Книга Страна восходящего солнца - Денис Журавлев

Не правда ли, интереснейшая картина религиозного диспута католика и протестанта в присутствии буддиста – владыки нехристианской по сути, хоть и частично христианизированной страны, именно в тот момент, когда решалась ее судьба на ближайшие столетия? Интересно, что сам Адамс вовсе не был фанатиком, и скоро нашел общий язык с иезуитами – хоть это и был язык коммерции. В дальнейшем он даже подружился со многими из них и занимался торговлей с Филиппинами, способствуя налаживанию дипломатических контактов Японии с Испанией и Нидерландами. С 1608 года испанские корабли стали заходить в порт Урага на западе Хонсю, торгуя с Японией, а в 1611 году в страну Ямато прибыла первая испанская дипмиссия во главе с Нуно де Сотомайором и капитаном Себастьяном Вискайно, который имел тайное поручение из Мадрида нанести на карту Японские острова и найти гипотетические острова с месторождениями золота и серебра. Незнание японских реалий вкупе с заносчивостью привело испанских послов к ряду грубых промахов, усугубленных тем, что Адамс, испытывая неприязнь к испанцам, объяснил Иэясу, что последние придерживаются следующей стратегии в покорении мира: засылают в страну миссионеров и затем с помощью войск и местных христиан покоряют страну. Это было как раз то, чего боялся когда-то Хидэёси и что беспокоило Иэясу больше всего.

В 1613 году испанцы отбыли из Японии, ничего не добившись. В том же году Иэясу начал широкомасштабную кампанию по искоренению христианства в Японии. По результатам начавшегося расследования стало ясно, что иезуиты и францисканцы (число первых в Японии в начале правления Иэясу достигло 120, вторых – не менее 30 человек) не только почти полностью контролировали Нагасаки и пользовались поддержкой многих князей Кюсю, но и наладили широкие связи в государственном аппарате сёгуната в центральных районах страны, используя обращение в новую веру и нередко подкуп чиновников, среди которых были и очень высокопоставленные. Не исключено, что Иэясу уже начал видеть некий всеобщий «христианский заговор» против существующей власти в стране. Тем более что христиан было полно в стане его главного противника – Хидэёри, который, как мы помним, спешно укреплял Осакский замок и сзывал под свое знамя – золотой ковш его великого отца – ронинов со всей страны. В результате началась серия репрессий против католиков в Японии. Была произведена чистка госаппарата, откуда изгонялись заподозренные в нелояльности к сёгунскому режиму и приверженности иноземному учению, снова официально объявленному вредным для государства и подрывным. Указ, изданный в июне 1613 года, призывал всех буддистских и синтоистских священников к бдительности и активной деятельности против европейских падре, несущих чуждые стране Ямато порядки и идеи. Вновь были подтверждены запреты времен Хидэёси относительно собраний христиан для богослужений и сооружения церквей. Основной удар пришелся по Нагасаки – этой «обители злого учения». Интересно, что абсолютное большинство запретов исходили не за подписью и печатью сёгуна, а от местных властей, чтобы в случае конфликтов с европейскими дипломатами можно было списать гонения на излишнее рвение местных чиновников. Впрочем, указ 1614 года вышел от имени самого сёгуна. В результате за последние годы правления Иэясу (который умер в 1616 году) число иностранных миссионеров уменьшилось в 3 раза – часть покинула страну, некоторые были казнены, как, например, испанский монах Сотэло, построивший в 1613 году часовню в Эдо и освятивший ее без разрешения сёгуна. Монаха казнили в том же году вместе с 26 его японскими прихожанами в назидание непокорным, дабы никто не смел нарушать законы, изданные новым сёгуном, который, впрочем, и далее не хотел особо афишировать свою личную причастность к гонениям на своих неблагонадежных поданных-христиан.

Однако исследователи этой проблемы редко обращают внимание на тот факт, что гораздо больше японцев-христиан погибло даже не во время собственно гонений, а во время последних грандиозных побоищ, потрясших страну самураев, – двух осад Осакского замка в 1614–1615 годах и трагического крестьянского восстания в Симабара в 1637–1638 годах. Правда, они, как и отважная Грация Хосокава, погибали с крестом в одной руке и мечом – в другой, и с верой в Царствие Небесное, впрочем, лишаясь возможности стать официально признанными мучениками католической церкви, коими она считает только погибших без оказания сопротивления. Две кампании под Осака, зимняя и летняя, стали странной смесью обреченного героизма, верности, предательства, глупости и коварства, проявленными обеими сторонами. Апофеозом стала битва 2 июня 1615 года при Тэннодзи (едва не выигранная сторонниками Хидэёри, которым уже нечего было терять) и последующее взятие замка войсками Иэясу. Сёгун мог быть доволен – одним махом ему удалось разделаться со всеми своими основными противниками, включая Хидэёри и его матерью Ёдогими, покончившими с собой. Головы мятежных ронинов были насажены на колья вдоль дороги от Киото до Фусими.

