь я. Хуёвый парень, хозяин своей жизни, человек, не думающий головой. И тут на тебе. Приплыли. Последние дни работает только мозг. Он всё думает и думает, о всякой фигне, не давая члену возможности хоть слово вставить. А все из-за чего? Из-за кого? Долбанной Авериной, которая через слюну в меня вирус свой запустила, что я теперь веду себя, как псих неудачник.

Жизнь такая штука шизанутая. Один момент она тебя на руках носит, а в другой уже ногами пинает, не замечая, как ты кровью харкаешь. И ей этого мало, нужно больше. Нужно сделать больнее. В разы больнее и противнее. Зачем? Блядь, для чего, вообще, я должен был снова встретиться с мартышкой, как не для траха? Какой смысл во всем? Если для большего она мне на хрен не сдалась, а на меньшем она заднюю дает. Мартышка, вообще, не нужна, хоть и до сих пор нереально бесит, как Спанч Боб милаху Сквидварда. Раздражает. Выводит из себя сам факт того, что радар, будто только на неё настроился. Где этот навигатор во мне находится, который постоянно к Майе ведет? Хочу его с мясом вырвать и сбить все настройки. Где он?

– Глеб, это мой бар. – Она дрожащими пальцами протирает полированную поверхность стойки, словно пытаясь, хоть чем-то занять свои руки. Я бы помог. Занял их. Всегда могу найти им место в своих трусах. Но, кажется, вряд ли даже на этом острове, где одежда больше пугает, чем радует, позволено дрочить кому-то прилюдно. Поэтому драконихе придется самой справляться со своим дурацким нервозом. Я пока пас.

Пока.

– Вали отсюда. – Рычит, пытаясь изобразить на лице подобие хмурой маски.

– Мартышка, закрой рот. – Огрызаюсь, когда она своими закидонами начинает конкретно раздражать. – Орёшь, как старая бабка, которой проститутка ногу отдавила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​

– Твоё чувство юмора, только уринотерапия спасёт. Так, что попробуй.

Слушать её совсем не хочется, поэтому я протягиваю руку, и достаю из-под барной стойки чистенький стакан. Наливаю до краёв, и указательным пальцем отчеканиваю его от себя в сторону мартышки. Та, как истинный знаток пьяных игрищ, на ходу ловит его, удивленно выпучивая глаза.

– Давай бухнем, брехливая пчела. Кажется, твоя задница спасла меня от участи стать монахом без изюминки.

***

– Ещё чего. Я не совсем идиотка, чтобы снова пить, и тем более с тобой. – Говорит она, и так же пальцем отодвигает от себя рюмку. Но девчонка уже под градусом, хоть немного, и не как в прошлый вечер, но он все равно ощущается. Её рюмка косит, и у меня нет реакции человека паука, который на лету всё словит. Поэтому сосуд со звоном летит на пол, и мы моментально становимся объектами внимания сисястой королевы пылесоса.

– Совсем. Но я где-то слышал, что секс делает женщин умнее. Попроси, и я, так уж и быть, поделюсь с тобой волшебным белком.

Наверно стоит рассказать про мартышкину реакцию на мою невинную фразу. Представьте себе закодированного алкоголика, который башкой понимает, что пить не может, но трубы все равно синем пламенем полыхают. И вот ему, алкашу этому бесхребетному, говорят про графин «родниковой» водички. Он губы облизывает, лампочка в глазах загорается, осветляя все вокруг, а потом до него доходит, что после жидкой дозы он может коньки отбросить. И тут всё с визгом падает вниз, пятки отдавливая. Так и с мартышкой. Вот прям так же. В конце она даже головой тряхнула, будто порнуху из головы выветривала.

Она точно не человека. Нет в людях столько выдержки.

– С собой поделись. Тебе нужнее. – говорит она.

Задним глазом вижу, что дрочун-бармен пристально смотрит на мою обезьянку, разговаривая с каким-то черномазым додиком. Они скалятся, потирая свои маленькие, мерзкие ручонки. Мартышка-то их не замечает, ей, вообще, кажется, похер на них, но мне это не нравится. Мне вот как-то совсем не хочется просрать момент, потерять Майю из вида, а потом садиться за двойное убийство этих пидрил, во взглядах которых, не читается добрых сказок.

И блядь, как по команде, Аверина решает добровольно сдаться и оставить бар в моём распоряжении. Встает, поправляет волосы, и, не говоря ни слова, делает шаг в сторону выхода.

Дура, да?

Только ведь не скажешь ей об этом.

А надо.

Мартышка визжит, когда я хватаю её ладонь и усаживаю себе на колени, удерживая за талию. Орет так, что из моих ушей кровь в любой момент литрами польется. Резким движением разворачиваю певичку к себе, и затыкаю рот, вдалбливая в него свой язык.

Морщусь и матерюсь, когда чувствую, как её зубы вонзаются в мою губу. Это, вот вообще, на страсть не похоже, она меня будто сожрать готова, и начала с самого маленького.

– Эй, я нежное создание. Будь аккуратнее. – Шлепаю её по заднице, переводя взгляд на рабочих уродов.

– Нежное создание, сейчас останется без корешка, если не перестанет себя вести, как президент мудаков. – И она с силой хватает меня за яйца, говоря этим, что угроза имеет место быть.