Книга Джон Леннон - Альберт Голдман

Дэйв Мэй, игравший на бас-гитаре в группе «Mark Peter and the Silhouettes»38, согласился обучить его азам рок-н-ролла. В обмен на это Стью разрешил ему снять мерки со своей гитары – Дэйв захотел смастерить такую же своими руками. Показав Стью аккорды «С 'топ Everybody»39 Эдди Кокрана, Мэй пришел к выводу, что парень «безнадежен». Но в его глазах и Пол Маккартни, который уже тогда был хорошим музыкантом, ничего из себя не представлял.

Именно Стюарт Сатклифф предложил назвать группу «Beetles»40 – так назывались соперники Марлона Брандо в романтическом фильме о мотоциклистах «Дикарь». Бадди Холли выступал с группой «Крикете», почему бы и Джону Леннону не стать «жуком»? Леннон, по обыкновению, видоизменил слово, с тем чтобы оно заключало в себе намек на музыкальный «бит». Так самая знаменитая в истории рок-группа получила свое странное название.

Однако еще более странным, чем само название, был тот факт, что оно не выделяло, как это было принято, имя лидера, за которым обычно следовало название сопровождающей группы, к примеру: «Bill Halley and the Comets»41 или у «Buddy Holly and the Crickets»42. Несмотря на то, что в течение ряда лет «Битлз» переменили несколько названий, лишь однажды, во время одного из самых смутных периодов существования группы – в 1959 году, – она называлась «Johnny and the Moondogs»43, но с тех пор никогда больше «Битлз» не делали отличия между своим лидером и остальными членами группы. И дело тут не в том, что у Джона было слишком развито чувство коллективизма или что ему не хватало необходимых качеств для того, чтобы стать лидером: он чувствовал себя не настолько уверенно, чтобы выступать в роли звезды-солиста.

Но его решение вызвало сложную цепную реакцию, в результате которой создатель группы оказался поглощенным творением своих рук, став в конечном итоге всего лишь «Битлом Джоном».

Глава 10

Мерси-бит

Свою карьеру «Битлз» начинали в самом низу афиши. В отличие от Элвиса, на которого слава свалилась в одночасье, мальчикам из Ливерпуля пришлось пахать в течение долгих лет, чтобы завоевать известность. Казалось, ничто не свидетельствует в их пользу. Будучи англичанами, они использовали художественный язык, бывший достоянием Америки, который многие американцы не понимали сами, так как это был язык небольшой кучки белых с Юга или негров, продолжавших жить в гетто. Кроме того, они были выходцами из провинциального города, знаменитого своими футбольными командами, театральными труппами, но в котором еще никогда не рождались великие музыканты. У них не было серьезной подготовки: ребята даже ни разу не участвовали ни в одном крупном рок-концерте. Но они были умны, упрямы, не теряли оптимизма и чувства юмора. Если дела не клеились, они поднимали себе настроение, разыгрывая скетч, позаимствованный из какого-нибудь фильма «черной серии», в котором речь шла о шайке ливерпульских бандитов.

«Когда на нас вдруг наваливалась депрессия, – вспоминал Джон, – и казалось, что мы катимся в никуда, что у нас опять дерьмовый ангажемент, что нам опять предстоит сидеть в засранной гримерке, я обычно говорил: „Куда же мы идем, пацаны?“ А все остальные, изображая псевдоамериканский акцент, хором отвечали: „Наверх, Джонни!“, после чего я спрашивал: „А где это, пацаны?“ – „На самой верхушке самой макушки!“ – кричали они. „Правильно!“ – подытоживал я, и все вместе мы издавали победный клич». В первые годы существования «Битлз» изо дня в день повторяли этот ритуал, выступая в самых захудалых залах и размещаясь в самых затрапезных гримерках, которые только можно найти во всей долгой и сумрачной истории Биг-бита.

В 1960 году в Англии, как и в Соединенных Штатах, рок уже считался вчерашним днем. Элвиса призвали в армию, а Литтл Ричард ударился в религию. Представители нового поколения, такие, как Фрэнки Авалон, Ричи Вэленс или Рики Нельсон, довольствовались «софт роком»44 – неизбежной коммерческой вариацией на тему, явившейся, однако, предательством по отношению к тому, чем была эта музыка на самом деле. Что касается англичан, то они, как и прежде, шли уже проторенной до них дорожкой.

Звезды британской музыкальной сцены продолжали оставаться бледными копиями Пресли. Тем самым они воплощали сокровенные мечты молодежи, стремившейся сломать жесткие барьеры социальной системы. Водитель грузовика, ставший звездой рока, – «Король» – олицетворял собой надежду юных англичан.

Но такое буйство вдохновения, такой фонтан жизненной силы и радости было попросту невозможно наблюдать издалека. Элвиса было необходимо доставить в Англию, чтобы поклонники могли припасть к ногам своего кумира. Но поскольку Элвис не приезжал (он так ни разу не побывал в Англии, что делало его еще более загадочным), ему стали подражать наподобие того, как производители модной одежды всегда копировали последние заморские фасоны. Основоположника этой моды звали Ларри Парне. Он начал с того, что открыл некоего Томми Хикса, который пел репертуар Билла Хейли в одном из кафе лондонского Сохо под названием «Ту Айз», подобрал ему более звучное имя, сделал рекламу, и новоиспеченный Томми Стил стал любимцем нового английского шоу-бизнеса. Следом за ним Парне запустил Марти Уайлда, Билли Фьюри, Джонни Джентла, Джорджи Фейма и «шейха шейка» Дики Прайда. Очень скоро Ларри Парне получил в Великобритании такую же известность, как полковник Том Паркер – в Соединенных Штатах.

Ливерпуль в очередной раз продемонстрировал свое отличие от остальной части страны, отказавшись покупать этих клонов Элвиса. Причем бойкот, объявленный здесь подражателям Элвиса, распространился и на него самого. «Нам не подходило то, что делал Элвис, – вспоминал один из первых мерси-рокеров Тед „Кингсайз“ Тейлор (этот парень, в котором было шесть футов четыре дюйма роста и 280 фунтов веса, считался лидером первой британской рок-н-ролльной команды). – Он был мягковат. Для ливерпульской публики у него явно не хватало мощи. А мы хотели, чтобы нас прошибло. Американцы просто использовали Элвиса, чтобы заткнуть глотки черным». Мысль Тейлора о том, что Элвис занял место, которое могло достаться чернокожему певцу, была недалека от истины. Но она еще не объясняла, каким образом Кингсайз Тейлор и другие ливерпульские рокеры, которые были еще более «белыми», чем Элвис, собирались исполнять «тяжелый рок-н-ролл».

Проблема, с которой они столкнулись, была не нова, так как Пресли был всего-навсего последним из длинной череды белых, которые на протяжении многих лет грабили музыку чернокожих. Начиная с сентиментальных coon songs45 Стивена Фостера и заканчивая творчеством Эла Джолсона, не говоря уж о паясничестве какого-нибудь «Джамп Джим Кроу», белые артисты в течение пятидесяти лет эксплуатировали придуманные неграми выразительные формы, не умея добиться той же музыкальной мощи. Элвис лишний раз подтвердил эту закономерность. Пока он оставался в рамках рокабилли, все было хорошо. Но стоило ему посягнуть на успех Литтл Ричарда, Джо Тернера или, скажем, Виллы Ма Торнтон, которая создала оригинальную версию песни «Houndog»46, спев ее значительно лучше Короля, как дела начали портиться. И тем не менее ливерпульские рокеры надеялись, что их ждет успех там, где потерпел фиаско сам Король.