Книга Откровения пилота люфтваффе. Немецкая эскадрилья на Западном фронте. 1939-1945 - Гюнтер Бломертц

– Не нужно так разговаривать с нашим другом, – вмешался старик. – Он уже выполнил свой долг. – Служитель бомбоубежища указал на мои награды.

– Прекрасно, – ехидно продолжала женщина. – Но что он здесь делает?

– Летчик! – добавил кто-то еще.

Я покраснел от смущения, но пытка еще не закончилась. Все взгляды были устремлены на меня.

– Тогда пусть опять летит! – раздался чей-то голос из дальнего угла бомбоубежища.

– Думаю, он в увольнении, – защищал меня старик.

– Нет, – твердо сказал я. – Я просто готовился к дневному бою.

– К дневному бою? – повторила пожилая женщина. – Прекрасно. Опять промах наших вождей.

Но это было уже слишком для почтенного служителя бомбоубежища.

– А теперь будьте любезны помолчать, уважаемая фрау. Власти прекрасно знают, как наши бойцы должны действовать. Фюрер знает все. – На последних словах он повысил голос.

– Что вы хотите сказать? Фюрер! – крикнула пожилая женщина. – Вот мы здесь, умираем в этом подвале, а власти. Всех их надо поставить к стенке, предателей!

Все слышали яростные выкрики женщины, и мужчина средних лет в штатском вышел из полумрака.

– Такие высказывания против наших вождей обойдутся вам дорого, уважаемая!

В убежище воцарилось ледяное молчание.

– Ей семьдесят шесть лет, – тихо заметил старик.

– Возраст не имеет значения, – сердито ответил человек в штатском.

Я уже собрался вмешаться, как пожилая женщина вдруг пробормотала:

– В чем дело, герр блокляйтер? Я не сказала ничего плохого. Наоборот, я попросила молодого солдата сбить вражеские бомбардировщики. И я хотела бы, чтобы всех их поставили к стенке: летчиков, которые сбрасывают на нас бомбы, – с пафосом закончила она.

Со всех сторон грянул громкий смех.

– Молодчина! – выкрикнул кто-то.

– Да-да, именно это она и сказала! – кричали другие.

Мужчина в штатском выругался и вернулся на свое место.

– Фосфорные бомбы! – разнеслось по убежищу, словно предупреждение о приближении чумы или наводнения. Видимо, кто-то выглянул наружу и увидел вспышки.

– Падают на той стороне Рейна, в старом городе.

Тысячи контейнеров с жидким пламенем действительно летели вниз, пробивали крыши домов и взрывались повсюду. Белая раскаленная жидкость текла ослепительными потоками по стенам и лестницам, окутывая все огнем, блокируя выходы с улиц и из подвалов. В следующее мгновение ветер разнес пламя по целым районам. Горящие человеческие фигуры безумно носились или превращались в угли под обрушившимися стенами.

Несколько женщин снова начали бормотать молитвы, на это раз их голоса звучали едва слышно и, наконец, совсем стихли. Все затаили дыхание. Служитель бомбоубежища стиснул зубы. На его скулах заиграли желваки. Под стальным шлемом по лбу старика струился пот. Взглянув на меня, он подвинулся ближе, чтобы прошептать мне что-то на ухо, но я ничего не услышал. Что-то грохотало и плескалось за стенами убежища и на крыше, словно огромные градины стучали по черепице.

– Конец! – в ужасе закричала женщина. – Мы горим!

В это мгновение вокруг что-то заревело, бомбоубежище содрогнулось, потолок и стены вот-вот должны были обрушиться на нас. Бомба в соседнем доме взорвалась. Послышался стук падающих кирпичей.

– Это была бомба замедленного действия, – пробормотал старик.

– Иисусе, помоги нам! Иисусе! – пронзительно крикнула молодая женщина.

Все толпой бросились к выходу, толкая друг друга. Старик в стальном шлеме тщетно пытался урезонить людей, но его голос не достиг ушей даже той женщины, которая с криком и остекленевшим взглядом пробивала себе дорогу рядом с нами. Я схватил ее и вдруг увидел, что она собралась рожать, прямо сейчас. У нее уже отошли воды.

– О боже, – простонала женщина. – Помоги мне!

– Мы вам поможем, – сказал я и положил ее на матрац. Бомбоубежище опустело. Остались только старуха и служитель.

– В соседнем доме живет доктор, – задыхаясь, произнес старик в шлеме, и я побежал к выходу.

В соседний дом вел проход под лестницей. Там стоял мужчина с карманным фонариком.

– Где здесь врач?

– Я врач, – ответил он, не поднимая глаз.

Два человека пытались пролезть в дыру в стене.

– Идемте со мной! – крикнул я. – Там женщина рожает!

– Не пойду, – равнодушно ответил доктор.

Руки третьего человека показались из подвала на другом конце помещения.

– Где мои дети? Где моя жена? – простонал врач и начал звать их по именам, громко крича в щель, образовавшуюся в полу.

– Мы здесь! Мы идем, – ответил голос из подвала.

Я схватил вылезавшего оттуда человека. Прямо над ним перекрытие подвала несло на себе всю тяжесть горевшего дома.

– О, дорогой, мой жакет! – воскликнула где-то внизу в темноте женщина. Оттуда же доносились проклятия и плач.

Вдруг все вокруг нас начало рушиться. Когда огромная масса перекрытий рухнула на людей, раздались их последние крики, и больше из заваленного подвала не донеслось ни звука. Мужчина, которого я держал, вцепился в меня. Его ноги были раздавлены. Я схватил несчастного не очень хорошо и сейчас больше уже не мог держать. Он пытался помочь себе ногами, чтобы вылезти, но они были бесполезны, и бедняга понимал это. Человек смотрел на меня широко раскрытыми грустными глазами с едва заметной улыбкой на губах, словно был чем-то обижен. Наконец он разжал руки и упал обратно в подвал, улыбаясь своей последней улыбкой. Остатки перекрытий с грохотом покатились вслед за ним.

Только тогда я понял, что произошло. Доктор рядом со мной колотил по смежной стене и пытался разбить бетон перочинным ножом. Затем он остановился и прислушался. С другой стороны слышался легкий стук. Значит, там кто-то должен был остаться живым.

Наконец прибыли спасатели. В воздухе замелькали кирки, но стены оказались слишком крепкими для них. Пожарные начали тушить пламя, но дымящиеся развалины поглощали огромное количество воды. Все было бесполезно. Внизу, в подвале, надежда еще жила: кто-то продолжал стучать. Однако мы знали, что в течение часа там все погибнут – будут раздавлены, задохнутся, сгорят или захлебнутся в воде.

Сзади из бомбоубежища до нас донеслись крики роженицы. Схватки становились все чаще. Доктор рядом со мной смотрел себе под ноги, я обнял его за плечи, чтобы поддержать.

– Может, нам вынести ее?

– Нет, – ответил он, не в силах сдержать слезы. – Я иду. Принесите воды.

Когда мы вошли в бомбоубежище, старик в стальном шлеме сказал, что, может быть, пройдут часы, пока дом над нами сгорит окончательно.