Книга Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

Тут кто-то резко повернул дверную ручку. Господин Саттон-Корниш, на миг приостановившись, улыбнулся и цокнул языком. В дверь решительно постучали, но он и бровью не повел. Стук усилился и участился, подкрепляемый какими-то гневными восклицаниями.

Однако господин Саттон-Корниш продолжал надвигаться на Тедди. Тот уворачивался как мог, однако комната была узкая, а господин Саттон-Корниш был человеком терпеливым, а когда требовалось – вполне проворным. В интересах проворства он был готов пожертвовать собственным достоинством.

Стуки и выкрики снаружи не прекращались, но по эту сторону двери концовка была предрешена. Тедди добрался до порога бронзовой двери, быстро его обнюхал, собрался было с презрением поднять заднюю лапку, но передумал, потому что господин Саттон-Корниш был совсем рядом. Тедди, обернувшись через плечо, издал утробное рычание и перепрыгнул через гибельный порог.

Господин Саттон-Корниш подкрался к входной двери, быстро и бесшумно повернул ключ, метнулся к креслу и, посмеиваясь, раскинулся в нем. Он продолжал смеяться, когда госпожа Саттон-Корниш решила попробовать ручку еще раз – та открылась – и бурей ворвалась в комнату. Укрывшись от нее завесой зловещего отшельнического смеха, он увидел ее холодный взгляд, услышал, как она шуршит по комнате и зовет Тедди.

– А это еще что такое? – вдруг рявкнула она. – Что это за глупые выходки… Тедди! Иди к мамочке, мой барашек! Иди сюда, Тедди!

Даже сквозь смех господин Саттон-Корниш вдруг почувствовал, как сожаление легким крылом коснулось его щеки. Бедняга Тедди. Господин Саттон-Корниш перестал смеяться и выпрямился в кресле, весь подобрался. В комнате висела тишина.

– Луэлла! – резко крикнул он.

Ответом было молчание.

Он закрыл глаза, глотнул, снова открыл их, поднялся и пошел по комнате, словно что-то разыскивая. Потом приблизился к нише и долго стоял перед ней, неотрывно глядя сквозь бронзовый портал на невинную коллекцию безделушек.

Дрожащими руками он запер дверь, сунул ключ в карман и налил себе изрядную порцию виски.

Призрачный голос, похожий на его собственный, но в то же время какой-то чужой, прошелестел у него над ухом:

– Я ничего такого не хотел… ни одной минуты… ни минуты… или… – Последовала долгая пауза. – Или все-таки хотел?

Взяв себя в руки с помощью виски, он незаметно для Коллинза пробрался в вестибюль и выглянул на улицу. Машины возле дома не было. Если ему повезло, она вполне могла приехать из Чинверли поездом, а потом взять такси. Конечно, такси потом смогут найти – когда начнутся поиски. Ну найдут, а что толку?

Следующий на повестке дня – Коллинз. Он некоторое время размышлял о Коллинзе, поглядывая на бронзовую дверь, – соблазн велик! – но в конце концов решительно покачал головой.

– Нет, так не пойдет, – пробормотал он. – Надо же где-то и остановиться. Не могу же я всех подряд…

Он снова выпил виски и позвонил в звонок. Коллинз не заставил себя ждать.

– Вы звонили, сэр?

– А на что еще это было похоже? – спросил господин Саттон-Корниш слегка заплетающимся языком. – На свист канареек?

Подбородок Коллинза поднялся вверх на целых два дюйма.

– Моя вдовица к ужину не приедет, Коллинз. А я отужинаю в городе. Это все.

Коллинз уставился на него. Лицо его посерело, а на скулах заалели красные пятна.

– Вы имеете в виду госпожу Саттон-Корниш, сэр?

Господин Саттон-Корниш икнул:

– Кого же еще? Укатила в Чинверли, ей нравится вариться в собственном соку. Этот сок из нее прямо брызжет.

Со смертоносной вежливостью Коллинз сказал:

– Хотел спросить вас, сэр, вернется ли госпожа Саттон-Корниш насовсем. В противном случае…

– Продолжайте.

Господин Саттон-Корниш снова икнул.

– В противном случае я не намерен здесь оставаться, сэр.

Господин Саттон-Корниш поднялся, подошел к Коллинзу вплотную и дыхнул ему в лицо. Хорошее шотландское виски. Таким и дыхнуть не жалко.

– Вон! – проскрежетал он. – Вон сейчас же! Идите наверх и пакуйте вещички. Я выпишу вам чек. На месяц вперед. Тридцать два фунта за все про все, так?

Коллинз отступил на шаг и пошел к двери.

– Меня это более чем устроит, сэр. Тридцать два фунта – сумма верная. – У двери, прежде чем взяться за ручку, он добавил: – Рекомендация от вас мне не понадобится, сэр.

Коллинз вышел и мягко прикрыл за собой дверь.

– Ха! – крякнул господин Саттон-Корниш.

Он хитро ухмыльнулся, перестал делать вид, что разгневан или пьян, и сел за стол выписывать чек.

В этот вечер он поужинал в городе, равно как и в следующий, и в следующий. На третий день ушла повариха, прихватив с собой горничную. Остались только Браггс и Мэри, служанка. На пятый день Браггс с рыданиями уведомила его о своем уходе.

– Я бы ушла прямо сейчас, сэр, если отпустите, – объявила она сквозь слезы. – В доме стало как-то жутко, с тех пор как ушли повариха, и господин Коллинз, и Тедди, и госпожа Саттон-Корниш.

Господин Саттон-Корниш похлопал ее по руке.

– Повариха, и господин Коллинз, и Тедди, и госпожа Саттон-Корниш, – повторил он. – Жаль, что она не слышала, в каком порядке вы их перечислили.

Браггс уставилась на него заплаканными глазами. Он еще раз похлопал ее по руке:

– Все в порядке, Браггс. Я дам вам выходное пособие за месяц. И Мэри пусть уходит, так ей и скажите. Пожалуй, я запру дом, поживу немного на юге Франции. Не плачьте, Браггс.

– Не буду. – Рыдая в голос, она вышла из комнаты.

На юг Франции он, разумеется, не поехал. Здесь куда как интереснее – наконец-то он остался один в доме предков. Едва ли они одобрили бы его действия, разве что опальный генерал. Но здесь господину Саттон-Корнишу было уютно.

В ту же ночь дом, как полагается пустому помещению, наполнили всевозможные шорохи. Окна он держал закрытыми, жалюзи опущенными. К ушедшим надо проявить хоть какое-то уважение.

6

Скотленд-Ярд надвигается на жертву со смертоносной неизбежностью ледника и порой соперничает с ним в скорости. Поэтому детектив-сержант Ллойд появился у дома четырнадцать на Гринлинг-Креснт ровно через месяц и девять дней.

К этому времени ступени перед домом категорически утратили свою непорочную белизну. Яблочно-зеленая дверь как-то зловеще посерела. Медная скоба вокруг звонка, колотушка, большая щеколда – все это утратило лоск и покрылось пятнами, подобно медной обшивке старого грузового судна, которое, прихрамывая, огибает мыс Горн. Если кто-то и звонил в дверь, они потихоньку, оглядываясь через плечо, уходили, а господин Саттон-Корниш подглядывал за ними через приспущенную створку жалюзи.