Книга Убивая ангелов - Кейт Родс

Я хотела сказать, что спешить не стоит, что нужно подождать до полного выздоровления, но сдержалась.

– Помочь? – предложила я вместо этого.

Уилл посмотрел на меня удивленно:

– Ну, если хочешь, можешь сложить книги.

Пробравшись между островками одежды, брошенными газетами и грязными кофейными чашками, я нашла картонную коробку и положила в нее несколько книжек в мягкой обложке. Уилл стоял на месте, обводя взглядом комнату.

– От всего этого хлама пора избавиться. Лишнее бремя и только. – Он посмотрел на меня, ожидая протестов и возражений. – Мы едем в Брайтон на машине моего друга, так что места для них все равно не будет.

– Где живет твой друг? – Я сняла с полки еще десяток книг, отправила их в ту же коробку и подровняла корешки.

– На Уайт-Кросс. Он сейчас там. Ждет меня.

Уилл повернулся на каблуках и вышел, а я так и осталась с «Путеводителем по Мексике». Уайт-Кросс – одна из тех улиц, которых желательно избегать в темное время суток, угрюмый квартал из муниципального жилья, где окна первых этажей защищены металлической решеткой. Должно быть, жильцам надоело собирать брошенные в их гостиные камни.

Я могла бы опуститься на пол посреди всего этого хлама и завыть от горя, но вместо этого поставила в проигрыватель компакт-диск. Музыка творит чудеса. Когда Билл Уизерс[35] исполняет «Прелестный денек», чувствовать себя несчастным невозможно. Я посвятила целый час терапевтической уборке и чуть не до смерти зачистила раковину, а когда закончила, кухня сияла чистотой. Почувствовав, что проголодалась, я растопила в сковородке сливочного масла, поджарила три яйца, уложила их между кусками белого хлеба и полила кетчупом.

Поглощенные организмом жир и холестерин принесли – надо же! – прилив энергии. Настроение пошло вверх, и я, набравшись смелости, составила Пирнану сообщение, в котором спрашивала, свободен ли у него следующий вечер. Он ответил сразу же – приглашением на закрытый показ. Я подкрасила губы, стащила вниз велосипед и, довольная собой, отправилась на встречу с Лолой.

Воздух был тяжелым от зноя и выхлопных газов, и мне потребовалось десять минут, чтобы проехать по Тули-стрит до «Маркет Портер», на веранде которого, потягивая «Пиммз»[36], меня ждала Лола. Рядом сидел ее друг, Крейг, в длинных осветленных волосах которого темнели двухдюймовые корни. Он моргнул, глядя на меня из-под нескольких слоев искусно наложенной туши. Лола и Крейг вместе занимались в театральной студии, делили квартиру и несчастья. Он работал в кабаре, и его отношения с моей подругой были чем-то вроде химического эксперимента. Они то вспыхивали, разбрасывая искры обожания, то скисали, шипя отчаянием. В дальнем углу сада греческий бог устанавливал микрофоны на маленькой сцене.

– Не знала, что Нил был в группе. Как они себя называли? – спросила я.

– «Трио Джека Пескода», – улыбнулась Лола. – Они божественны.

Насчет музыки она была права. Вообще-то, у меня аллергия на джаз, но это… Фортепьяно вело мелодию, а над ней парила труба, пульсируя и омывая все вокруг, словно морской прибой.

Лола уже смотрела на меня выжидающе, замышляя допрос, поэтому я сыграла на опережение.

– Как твоя любовная сказка?

– Все просто восхитительно. Он говорит, что я – его половинка.

– Что высоко взлетает, то обязательно упадет, – пробормотал Крейг.

– Цинизм тебе не идет, дорогой, – упрекнула его Лола. – Не поддавайся ему.

– Все остальные, сладенькая, называют это реализмом. – Ее бойфренд обратил на меня взгляд своих васильковых глаз. – Ты ведь на молоденького не запала бы, а?

– Наверное, нет. – Я на секунду задумалась. – Но только потому, что сама выглядела бы при этом старухой.

Лола сделала большие глаза:

– А что у тебя с Эндрю? По-моему, он такой милый. И жутко обаятельный. Как Хью Грант в «Ноттинг Хилле»[37].

– Не давай воли мечтам, Ло. Мне еще слишком рано.

– Но ты ведь встречаешься с ним, так? – не унималась моя приятельница.

– Завтра.

Романтическая тема отошла на задний план, когда появилась Иветта. Ей как-то удалось влиться в облегающее оранжевое платье, и я заметила, как какой-то мужчина у бара сделал полный оборот на 360 градусов, чтобы только проследить, как она проходит сквозь толпу. Достигнув стола, Иветта достала из сумочки сложенный листок.

– Пожалуйста. Заработная плата всех служащих банка «Энджел».

– И кто украл это для тебя? – заинтересовалась я.

– Секрет. – Иветте определенно нравилось изображать из себя Мату Хари. – Она сделала это с немалым риском для себя. Я и понятия не имею, как им удается платить такие деньги в столь нелегкие времена.

Крейг и Лола продолжали выяснять отношения, но я их не слушала – смотрела на цифры. Бонусы трейдеров впечатляли – даже самой низкой выплаты хватило бы на покупку пентхауса в моем доме.

Иветта заглянула мне через плечо.

– Эти люди дерутся за самые жирные куски. Не хотела бы я оказаться поблизости в день раздачи бонусов.

– Беспредел мачизма?

– Хуже. Они просто рвут друг друга на части. – Иветта прогнала с лица улыбку. – Думаю, Эл, тебе лучше оставить их в покое.

– Чтобы не закончить под бетонным саваном?

– Моя подруга обещает поговорить с тобой, но я думаю, вы обе рехнулись и можете обеспечить себе большие неприятности.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Когда на кону такие деньжищи, люди уже не играют по правилам.

Я покачала головой:

– Думаю, это все-таки личная вендетта, а не корпоративные разборки в духе мафии.

Иветта, похоже, осталась при своем мнении, так что ушла я только через полчаса, когда она немного успокоилась после двух больших джин-тоников.

* * *

Пульс после велосипедной прогулки слегка зашкаливал, и дома я включила телевизор. И даже не поверила своим глазам, когда увидела стоящую на ступеньках больницы Лоррейн Бразертон. Окруженная морем репортеров и нацеленными на нее десятками микрофонов, она и выглядела не так, как обычно: седые волосы убраны назад, на губах помада, глаза подведены. Я впервые увидела в ней эффективную руководительницу, которой вполне по силам было указать Тейлору его место. Бразертон объяснила, что к расследованию привлечены дополнительные полицейские силы и работа идет круглосуточно. Камера прошла по грудам цветов у больничных ворот с вложенными в букеты карточками с пожеланиями Николь Морган скорейшего выздоровления. Потом снова появилась Лоррейн. Теперь она пыталась убедить зрителей, что ситуация под контролем, но при этом пережимала и смотрела в камеру не мигая, словно какой-то террорист заставил ее зачитывать заявление, которому она сама не верила.