Книга Единственный вдох - Люси Кларк

Сол достает потрепанный комикс про Росомаху, весь в пятнах плесени – нашел его за двухъярусной кроватью, когда выкидывал матрасы. Джексон обожал читать комиксы, с удовольствием уходил в мир безумных приключений и невероятных способностей супергероев.

В детстве настоящим супергероем для Сола был его брат. Джексон нырял и возвращался с морскими ушками в обеих руках, делал трюки на скейтборде, когда никто еще не увлекался катанием на доске. Смелый и энергичный, он веселил друзей, и все его любили. Невероятно, что Джексон стер историю своей жизни и заменил ее жизнью брата.

Сол откладывает комикс, достает фотографии, о которых спросила Ева. Высыпает их из пакета на кровать, ищет свои снимки из университета или путешествий. Вот фотография Джексона из Мельбурна: в темной рубашке-поло с золотистым логотипом бара, он улыбается в камеру и смешивает коктейли в шейкере – руки вышли смазано.

Конечно, Сол всегда подозревал, что Джексон умеет врать. В детстве он выдумывал безумные истории, чем смешил отца и слегка беспокоил мать, но такое?.. Уму непостижимо. Только сейчас Сол начинает осознавать, как велико предательство Джексона.

Сол внимательно рассматривает фотографию Джексона примерно трехлетней давности. Снимок ему дал Дирк. Стоит ли все рассказывать Еве? Дело не в том, что он не хочет предавать брата: Джексон умер, какая ему теперь разница? И не в том, что Дирк просил сына молчать.

Сол засовывает фотографию в дальний угол ящика, собирает в стопку остальные. Тяжело будет видеть реакцию Евы на правду.

Ева сидит на диване, подтянув колени к груди. В голове путаница, мысли разбегаются в разные стороны. Разве можно поверить, что Джексон врал ей все это время? Они любили друг друга, дали брачные клятвы, часами говорили о своем прошлом и обсуждали будущее.

Но вот в чем проблема: Ева знала Джексона всего два года. Влюбилась в него быстро и страстно, ни о чем не задумываясь. Уже через пару месяцев Джексон познакомился с ее друзьями, а мать Евы приняла его как родного. Их отношения, как казалось Еве, стали от этого еще более близкими и надежными.

Она же не знала никого из прежней жизни Джексона, даже его родных. Конечно, он знакомил ее с коллегами и друзьями, которыми успел обзавестись в Лондоне, однако все они были знакомы с Джексоном не дольше, чем она сама. С ужасом Ева осознает, что Джексон мог придумать себе любое прошлое, и никто бы об этом не узнал.

– Вот, нашел. – Сол возвращается в гостиную с небольшой стопкой фотографий и устраивается рядом на диване.

Дрожащими руками Ева просматривает снимки Сола: вот он на мотоцикле, за плечами сумка с доской для серфинга; с другом в походе через джунгли; на водолазном боте в тропиках; в черной мантии и академической шапочке гордо держит раскрытый диплом.

Снимок за снимком доказывает, что Джексон рассказывал о жизни Сола, выдавая ее за свою.

Попадается первая фотография Джексона – в лодочной мастерской. На нем выцветший синий комбинезон, спущенный до пояса, и он демонстрирует камере грязный средний палец. На следующем фото у Джексона короткая стрижка, он стоит на фоне огромного плаката с надписью «Пивной фестиваль “Тасманский дьявол”». Дальше снимки, где Джексон с друзьями в барах, катается на скейтборде, играет в пляжный футбол.

Ева просматривает фотографии еще два раза, потом осторожно складывает их на журнальный столик.

– Не понимаю, как все это может быть правдой, – качает она головой.

Сол молча смотрит вдаль, в темноту залива. В ожидании ответа Ева следит за выражением его лица.

– Что такое?

– Ничего. – У Сола дергается глаз.

Ева упирается головой в спинку дивана. Наверное, жизнь подавала ей знаки, только она не обращала внимания. Как-то на вечеринке несколько месяцев назад они с Джексоном болтали с его коллегой. Тот пригласил их приехать на следующие выходные в Котсуолд–Хиллс[9]отпраздновать его сорокалетие, а Джексон тут же выпалил: «Прости, дружище, у матери Евы день рождения – устраиваем ей ужин и все такое». Джексон так естественно выдал эту наглую ложь, что Ева на мгновение задумалась – может, мама и правда приезжает?

Но стоило ли подозревать настоящее предательство из-за какого-то невинного обмана?

Помнится, в их первую встречу в самолете Джексон так уверенно и смешно рассказывал о путешествии по Южной Америке и о работе в Австралии на Барьерном рифе… И все это была ложь, с самой первой минуты.

Допустим, сначала Джексон вел какую-то игру или просто забавлялся, однако должен же он был в какой-то момент остановиться и все рассказать?

Джексон создал образ, который привлек Еву. Свидания, как он сказал, обычно длятся часа два; их свидание растянулось на десять – и без единой неловкой паузы.

В самолете он рассказал Еве кое-что еще. Надо проверить.

– Почему ты решил стать морским биологом? – спрашивает она Сола.

– Ну, из-за одной книжки, – удивленно отвечает он. – Ева молчит, ожидая разъяснения. – Я нашел ее в рюкзаке, который купил в комиссионном. Прочитал от корки до корки и понял, как много тайн хранит океан. Наверное, поэтому я и решил стать морским биологом.

Ева вдруг вскакивает, подходит к книжному шкафу. Она уже видела эту книгу. Точно видела.

Нагнувшись, Ева ведет пальцем по корешкам книг: «Австралийский рыбак», «Биография трески», «Морской промысел», «Размышления о фридайвинге». Вот она – Рейчел Карсон, «Море вокруг нас».

Ева достает книгу – тяжелая – и осторожно открывает. Внутри синими и теперь выцветшими чернилами владелец написал свое имя: «Сол Боу, 13 лет».

Она роняет книгу, и та падает на пол.

– Ева, в чем дело? – Сол встает с дивана.

В его голосе тревога, однако Ева молчит. В горле встал комок, дышать невозможно, нужно на воздух. Пошатываясь, она выходит на террасу, крепко хватается за деревянные перила и глубоко вдыхает.

Отчаянно хочется верить, что эта книга, эта жизнь принадлежит ее мужу, а не Солу, но прежнего доверия к Джексону уже нет. Будто мостик, соединяющий Еву с ним, пошатнулся и рушится.

Выходит, она полюбила совсем другого человека?

Однажды ты поймала меня на лжи, причем на очень глупой. Бесполезной. Мы были в баре, и коллега пригласил нас на выходные в Котсуолд-Хиллс. Он жутко надоел мне своими разговорами о машинах и гольфе, а я хотел провести субботу и воскресенье, валяясь с тобой в постели. Мы бы ели круассаны, читали газеты, занимались любовью, а потом пошли бы прогуляться к реке. Я знал, что и тебе не захочется туда ехать, так что соврал, будто к нам приезжает твоя мать.

Подумаешь, невинная ложь, с кем не бывает. Только вышло слишком натурально.