Книга Ты идёшь по ковру - Мария Ботева

Когда он перестал кричать, мы со Спальником вдруг разом обернулись, он зарычал, а я просто перестала соображать. И вот в таком безумном состоянии пришлось бежать со всех ног и лап навстречу судьбе. По дороге у пса скрипели уши, а сам он становился всё выше, всё больше, так что, когда мы подбежали к Терёшке и тем двум пацанам, у меня на поводке была почти огромная грозная псина.

– Ну чё, поговорим, что ли? – спрашивал Кольку один парень, в руке у него была «розочка» от пивной бутылки.

– Слушаю! Алё, гараж? – говорил другой и сплёвывал сквозь зубы. – А это чё за рахит? – Он кивнул в сторону Спальника.

– Иди-ка, детка, мимо. И собачку забери, – сказал первый. Оба парня смотрели теперь не на Кольку, а на меня. А Колька в это время мигал и моргал мне глазами, показывал, чтобы я побыстрее уматывала. Но я как раз плохо соображала в это время и никуда не уматывала. Спальник гавкал и рычал, ни секунды не мог помолчать, он пододвигался всё ближе к парням, тянул меня за собой. Одному, который стоял ближе, он рычал прямо в лицо, а второму чуть не отхватил руку с розочкой.

– Слушайте-ка, я же не буду его держать, – сказала я. – Он у меня знает только две команды: «Взять!» и «Порвать!». Ну-ка, двигайте отсюда. Не советую задерживаться. Раз! Два! Три! Четыре!

До пяти досчитать не успела, к пяти они бежали уже так далеко, что без бинокля не увидишь.

Спальник тут же, ну ладно, через минуту стал обыкновенным маленьким дурацким пёсиком. А к Терёшке начал возвращаться его постоянный бледный румянец.

– Ты видела? – спросил он.

– Ха! Ну конечно, видела.

– Да нет, я про Спальника! Какой он был огромный!

– Нет, – сказала я, – обычный Спальник. Пока. Мне на треньку, – и повернула к дому. Совсем не хотелось, чтобы он продолжал изучать Мелкого, пусть думает, будто ему показалось.

15.

Ну ещё не хватало: теперь Терентьев будет мне писать записки. На первом же уроке в новой четверти он придвинул ко мне листок, на котором было написано: «Как там Спальничек?» «Спальничек»! Подумайте какие нежности! Наташка его так же зовёт, от неё, что ли, научился? Я ответила: «Жив, здоров, питается тараканами».

Это правда, тараканами. К нам недавно приходил дедушка Витя, принёс яичную скорлупу в банке – для кур. Но штука в том, что кур у нас давно нет, они только и жили одно лето, а потом мы их съели, а других не заводили. Дедушка этого не помнит, Ладка говорит, что всё, теперь с ним так и будет, то есть с его головой: тут помню, тут не помню, из-за старости. Видимо, скоро придётся забрать его к себе, а то он уже раза три забывал выключить газ. Хорошо, я захожу к нему после школы и мама тоже – на обеде, проверяет, готовит еду. Дедушка высыпал скорлупу на кухне прямо на пол – и в ту же секунду в разные стороны побежали тараканы. Мама стала ругаться, а дедушка говорит:

– Да мне не жалко, берите.

Спальник примчался из моей комнаты, стал давить тараканов лапами, ему на подмогу пришла Чешка, вместе они выловили, наверно, всех тараканов и начали есть. Кошка так смешно насекомых жуёт: широко открывает пасть, чавкает, морщится. Но ест! Сначала Спальник на неё смотрел, а потом тоже этих тараканов попробовал. Но он немного по-другому с ними обходился. Чешка лапой их поддевала и как-то неуловимо в пасть закидывала. Может, и не закидывала, но я никак не могла понять, как эти тараканы у неё во рту оказывались. А Спальник просто слизывал насекомых с пола, а потом тоже так жевал – чавкал.