Конечно, мы не знаем и никогда не узнаем, что произошло бы в случае победы Хидэёри, особенно с христианством в Японии, но с тех пор католическое учение стало превращаться из уважаемого в среде самурайской элиты в периферийное – социально и географически. Оно становилось учением, которого придерживались те, чьи мотивы принять его были далеки от осязаемой материальной и политической выгоды (крестьяне, часть горожан, ронины). Более того, вполне реальной причиной столь долгой и трагической агонии католицизма в Японии, затянувшейся на несколько десятилетий после окончательного взятия сёгунатом курса на закрытие страны и искоренения иноземных учений, нам видится… как раз специфика японского менталитета. Часто именно гири, чувство долга – детей перед родителями и наоборот, вассала перед господином, отдельного человека перед общиной, – характерное далеко не для одних только самураев, заставляло многих японцев упорно держаться за религию, презираемую и гонимую их правительством и даже (все более и более) большинством их сограждан. Конечно, современные католические авторы скорее видят в многочисленных актах религиозного мученичества сугубо христианский момент верности учению Христа. «Христианство наложило глубокий отпечаток на культуру Японии. Услышавший однажды Благую Весть Христа вряд ли сможет забыть о ней, даже сознательно изгоняя ее из своей жизни», – писал, к примеру, католический историк Ю. Дремлюг.

Альтернативный взгляд представлен, например, в уже упоминавшейся нами новелле Акутагава «О-Гин». Героиня новеллы, тайная христианка, устоявшая перед пытками и приговоренная к сожжению, в последний момент отрекается от своей веры, сознательно жертвуя возможностью попасть в рай, ибо тогда она не сможет встретиться со своими уже умершими родителями-буддистами, которые, без сомнения, попали в христианский ад! В силу подобной же логики многие потомки японцев-христиан упорно продолжали оставаться стойкими приверженцами этой религии и в дни жестоких гонений. Например, мы знаем, что все ронины – военные руководители Симабарского восстания – когда-то были вассалами дона Антонио, Кониси Юкинага и, вполне возможно, христианами именно «из чувства благодарности господину». Отсюда же – мученичество целыми семьями, реже – целыми общинами…

Конечно, общее число христиан в 1610-1630-х годах резко пошло на убыль. В стране не осталось открытых его приверженцев среди даймё или высшего самурайства. Преемники умершего через год после взятия Осака Иэясу – сёгуны Токугава Хидэтада (правил до 1623 г.) и Токугава Иэмицу (годы правления 1623–1651) – усилили общий курс на сознательную изоляцию Японии от всего остального мира и прежде всего от «опасных» европейских влияний (политических, экономических и культурно-бытовых). В рамках программы «бамбукового занавеса» важную роль сыграло сужение всяких контактов с иностранцами до исключительно торговых, и то только с англичанами и голландцами (заслуга Адамса!), запрет на поездки японцев за границу, строгий запрет на всяческую миссионерскую деятельность и борьба с христианством в среде самих японцев. Заметим, что какими бы жестокими и бесчеловечными ни были меры сёгуната по преодолению последствий христианизации Японии, они часто копировались с европейских же образцов! Так, именно европейская практика сжигания еретиков на кострах подсказала сёгунскому правительству это вид казни – в 1622 году, в «году мученичества», как назван этот пик репрессий в документах дальневосточных католических миссий, 30 католиков-японцев, упорствовавших в своей вере, были обезглавлены, а 25 – сожжены (среди них девять иностранцев). Английский купец Ричард Кокс, протестант, ставший свидетелем казни в Нагасаки, писал: «Среди них были дети пяти или шести лет вместе со своими матерями. Обнимая детей, женщины кричали: «Иисус! Прими наши души!» Много христиан томилось в тюрьмах, ожидая близкой смерти». По данным католических миссий, с 1616 по 1629 год в Японии было казнено 750 человек, а несколько тысяч умерло в тюрьмах от пыток и плохого обращения.