Книга Мой друг Перси, Буффало Билл и я - Ульф Старк

В самом захватывающем месте Перси приспичило выйти пописать.

— Что же ты так долго! — упрекнул его я, когда он вернулся. — Продолжай же!

И Перси продолжил.

Откашлялся и стал читать:

«Они охотились за мной. Но удача не оставляла меня, и я всякий раз уходил от них невредимый. У меня был калифорнийский чалый жеребец, самый быстрый в конюшне. Я пришпорил его и, пригнувшись к лошадиной шее, направился к мосту через реку Суитуотер в двух милях оттуда».

— Господи, каков молодец! — пробормотал дедушка. — А ведь ему было всего пятнадцать!

— А мне только десять, — заметил Перси, а потом объявил, что ему пора ложиться спать, чтобы успеть выспаться до завтрашнего утра.

Глава 16

Невозможное кажется возможным, а потом снова становится невозможным

На следующее утро Перси явился на завтрак еще позже обычного.

Дедушка уже начал чистить стальной щеткой бочки для воды. От этого скрежета мурашки бежали по коже и кусок в горло не лез.

— Дорогой, милый папа, нельзя ли подождать с этим? — взмолился наш папа. — Кусок в горло не лезет от этого скрежета. А у меня все-таки отпуск.

— А у меня нет, мой маленький принц, — ответил дедушка. — Надо успеть вовремя. Вот-вот разразится ужасная гроза.

— Вряд ли, — с сомнением сказал папа. — Посмотрите на небо.

Мы все так и сделали.

Небо было ярко-синее. Лишь два пухлых облачка, похожих на булочки. Ласточки парили в вышине, словно мечты. А ветер дул сухой и теплый.

— Послушай Курта и не мели ерунды, — сказала бабушка.

— Вот увидишь, — проворчал дедушка. — Сможешь и волосы помыть.

Бабушка любила мыть волосы дождевой водой: от этого они становились мягкими и пушистыми. А дедушка любил смотреть, как она это делает. И я тоже. После такого мытья бабушкины волосы напоминали сахарную вату — блестящие, белые и воздушные.

— Человек предполагает, а Бог располагает, — проговорила бабушка и улыбнулась. — Но если выйдет по-твоему, то ты сможешь вымыть ноги. Давно пора.

Тут-то и появился взъерошенный Перси. На этот раз свежих ран у него не было и выглядел он радостнее, чем обычно.

— Подогреть тебе кашу? — предложила мама.

— Нет, спасибо, нам некогда, — отказался Перси. — Пошли, Уффе.

Он вытащил меня из-за стола.

— Куда это вы собрались? — поинтересовался папа.

— На любовное свидание, — ответил Перси.

Вечно он плетет невесть что!

Прежде чем отправиться в путь, Перси схватил со стола горбушку и сунул в карман.

— Куда пойдем? — спросил я.

— Не скажу, — ответил он. — Только знай: увидишь — обалдеешь.

Мы промчались по лугу, перепрыгивая через свежие коровьи лепешки. Пробежали мимо Вестерберговых кур. Затем наискосок пересекли сжатое поле, перескочили через канаву и пронеслись по низкорослому перелеску.

— Долго еще? — пропыхтел я.

— Уже скоро.

Сделав еще несколько шагов, Перси остановился и отвел в сторону ветку.

Я и впрямь обалдел.

Перед нами на поляне, привязанный крепко к дереву, стоял вороной конь и мирно щипал свежую травку. Время от времени он делал шаг вперед и бил хвостом, чтобы отогнать мух. Шкура его лоснилась, а грива блестела так, словно ее вымыли дождевой водой.

— Чернобой, — прошептал я. — Это в самом деле Чернобой?

— Ага. Правда, красавец?

Если бы я не проснулся два часа назад и не успел съесть изрядную порцию каши, я бы готов был поклясться, что это сон.

Перси свистнул, и конь поднял голову. Взгляд у него, когда он смотрел на Перси, был совсем не злой, скорее влюбленный. Если про коня можно так сказать. Но, заметив меня, он прижал уши.

— Ну, ну, — проговорил Перси, и конь снова успокоился.

— Ты что, его взял? — спросил я.

— Нельзя владеть живым существом, — сказал Перси. — Этот конь принадлежит самому себе. Так что и взять его тоже нельзя. Я просто вывел его на волю.

— На меня он все же злобно посматривает.

— Привыкнет, — пообещал Перси. — Просто поначалу будь с ним поосторожнее, ведь он тебя еще не знает. Но когда увидит, что мы друзья, все наладится.

Перси тихонько разговаривал с ним, пока мы подходили все ближе и ближе.

— Вот так, малыш. Это Ульф Готфрид Старк. Мы старые друзья. Он лучший парень на свете, поверь мне. Однажды устроил пожар — только для того, чтобы я смог полюбоваться на пожарные машины. Такие друзья на дороге не валяются. Ну же, подойди поближе и не смотри так сердито.

Мы остановились чуть поодаль.

Чернобой тревожно покосился на меня. Потом потряс головой, словно насмотрелся вдоволь, подошел и положил свою тяжелую морду на плечо Перси, чтобы тот погладил его и дал хлеба, который, как он знал, был припасен у Перси в кармане. Но прежде конь ткнул носом мне в грудь и фыркнул вполне дружелюбно, показывая, что не имеет ничего и против меня тоже.

— Так-то лучше, — похвалил Перси. — Теперь мы друзья, все трое.

— Как тебе это удалось? — спросил я. — Неужели это тот самый Чернобой — самый злобный конь во всей Швеции?

— Ясное дело, тот самый. Просто теперь он уже не такой свирепый. Злость у него почти прошла.

— Как же ты его приручил?

— Я с ним разговаривал.

— О чем?

— Обо всем. Но чаще всего — о себе самом: что я думаю, что чувствую и все такое. Я рассказал о своей семье, что мне нравится в этой жизни, а что нет. Надо рассказать о себе, чтобы конь понял, кто ты такой. Потом я показал ему окрестности. Лошади любят осматривать разные места. Хочешь показать ему что-нибудь, Уффе?

— Может, скалу с сигнальным костром? — предложил я. — Оттуда красивый вид.

— Пошли, — согласился Перси.

Он надел на Чернобоя поводья, которые сам смастерил накануне. И мы отправились в путь.

— Вот здесь! — сказал я.

— Обалдеть! Ну и красотища! — обрадовался Перси. — Видишь, Чернобой?

Перси и конь во все глаза смотрели по сторонам. Отсюда было видно так далеко, что даже голова начинала кружиться. Чтобы пейзаж казался не таким уж однообразным, здесь и там выглядывали из воды островки и скалы. Вдобавок можно было различить по меньшей мере три маяка. А в некоторые дни — даже пять.

— Смотри: это маяки, — растолковывал Перси Чернобою, указывая вдаль. — А вон там живут нудисты. Не больно-то интересно на них смотреть — так, ничего особенного.

Потом он обернулся ко мне.