– Фу! – закричала я на него, но он продолжал есть. А дедушка чего-то напугался, подпрыгнул на стуле и начал собирать скорлупу обратно в банку. Собирает и вздыхает, собирает и вздыхает. На шум пришёл отец, закричал, что он не потерпит в доме всяких там, но его мама быстро увела в комнату. Прибежала Ладка, говорит:

– Помогла бы деду!

Сердитая, мы с ней поссорились сразу же, как она приехала. У нас так странно: мои каникулы заканчиваются, а её – только начинаются. В этот раз она приехала какая-то не такая, как будто воздушная, глаза светились ровным голубоватым светом, я даже боялась, что ночью он сквозь веки будет проходить. При этом сессию она сдала с двумя тройками, да такого в жизни не бывало, она же вечная отличница, мне уже все учителя надоели сравнивать с сестрой. Ну, и с братом тоже. Причём они не какие-нибудь там зубрилы, а просто такие вот умные от природы. Ну, а сестра ещё и усидчивая, конечно. Попробуй-ка у них в медицинском отвлечься на что-нибудь, в окно посмотреть лишний раз – всё, считай, лекция для тебя прошла даром, можешь вычеркнуть эти полтора часа из своей жизни. По крайней мере, так Ладка говорит. Вот и удивительно, что она сдала на тройки два экзамена. А ещё удивительнее, что она при этом всё время улыбается.

– Ты же стипендию не получишь, – сказала я.

– Да, – отвечает она и вздыхает. Но и улыбается! Это же уметь надо: вздыхать и улыбаться. При этом смотришь на неё – глаз не отвести, как здорово.

– Ты чего такая красивая стала? Парня нашла себе, что ли?

– Как это – стала? – спрашивает она. – А до этого, что, некрасивая была?

Не то сморозила, конечно, поздно я это поняла.

– Ну… И раньше нормально…

– На себя бы посмотрела, – обиделась Ладка и сразу стала обыкновенная, как раньше, – всё в своей тельняшке ходишь, – и зеркальце своё ко мне подносит.

Так мы и поссорились. Зря я про парня сказала, ясно же – это Ладкина ненавистная мозоль. Она уже на втором курсе, у всех девчонок давно есть молодые люди, парни, бойфренды, а у моей Ладки нет. Или не было до недавнего времени. И она всё расстраивалась, если кто об этом спрашивал, про личную жизнь. В последний раз, летом, даже на встречу одноклассников не пошла, боялась, что будут смеяться.

Мама несколько раз ко мне приходила, призывала помириться с сестрой. Это когда Ладки в комнате не было. Уверена, она и её тоже уговаривала, когда я в школу уходила.

И вот я сидела и думала обо всём этом, как вдруг получила от Терёхи записку про Спальника. Вспомнила про тараканов. Спальник в тот вечер весь дом утошнил своими тараканами, а Чешке ничего, всё понравилось, а может, ей на улице было плохо, не знаю. Вот сюрприз нам дедушка устроил! Вспоминала я про тараканов, вспоминала, думала про Ладку, чувствую: что-то не то происходит. А это меня Колька в бок пихает, а ЕВ, англичанка, стоит над душой, спрашивает что-то. Мне и так-то английский нелегко даётся, а тут надо было вспомнить три формы какого-то глагола. Вот засада. А тут ещё Терентьев со своей запиской, двигает и двигает ко мне, незаметно от англичанки. Я посмотрела: а это он написал мне спряжение того самого глагола. Прочитала его, ЕВ отошла, только сказала быть повнимательнее. Молодец Терёха!

После школы он пошёл со мной, я к дедушке не заходила, мы вместе с Колькой Спальника выгуляли, и я пошла на тренировку. А он – искать собак, всё-таки Наташка его к этому делу накрепко прибила, да Терентьев и сам не против – у него лучше всех получается, нашёл уже человек пять, то есть, конечно, животных человек пять. Но он считает, что, если за дело возьмётся Спальник – тут у потерянных собак не останется ни одного шанса. Вот ни единого! Намекает без конца, чтобы я давала ему мелкого хоть изредка. Всё-таки он в огромном восторге от моего пса, уж точно.