Книга Агент из Версаля - Владимир Бутенко

Будинок Калнышевского, дом из рубленого дерева, стоял у колокольни. Поодаль от нее Зодич увидел нагромождения гранита и мрамора, начатый фундамент. Уловив его взгляд, Зейер пояснил:

– Козаки ошень хотель храм строить. Но много пить, гулять… Не иметь фремя!

Бравый хлопец, с двумя кожаными кобурами, пришитыми к шароварам, из которых торчали рукояти пистолей, и с шашкой в кожаных ножнах, узнал Зейера, но не сразу отступил от двери, храня козацкое достоинство. В сенях находился еще один охранник кошевого, хорунжий Микитенько, могучий на вид детина. При появлении посетителей он, скрипнув кожаными шароварами, встал, ловко намотал на ухо чуприну и нахлобучил свою шапку, заломленную набок.

– До батьки кошевого нэможно! – пробасил он сурово.

– Пошёль к шорту! Доложить немедленно! Капитан Зейер требует!

– Ни. Отам е чоловик, – упрямо отказал хорунжий.

– Как гофорить с русским официр! Каналья! Марш фон!

Крик немца произвел обратное действие. Микитенько свел черные разлатые брови и положил руку на головку кривой турецкой сабли. И для пущей надежности отступил ко входу в атаманскую комнату. Зейер с возмущением посмотрел на французского купца, ища сочувствия. Но Зодич лишь пожал плечами.

Перепалку в сенях услышали в соседней комнате, из-за двери раздался недовольный старческий голос:

– До мэнэ? Хто такий? Що за дурныця?

В это время в сени вошел в дорогом бордовом жупане, расшитом золотом, длинноусый, седоватый запорожец средних лет. Он строго зыркнул на капитана и неизвестного гостя, переглянулся с охранником и по-русски приветствовал офицера. Зейер возмущенно обратился:

– Герр Глоба, срочно доложить атаман. Фажный фесть. Ошень фажный!

Иван Глоба, ближайший сподвижник кошевого, войсковой писарь, поспешно удалился за дверь. И точно пропал! Отсутствие его становилось вызывающим. Минуло не менее получаса. Наконец дверь распахнулась и из приемной запорожского атамана, к изумлению Зодича, вышли два сухощавых бородача в тюрбанах и куртках турецких янычар. Отводя глаза, странные посетители кошевого быстро вышли из козачьего правления. Зодич предупредил немца, что вынужден отлучиться…

Он преследовал турок на некотором отдалении до самого базара, где их ожидал с заседланными лошадьми соплеменник. Крикливый, видимо, хмельной запорожец, растелешенный до пояса, задиристо, жестами объяснялся с ним. Тот отмалчивался, и как только подошли его товарищи, передал им скакунов, а сам первым запрыгнул на поджарого араба, с места взявшего аллюр. Турки полохнули вдогонку. Козак выкрикнул им вслед ругательства и, шатаясь, пошел к шинку, где лупоглазый Давид льстиво беседовал с есаулом, цедящим из глиняной кружки горилку. Зодич поравнялся с ними и услышал обрывок разговора. Есаул, мордастый дядька с пунцовыми носом и губами, спросил:

– Що ты йього лаэш?

– Та вин у старшины полонянок купуэ! Чи кошевий турчин у друзи запысав?

– Як Калныш захоче, так воно и буде! Пид султана вин хылыться проти москалив!

Александр походил по рядам, ожидая, пока Зейер не выйдет из войскового будинка. К атаману Калнышевскому он, французский подданный, должен попасть без свидетелей. А вот такой встречи с турецкими посланцами здесь, в Сечи, он даже не предвидел. Стало быть, подозрение, что кошевой атаман ведет тайные переговоры с турками, небезосновательны. И об этом необходимо сообщить Панину в первую очередь…

Мимо базарной площади несколько запорожцев вели восточных пленниц, молоденьких девушек и женщин, одна из которых поразила Зодича своей красотой. Она несла на руках грудного ребенка, устремив на него свои большие печальные глаза. Невольная жалость тронула его сердце, и Александр последовал за ними. Полонянок пригнали к дощатому сараю, стоявшему на прибрежном склоне. Усачи-охранники с ними не церемонились, пару раз даже свистнула плетка. Бедняжки бросились в проход сарая, укрываясь от побоев.

«Своевольничают лыцари, живут по воле своей, а не по законам российским!» – с негодованием подумал Зодич, возвращаясь в ретраншемент. В том, что в Сечи царил свой порядок, и жили они так же, как и их пращуры, у него сомнений не осталось. Фактически самостоятельное государство, имеющее армию и не подчиняющееся никому.

17

Кошевой атаман запорожцев Павел Иванович Калнышевский, или Калныш, принял французского купца на другой день. Выслушав, уклончиво ответил на предложение торговать днепровской рыбой и шкурами зверей. Когда же узнал от мсье Вердена, что его государство теснейшим образом сотрудничает с Портой, а торговля крепнет год от года, атаман заинтересовался и вызвал писаря, Ивана Глобу, сподвижника и советчика, которого Зодич уже видел. Условились для начала отправить партию вяленой рыбы для французских гурманов в количестве десяти возов. Заодно – и пять возов качественной соли, добытой в паланке Прогнойской, подле Кинбурнской косы, отошедшей к запорожцам после победы России над Портой.

Кошевой почему-то проникся особым вниманием к умному и вежливому французу и пригласил на обед, на котором Зодич познакомился и с третьим лицом Сечи, ее судьей Павлом Фроловичем Головатым. Как и его «друзи», вершитель козачьих судеб был немолодым, много в жизни повидавшим человеком. Держался он с откровенной надменностью, не говорил, а изрекал сентенции и несколько раз упомянул про «лукавых москалив».

Далее оставаться среди запорожцев Зодичу было незачем. Шла Троицкая неделя, в одноглавой церквушке, отличающейся богатейшей утварью, архимандрит проводил службы, собирая многолюдную паству. Козаки гулеванили, и время для решительных действий русской армии было самым подходящим.

В третий день июня Зодич уведомил коменданта, что должен покинуть Сечь, и попросил выделить верховую лошадь и сопровождающего. Но выехать на следующее утро не удалось…

Перед рассветом, когда Сечь безмятежно досматривала сны, во Внешний Кош и на ретраншемент неожиданно вступили пехотинцы Орловского полка и конница барона Розена во главе с командующим сводным войском Текели. Поднятые по тревоге офицеры ретраншемента, комендант его и Зодич предстали перед неспроста взволнованным генерал-поручиком.

– По велению Её Императорского Величества приказано мне, с вверенным войском, атакование Запорожской Сечи, с тем, впрочем, пожеланием, дабы не было пролито понапрасну крови, – объявил Текели, строго оглядывая офицеров. – Вам, подполковник Мисюрев, как имеющему тесные сношения со старшиной запорожцев и знающему лично атамана Калнышевского, поручаю вызвать его с писарем и генеральным судьей ко мне, сюда.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – отчеканил подполковник и прищелкнул сапогами. – Офицеры ретраншемента, следуйте за мной!

Вскоре в небольшую комнату комендантского дома вошли полковники Розен и Языков, доложившие о разоружении караульных и захвате сечевой артиллерии. На улицах слобод и во Внешнем Коше расставлены русские постовые и дежурят армейские наряды. Кроме этого все лодки, каики и «дубы», стоящие у причала, заняты солдатами, отогнавшими их от берега на сто саженей.